Триллер для Сары

– Привет. Ты здесь на гастролях?

– Похоже, она здесь живет, – напомнила Надя. – И только что сменила визажиста. А ты обещал ей жениться и завтрак в постель.

– Не было такого, – засмеялся Эрик, – последний раз я обещал папе, что стану адвокатом. Молодец, ты отлично над ней поработала. Хотя, по-моему, немного перестаралась.

– А мне нравится, – покривила Сара душой, подозревая, что визажист может обидеться. – Зато меня никто не узнает.

– Это точно. Разве что какая-нибудь старушка узнает в тебе себя в молодости. Но ты несколько выпадаешь из ансамбля.

– Могу поработать над другими участниками. – усмехнулась Надя. – Из тебя выйдет отличный гей-панк.

– Уверена? Тогда еще перепиши нам «Yesterday» в стиле gay heavy metal.

– Ансамбля? – Сара не вполне поняла, о чем они.

– А ты думала, он бескорыстный? Наивная. Этот бесполезный милашка заставит тебя отработать ночлег. Будешь подпевать ему на мосту.

– А ты? Ты тоже?

– У нее нет слуха, – махнул рукой Эрик. – И голоса. Местные чайки тонут, когда она поет.

– Говорила тебе, нам бы больше платили, чтобы я замолчала. – Надя нисколько не обиделась.

Так вот что он имел ввиду, когда сказал вчера, что спрячет ее у всех на виду. Гениально! Это утро, наконец, перестало быть хмурым, и Сара взглянула в будущее с оптимизмом. Она в безопасности, у нее есть ночлег, новые друзья и даже возможность заработать на еду. Что еще нужно, чтобы почувствовать себя почти счастливой?

Эрик вынес из палатки гитару, и после первой репетиции Сара засомневалась в возможности заработать. Дуэт из них получился странноватый: белокурый гитарист, который лупил по струнам, заботясь больше о громкости, чем о попадании в ноты, и черная панкерша, выводившая тихим голосом «All my troubles seemed so far away»[15 - «Все мои проблемы казались такими далекими» (англ.) – цитата из песни «Yesterday».].

Но Эрика все это смущало меньше, чем Сарины разноцветные кроссовки. Тяжелых ботинок ни у кого не нашлось; продюсер принял решение, что солистка будет босиком и в рваных джинсах. Сара вяло попыталась отстоять джинсы (других-то нет), но стилистка с ножницами была полна решимости довести новый имидж своей клиентки до эстетической завершенности. Сарина майка с университетской эмблемой не пострадала только потому что ее было велено сменить на Эрикову белую с лямками.

Не помешало бы еще кольцо в носу. Но, не тратя времени на тонкую настройку образа новой уличной звезды, вся компания поднялась на мост.

Субботним утром он выглядел совсем не так, как вчера ночью. Под ярким солнцем, с выключенными фонарями понте Систо не напоминал больше пьяную тропу из музея в кабак. Большинство вчерашних молодых гуляк еще отсыпалось; мост заполнили туристы постарше и семьи с детьми. Сара засомневалась в соответствии своей нынешней внешности такой аудитории.

Зато ее партнер ни в чем не сомневался. Он усадил солистку рядом с собой спиной к ограде, сказал ей «Yesterday» и без всякого конферанса начал концерт. Роль Нади, как объяснил он по дороге, – иногда подходить и бросать в пластиковое ведерко, которым была прижата картонка с надписью «не хватает на пиво», несколько монет, чтобы стимулировать прохожих.

Однако, первый взнос сделала не Надя, а элегантная дама лет шестидесяти в шляпке, явно не туристка. Она шла в сторону Трастевере под руку с высоким брюнетом (сын, решила Сара), и остановилась напротив дуэта. Неизвестно, что ее больше тронуло – невыдающийся вокал, бурный аккомпанемент или их негармоничное сочетание. Дама дослушала песню, достала из сумки кошелек, вынула пятиевровую бумажку, протянула ее своему спутнику и что-то сказала, кивнув на ведерко. Сын не одобрил инициативу, но, выгуливая в субботу маму, не стал ей перечить, положил в ведерко пять евро. Наклонившись, он встретился глазами с Сарой – по его взгляду было понятно, что ее он тоже не одобряет.

Едва ли Эрик, самозабвенно колотивший по струнам, разглядел детали этой мизансцены. Но деньги он заметил, и объявил партнерше, что купюра в начале – хорошая примета. День будет удачным.

За следуюшие пару часов несуразный ансамбль огласил пространство над древним мостом десятком старых хитов Битлз. Могли бы успеть и больше, знай Сара слова – их приходилось перед каждым следующим номером искать в интернете на эриковом телефоне.

В антракте солистка безуспешно постаралась убедить продюсера сменить репертуар (и табличку). Тот был непреклонен:

– Оставь свои панковские замашки, платят только за классику.

– Я же тебе не «Секс Пистолз» предлагаю, а Адель.

Сара не поверила заявлению о том, что он не знает такой певицы. Проще было заподозрить аккомпаниатора в неспособности сыграть что-нибудь, кроме Битлз.

Она сделала еще пару предложений с альтернативами и оставила попытки, представив, как будет звучать в его исполнении «Summertime»[16 - «Summertime» – знамениая ария из оперы «Порги и Бесс» Джорджа Гершвина.]. Достаточно было бы уговорить его не подпевать.

Как ни странно, два недоговорившихся между собой артиста пользовались у публики популярностью. Настолько, что похожий на злобный шампиньон старичок пришел предъявить претензию: якобы они своей какофонией мешали прохожим на другом конце моста наслаждаться исполняемой им на замшелом аккордеоне «Голубкой». И вообще, достали гастролеры, это его место.

– Смени имидж, Марчелло. В этом успех. – Эрик кивнул на Сару. Зачерпнул из ведерка монет, высыпал их в протянутую ладонь аккордеониста. – Или научись уже играть.

Даже после мзды старому рэкетиру улов был неплохой. Когда Эрик решил, что пора обедать, в ведерке над бездуховной табличкой оказалось почти тридцать евро, не считая трех Надиных.

Дебютантке пришлось признать, что она ничего не понимает в современном шоу-бизнесе.

7

По дороге в Орте, открыточный городок на скале невдалеке от Рима, капитан Марини пробовал дозвониться до ограбленного синьора Риччи по телефонам, которые тот указал в своем заявлении.

Позвонил сначала на домашний и услышал «номер не обслуживается», потом на сотовый – «номер не существует». Это странно.

Значит, придется навестить старика без предварительной договоренности. Маловероятно, конечно, что он темным вечером сумел хорошо рассмотреть женщину, угрожавшую ему пистолетом, но попробовать стоило.

Лейтенант из местного отделения взялся сопроводить столичного коллегу к месту жительства потерпевшего.

Приехав по адресу, они оказались в сельском пригороде перед полуразрушенным кирпичным домиком без крыши. К покосившейся двери была приколочена выцветшая типовая табличка «Продается». Слова с описанием недвижимости, дописанные когда-то красным фломастером, уже не читались, нельзя было разобрать даже телефон агентства. Судя по всему, дом продавался не первый год.

Это еще более странно, потому что в документе, который предъявил ограбленный в отделении полиции в Риме (Тео захватил с собой ксерокопию), указан именно этот адрес. Правда, документ был выдан пять лет назад – с тех пор Риччи мог переехать.

Пообщавшись с местными жителями, Тео с лейтенантом выяснили, что в этом доме никто не живет уже лет пятнадцать. Он перешел по наследству к молодой семье, которая выставила дом на продажу, рассказала пожилая соседка. Только кто ж его купит.

Нет, никакого Джанфранко Риччи она не знает, прежних владельцев звали иначе. Никого похожего на человека с фотографии в документе она никогда здесь не видела.

Выходит, зря прокатился.

Возвращаясь в Рим, Тео подводил итоги. Ну, не совсем, конечно, зря. Теперь, по крайней мере, ясно, что старичок фальшивый, как и все остальное в этой истории. Ограбление, выходит, тоже – его попросту не было. Кто-то выдумал этот случай, чтобы полиция нашла женщину, которая называет себя Терезой Романо. Зачем?

Она в розыске по всей Италии уже неделю и до сих пор не попалась: больше похоже на то, что она уехала из страны. Но, если верить падре Джованни, Тереза разгуливает по центру Рима, не особенно скрываясь.

Прежде чем уехать в Орте, Тео успел позвонить чуть ли не всем, кто по долгу службы сидел сейчас перед мониторами камер наблюдения. Капитан Марини убедительно просил немедленно сообщить ему, если разыскиваемую женщину кто-нибудь где-нибудь заметит.

Теперь нужно было попробовать найти художника, который изготовил подделку «Мадонны Лорето». Причем, довольно качественную, если до сих пор никому не бросилось в глаза, что это не Караваджо.

Профессор Стефано Росси уже ждал его в Институте консервации и реставрации.

– Чисто технически, подделать Караваджо, наверное, проще, чем других великих. – Короткая лекция Стефано не добавила оптимизма следователю-одиночке. – У него нет многофигурных композиций и множества мелких деталей. Когда-то изобретенный им «погребной свет» или «кьяроскуро» был новацией, которую мало кто мог повторить. Сейчас с этим справится средней руки художник. Но знаешь, лучше всего подделывал Караваджо сам Караваджо. Особенно в молодости, когда набивал руку и карман…

Выслушивая историю про две копии «Лютниста», Тео думал о том, что если нарисовать «Мадонну Лорето» мог любой студент, эта линия расследования тоже не обещает скорых успехов – круг подозреваемых расширяется до тысяч. Можно было не озадачивать стажера Николо поисками в полицейской базе всех художников, которые попали туда по подозрению в подделке произведений живописи.

Капитан Марини уже готов был закончить второй день расследования на невеселой ноте. Однако, пятничные сюрпризы еще не исчерпались.

Позвонил коллега из муниципальной полиции. Час назад к ним обратилась рецепционистка из «Тиберины» и сообщила, что в их отеле поселилась женщина, похожая на разыскиваемую. За ней немедленно выехали из ближайшего отделения. Нет, он не знает, задержали ли ее, но может выяснить.

– Спасибо, я сам.