Вампирия

6

Услышав приглушенный крик, Мария Алексеевна резко вскочила с койки. В семьдесят два года не очень хочется двигаться быстро, тем более, когда у тебя почти девяносто килограммов веса и небольшой остеохондроз. Но когда кричит душевнобольной сын, мать забывает все телесные неудобства и чуть-ли не со скоростью света мчится к своему чаду.

Это чадо недавно отпраздновало сорок второй день рождения. Но этот праздник уже не доставил никакой радости ни самому Ухарю, ни его матери. На тот момент Артем уже был психически не здоров. Мария Ухарева не приглашала ни соседей, ни друзей. Артем тоже не приглашал никаких товарищей. Он и не мог этого сделать – все товарищи, которые и так не очень жаловали его, отвернулись от Ухаря, узнав о его болезни.

Выйдя из дома, Мария Алексеевна увидела своего сына в обществе какого-то неизвестного молодого мужчины. Артем медленно двигался в сторону матери, закрыв раскрасневшееся лицо руками. Незнакомец медленно двигался за ним. Увидев старую женщину, он быстро подошел к ней и с сильным волнением спросил: – Что с ним? Я просто спросил…

Мария Алексеевна ничего не ответила. Ее внимание было сосредоточено на сыне, который уже убрал руки от лица и уже вроде полностью совладал с собой. Подойдя к Артему, мать погладила его по голове и проникновенно посмотрела в поникшие туманные глаза: – Артем, что? Что случилось опять?

– Мне он опять грозит! – сухо промолвил сын, еле удерживая вновь нахлынувшие слезы.

Мать-старушка беспокойно глянула на молодого человека, потом вопросительно посмотрела на сына: – Он что-ли?

– Да нет. Он хороший. Это Николай. Он хочет мне помочь. А зомби – хочет меня погубить! – Сын стыдливо отвернулся, вытер навернувшиеся на глаза слезы, сделал два резких глубоких вдоха-выдоха. – Понимаешь, я же тебе говорил, этот зомби, который убил моего друга, он мне всегда показывается… Вот смотри, даже помощник психоаналитика его боится… – Артем с воодушевленной улыбкой кивнул в сторону Коляна, который суетливо топтался у крыльца, задумчиво теребя щеку.

– Да нет, Артем, – с успокаивающей улыбкой возразила мать, мельком глянув на Николая. – Этот Николай просто думает – как помочь тебе не бояться твоих фантазий.

– Какие фантазии! – Артем чуть не сорвался на крик – нежные поглаживания матери удержали его. – Ну какие же это фантазии, мама! Мне он уже показывается который раз! Я сейчас стоял, разговаривал с человеком, а он – за ним, возьми, черте откуда вырасти, будто прямо из земли вырос!

Мария Алексеевна в очередной раз погладила растревоженного сына и нежным настойчивым тоном попросила: – Ты, Артем, сходи, зеленого чайку попей. А мы с твоим Николаем поговорим, хорошо?

Сын незаметно бросил косой взгляд на Николая, потом посмотрел на мило улыбающуюся мать – будто собирался ей что-то сказать, и с неохотой поплелся к дому. Перед тем, как войти в дом, он сказал «помощнику психиатра»: – Приходите завтра, если чего.

– Да, обязательно встретимся завтра. – Ответил Николай, любезно улыбаясь и протягивая руку мужчине. Но тот вместо товарищеского пожатия вяло бросил: «До завтра», и вошел в дом.

Озадаченный холодностью Ухарева, Колян с трудом заставил себя сменить раздосадованную мину на лицо открытого уверенного в себе специалиста, и обратился к Марии Алексеевне: – Я вижу, ваш сын ничего вам не сказал обо мне… Ну, за исключением того, что сказал недавно… – Поняв по недоумевающему взгляду и непринужденной улыбке женщины, что этот вопрос лишний, Николай продолжил: – Меня зовут Николай Михайлович Ухабов. Я помощник доктора Ерошкина. Вы не знаете, конечно. Это не из ближних городов доктор, да и неизвестный. Сами понимаете, как он может быть известный – книг не издавал, с семинарами не ездил. Однако это уже почти состоявшийся профессор. Ему – для того, чтобы состояться полностью, нужен именно вот такой тяжелый случай.

Николай всегда считал, что эмоции, ярко выраженные мимически, безоговорочно убеждают женщин. Особенно – пожилых женщин. Особенно – провинциальных. Но не тут-то было. Мать психа даже не собиралась верить. Ее милое лицо, очень слабо тронутое старостью, выражало только легкое недоумение и сильное желание слушать дальше.

– Мне, конечно, тоже за это будет вознаграждение. Я не могу утверждать, поможет ли доктор Ерошкин вашему… Кстати, как вас зовут? Мария…

– Мария Алексеевна.

– Гарантировать я вам, конечно, не могу. Но, вы уж, Мария Алексеевна, извините, я должен вам сказать, что иммунитет к дальнейшему прогрессу болезни Артема… Как, кстати его по батюшке?

– Не надо его по батюшке. – Мария горько усмехнулась. – Батюшка этого не заслуживает. Да и вы с ним общайтесь как с товарищем. Так будет лучше. Или вы так не любите?

– Да нет, я наоборот, люблю по-товарищески. С пациентами, когда общаешься по-товарищески, они и излечиваются лучше. В этом вы молодец, проинтуитничали. У всех женщин, вообще хорошая интуиция. Ну, в общем, если вы не против, – дело за Артемом.

– У меня только вопрос – сколько?

– Нисколько. Это в наших интересах – поэтому нисколько. Повторяю: хуже никак не будет. Лучше – процентов восемьдесят. Сто процентов дать не могу – сложно, тяжело. Ну, вы не против?

– Нет, я не против. Пойду, посмотрю, если не спит, поговорите с ним сейчас.

Мария Алексеевна направилась к двери, но Колян остановил ее: – Пусть отдохнет, я приду завтра.

– Ну, ладно, приходите завтра.

– Всего доброго, до завтра. – Николай собирался сделать ручкой, но по лицу женщины понял, что ей не до нежностей. Мария Алексеевна была чем-то взволнована, но скрывала это. – Вы волнуетесь? Можно спросить, о чем?

– Вы ведь заберете его. – С неохотой ответила старушка. – Он будет себя не очень чувствовать…

– Это не обязательно. С теперешними технологиями – интернет, скайп, мобильная связь – можно работать внештатно. Доктор Ерошкин посредством своего помощника Ухабова будет заниматься психическим здоровьем товарища Ухарева. Удобно?

– О, это добре, это то, что надо. Ну, приходите завтра, Николай Евгеньевич.

– До завтра, Мария Алексеевна.

Мария Алексеевна проводила гостя до ворот, и долго провожала его беспокойным взглядом. Теперь он, возможно, узнает о преступлении Артема. Преступление, хоть и не состоялось, но все же преступление! Дело даже не в том, что посторонний человек будет знать о грехе ее сына. Дело в том, что он – также в каких-нибудь личных интересах – может болтануть об этом грешке где не надо или кому не надо… Ведь зло оборачивается злом… Пошатнувшееся душевное здоровье Артема – это уже злой ответ судьбы, но, кто знает, что судьба может приготовить еще?.. Нет, все же нужно было распрощаться с этим помощником доктора и отказаться от его внештатного лечения. Ведь что бог дал – то и нужно нести. У каждого свой крест!

– Ладно. – Сказала старушка сама себе, закрывая калитку. – Завтра придет – скажем, передумали…

– Не надо, – тут же за ее спиной прогудел сын, протирая заспанные глаза. – Он не узнает. Я скажу, что просто сторожил вместо Якима – и увидел, как эта тварина убивает Алешку.

– Сынок, он будет уточнять – зачем сторожил вместо Якима, почему тогда когда твой друг разворовывал могилу, именно ты сторожил… Понимаешь? Он будет это делать ради терапии, но если кому еще станет известно… Не понимаешь?

– У меня уже все продумано, мама. – Ухарь поймал лукавый взгляд матери. – Да, мама! Я же не дурной, а просто психически ненормальный! У меня все продумано. – Уже более спокойно продолжал сын. – Я не скажу ничего такого, чтобы он подумал, что мы были с Алехой подельниками.

7

Яким Васильевич, или кладбищенский старик, как его за глаза звали некоторые жители деревни, вышел из своей сторожки. Вообще, он делал обход кладбища не более двух раз за ночь: первый – не ранее двух часов, второй – часов в пять утра. Сейчас было чуть за полночь, и старик Яким бы ни за что не заставил себя выйти, если бы не услышал тихий говор.

В густом мраке летней ночи виднелись две фигурки. Одна фигурка была определенно мужской, а вторая – не то мужская, не то женская. И эта женоподобная личность что-то деловито выговаривала той, что повыше ее ростом и помужественнее телосложением… От созерцания этой картины Яким по-ребячески усмехнулся, от чего его стариковское лицо с ввалившимися скулами стало будто лет на десять моложе.

Тщательно вглядевшись в фигурки, кладбищенский старик узнал в одной из них Артема Ухарева – того самого дельца, который на свое горе прошлым летом решил нарушить покой усопших. Второго человека Яким Николаевич не знал. Если бы он не отсутствовал неделю назад на своем рабочем месте, он бы не пустил этого человека за черту кладбища – потому что никакой сторож не впустит на кладбище человека, который по несколько раз за день наведывается на кладбище и пристально разглядывает памятники. Вот он и не знал, что этот человек в темных одеждах – не кто иной, как положивший глаз на кладбище деревни, Николай Ухабов.

Мужчины стояли метров за пятьдесят от сторожки, и, казалось, совсем не обращали внимания на сторожа. Казалось – потому что ни один из них при появлении старика не оглянулся. На самом деле Колян заметил Якима краем глаза – как-раз тогда, когда Ухарь выговаривал ему свою тираду.

Резко вдохнув носом запах скошенной травы с примесью запаха заводской химической вони, Яким Васильевич решительно направился к мужчинам. Прошагав половину расстояния, он остановился. Старик не передумал; он просто захотел подслушать – о чем говорят эти два человека, заодно – узнать, что это за человек в дорогой черной рубахе и брюках с широченным ремнем. Ведь это вполне может быть некий городской аферист, положивший глаз на кладбище с ценными могилами, и использующий Артемку Ухаря в качестве исполнителя… А что, Артемка нынче душевно нездоров – ему можно внушить все, что хочешь, и заставить его взрыть могилку – дело тоже несложное…

Закончив свою тираду, Артемка опустил руки по швам и тяжело выдохнув, спросил собеседника: – … И что?

– Нет, Артем, это действенный метод. – Спокойно ответил незнакомец тоном следователя. – Вы играете – мы исследуем. Это действенное лечение на самом деле. Так лечили доктор Зенгель – в период после мировой войны, профессор Карлейль – в период после крушения башен-близнецов… Вы можете прочесть…

Что этот человек рекомендовал Артему прочесть, кладбищенский старик не слушал. Этот обрывок диалога заставил Якима полностью опровергнуть свои подозрения на счет расхищения кладбища и поторопиться назад в сторожку. Если бы Яким Васильевич любил читать газеты, или хотя бы чаще смотрел новости по телевизору, то знал бы, что никакого Зенгеля и Карлейля не было, ни после мировой войны, ни после теракта в США.

Артем Ухарев тоже не читал газет и не особо любил смотреть новости. Именно поэтому он и купился на душевную уверенную улыбку «помощника доктора» и внимательно слушал его дальнейшие небылицы. У этих небылиц был свой мотив – таким образом Колян пытался разузнать у собеседника место нахождения той могилы, которую тому не удалось расхитить прошлым летом.

– Такой метод – это лекарство для нервов. Это – во-первых! Во-вторых – вы…

Снова Артем нетерпеливо зажестикулировал, но в этот раз – чтобы просто поправить собеседника: – Какой к чертовой бабушке «вы»! Я с тобой уже как браток, а ты!… Ну, я слушаю…

Николай удовлетворенно улыбнулся уголками рта. Такой ход дела его более чем устраивал. Собеседник-лох успокоился, полностью доверяет ему и с нетерпением ждет продолжения беседы…

– Понятно. Ты, Артем, сделаешь себе большую пользу для психики, понимаешь?..

– Ну. – Бесцветно ответил Ухарь, и тут же, заметив, как непринужденная улыбка его собеседника резко сменилась миной разочарования, громко хохотнул. – Ну, а во-вторых что? Нервы – это у тебя во-первых, так?