Путь полной луны

Велик и благороден путь

Прожить не крадучись, а стоя,

Стремиться и не знать покоя,

И не давать душе заснуть!

Марк-карлик (Элементаль)

XII век

Утренний туман, прячась от первых лучей солнца, крался в лощины. Их темные чрева источали запах сырого мха, тревожно-терпкий и прелый, будто рожденный в мрачных темницах инквизиции. Из темноты тревожно вскрикивали невидимые птицы. Лес на мгновение оживал, а затем вновь замирал, кутаясь в покрывало сна. Корявые узловатые деревья сочились от влаги, и все в этом мире было неуютно и не создано для человека.

Сэр Роберт зло отшвырнул пустую бутыль – раздался треск, вслед за которым из тумана, глухо захлопав крыльями, выпорхнуло нечто черное. Конь шарахнулся в сторону, и сэр Роберт, разразившись проклятием, поспешно осенил себя святым крестом. Яростное раздражение бередило нервы еще не старого, но уже много повидавшего в своей жизни крестоносца. Участие в последнем военном походе не принесло ему ничего. А ведь были же времена… Были! Когда наградой за кровь еретиков – о-о, великие победы! – служило золото, а слава лавровым венком покрывала седые пряди умудренных мужей. Главное, все делалось во имя! Ныне все по-другому… Нет, не понять ему молодое поколение. Позабывшее Бога, оно превратило поход в дикую пьяную оргию. И вот результат: денежные крохи и горький путь домой. Сдерживая бранные слова, сэр Роберт вновь осенил себя святым знамением.

Унылая природа навевала дремоту. Горькие мысли путались, образы приобретали расплывчатые очертания – постепенно сэр Роберт впал в оцепенение. Освободившись от понуканий, конь перешел на шаг, когда запущенный из прыщи ловкой рукой камень угодил всаднику в висок.

Часть первая

Приговор

XXI век

Этот продолговатый округлый предмет, больше всего похожий на чуть сплющенное куриное яйцо, сразу же привлек внимание археологов.

– Смотри, – говорил Иван Васильевич Берестов своему аспиранту Николаю Рыжему, – заметил бы где-нибудь, предположим, на улице, поддел носком туфли – и знай, пошагал бы дальше. А так получается совсем иное дело: пол-лета мы с тобой провели в степи, закопались по самую голову в древнее захоронение, и что имеем в итоге? Череп и странного вида артефакт! Спору нет, тоже значительные, в своем роде, находки. Череп – специалистам, артефакт – тебе. – Берестов погладил переносицу и продолжил: – Думайте, коллега, выдвигайте теории – обоснованные, прошу заметить! Вдруг это хазары, вспомните…

Николай улыбнулся: великий наставник набрел на любимую тему – теперь только слушай! Потирая ладони, Берестов говорил, словно на лекции:

– Хазары, о которых упоминает великий русский поэт в "Песне о вещем Олеге", между прочим, и доныне являются одной из загадок истории. Кажется, не было такого евразийского народа, хроники которого не упоминали бы о хазарах.

– Да-да, я помню… – вяло отозвался Николай. – Летописи арабов утверждают, что кагану платили дань племена от Дуная до Северного Урала. Армяне, тюрки страдали от набегов хазар, а грузины вообще писали, что каган, не добившись миром руки их царевны, разрушил Тбилиси.

– Вот то-то! – поддержал Берестов. – Наши коллеги археологи копали на Дону, на Волге, на Кавказе – увы, ничего. Словно хазары были призраками, а города их бесследно провалилась сквозь землю, будто таинственный Китеж. Как же так?! В Лету канула целая империя!

Николай согласно кивнул. Берестов поднял череп и, подобно Гамлету, обратился к нему с речью:

– Заговори со мной, предок! – Тут он заметил на столе сплюснутый артефакт и пробормотал, усмехнувшись: – Ну, или ты поведай нам что-нибудь…

Прошел год, прежде чем артефакт заговорил. "В прямом смысле этого слова! – рассмеялся довольный Николай, надевая наушники и невольно окунаясь в воспоминания. Вечная ковыльная степь осталась позади. Вот они – светло-голубые стены родной лаборатории. Он с головой ушел в работу и вскоре обнаружил внутри артефакта маленький диск, размером с копеечную монетку. Вскоре он точно знал, что диск имеет свое магнитное поле. Ну а если попробовать считать то, что, возможно, хранят намагниченные частички? Наудачу. Просто попробовать… Вопрос только: как это сделать?!

Полгода труда и пота – и был создан артмагнитофон: устройство для чтения магнитной информации с артефакта. Предположение подтвердилось: информация на диске, безусловно, была! Но в каком виде… Стало ясно, что проделана лишь часть работы: необходим был дешифратор для того, чтобы перевести весь этот шорох, гудение и щелчки во что-то понятное человеческому разуму. На смену весне пришло горячее, как печка хлебопека, степное лето, за ним подкралась осень – незаметно пролетело еще полгода. Наконец наступил долгожданный час. Николай поправил наушники и, утопив красную кнопку в панели артмагнитофона, приготовился слушать:

"Народ пребывал, моим умом, един в начале своем и носил имя ар. От него, словно ветви от могучего древа, разрослись во все стороны прочие племена человеческие. На севере дома, в Гиперборее и Арктиде, жили арки. Их до сих пор рассказывают как гномов, и владели они волшебством. Далее к югу, в лесах, подобно зверям, встречали звезды еще арии, а еще дальше, в степи, вольно дышали арсы, которые двоились на персов и русов. Однако же деление это мною говорю условно, хотя бы потому, что прочий великий народ ар стал именоваться хазарами, сарматами и еще много-много кем… Не дышу перед собой правила, разобраться едино с этой частью дома, говорю одну из легенд Арков:

"День, когда с неба опустились Боги, был самым долгим днем в году. Боги походили на нас, хоть и ростом выходили выше на вторую высоту. Этот день стал вестником гибели Арков".

Николай остановил запись; его руки дрожали. Он почувствовал, что за мгновение стал мокрым от пота, и с трудом перевел дыхание. Это невероятно! Такое открытие… Николай вскочил и побежал к крану: надо выпить воды – кажется, он сейчас потеряет сознание, сердце так и колотится. Прошло полчаса, прежде чем он окончательно пришел в себя. Где же Берестов?! Он и взглянул на часы – учитель опаздывал. Подождать или дослушать?.. Объединим!

"Разобравшись с делом, указываю, что дом с самоназванием Земля посетили на своем звездолете Оросы, тогда как право на это не имели, а последствия для одного из народов Земли стали самыми плачевными: Арки вымерли. Указания вины будут доставлены мною в суд, среди них частичка межпланетного корабля Оросов, след приземления и прочее. Дышу гневом справедливости, Праведник Суда".

Николай откинулся на спинку стула. Вот так дела… Что же это получается? Он глубоко задумался и даже не заметил, как сбоку от него распахнулась дверь лаборатории. За окном давно стемнело, и проникнувший в помещение свет вычертил на полу прямоугольник, который тут же накрыла высокая широкоплечая тень. Николай ничего не видел – он был весь в своих мыслях. Перешагнув порог, Берестов первым делом рассеянно подумал: "Кажется, мой ассистент за лето сделался меломаном". Впрочем, он тут же отказался от поспешного вывода: больно уж вид у ученика был озадаченным. "Ко всему прочему он явно чем-то удручен", – продолжил размышления ученый.

Берестов с минуту простоял в полном молчании. В конце концов он не выдержал и, подойдя ближе, громко прокашлялся и даже пристукнул кулаком по столу. Николай очнулся. Бросив на учителя задумчивый взгляд, он схватил его за рукав и суетливо усадил рядом. Сухо пробормотав: "Нет, вы только послушайте!" – Николай включил колонки и утопил клавишу "Пуск". В стенах лаборатории зазвучал голос: "Народ пребывал, моим умом, един в начале своем…"

Берестов слушал молча. Когда запись закончилась, он глубоко вздохнул и нервно осведомился:

– Что ты мыслишь, Коля?

– Я думаю… – Николай напряженно закашлялся и, подбирая слова, повторил: – Я думаю, что некто записал свои умозаключения. Как мы наговариваем свои мысли на диктофон. Вы только прочувствуйте стилистику: мы ведь тоже говорим от третьего лица, так как предполагаем, что запись, возможно, прослушает кто-то помимо нас. А дом – это, тут и гадать нечего, планета!

– Похоже, так. – Берестов поднялся со стула. – Если рассуждать логически, сначала этот "некто" отрешенно излагал факты, а потом, став тем, кто он есть, – Праведником Суда – стал карать и бичевать Оросов, прилетевших в наш дом-планету без разрешения. Иными словами – преступников! Это непостижимо!.. Тогда получается, что эти Оросы с другой планеты посетили Землю и пожили среди Арков. Выходит, пообщавшись с инопланетянами, бедные Арки прослыли для всего остального мира волшебниками, а в последствии вымерли! Что же дальше, Коля?..

– Включаю, – выдохнул Николай.

"Свою речь дышу такой: Оросы нарушили единый межпланетный Устав и должны понести кару. Вижу рекомендацию: в виду малочисленности народа Оросов, который только и поступает, что прибывает в другие дома в нарушении Устава, стереть им память и сослать на Землю. Дом Оросов с самоназванием Ороса присоединить к дому с самоназванием Земля, которому они нанесли более всего плачевного урона. Дышу гневом справедливости, Праведник Суда".

В лаборатории стало тихо. Николай подошел к окну и, потирая виски, стал смотреть на звезды. Берестов вновь опустился на стул. Он заговорил после долгой паузы тихо-тихо, будто бы не хотел, чтобы его услышали:

– Присоединить дом Ороса к дому Земля… Это что же, нам хотели отдать за провинность Оросов их планету?!

Неожиданно за спиной что-то зашуршало. Николай вздрогнул. Откуда шел звук, было ему понятно без объяснений. Он медленно приблизился к артмагнитофону и замер в ожидании.

"Вижу рекомендацию: чтобы присоединить дом с самоназванием Ороса дому с самоназванием Земля необходимо Оросу населить народом Земли. Выбрать, моим умом, положено хазар, они воинственны, самостоятельны и самодостаточны. Все это, дышу, будет им помощь и спасение в другом доме. Когда придет время и цивилизации двух домов достигнут вершины развития, им требуется узнать друг о друге как о едином целом. Вижу приговор таким и не сомневаюсь в нем…"

Николай пробормотал:

– Ороса… Что же, оросы! Еще один народ, только – возможно ли?! – не с нашей планеты…

– Ну, за долгие века оросы могли легко стать русами, среди племен наших прародителей, – задумчиво произнес Берестов и чуть громче закончил: – А хазары-то все-таки существовали. Я, собственно, и не сомневался. – И, помолчав, добавил: – Вот, стало быть, оно как!

Часть вторая

Дорогами страны Полной Луны

Глава 1

Боль… Голова готова расколоться пополам. Застонав, сэр Роберт попытался поднять руку, чтобы загладить, зашептать нестерпимую боль в виске, но не смог этого сделать. Уткнувшись щекой в сырой мох, он приоткрыл глаза и не увидел ничего, кроме пляшущих в адской круговерти желтых огоньков. Прошло время, прежде чем от холода и влаги в голове прояснилось и сэр Роберт наконец-то осознал, что лежит на земле, связанный и раздетый до исподнего.

– Гляди-ка, очнулся!

– Зря!

Сэр Роберт различил костер, возле которого восседали двое лесных разбойников. В том, что именно разбой составлял их ремесло, сомневаться не приходилось: он достаточно посносил голов этому роду-племени. Теперь, видимо, пришло его время.

– Зря вы очнулись, хозяин, – произнес тот, что был моложе, в изодранных штанах и плаще с чужого плеча.

– Все в руках Бога, – едва слышно пробормотал крестоносец и, собравшись силами, добавил: – И никакой я тебе не хозяин!

– И снова зря! Хотя, конечно, разве может великородный сэр помнить своего конюшего? Человека простого и честного, который со всем усердием и прилежанием служил сэру двенадцать лет, пока его семья умирала с голоду, ибо хозяина интересовала только слава!

– Фредерик? – Сэр Роберт в удивлении вскинул брови.

– Он самый, хозяин.

– Что ж, видимо, пришло время отвечать за свои дела.

– Ответишь-ответишь! – хрипло рассмеялся второй разбойник, выглядевший постарше. – А очнулись вы зря, Фредерик прав. Так мы бы вздернули вас бесчувственного – глядишь, и смерть была бы легкой. Теперь возись…

Сэр Роберт со стоном перевернулся на другой бок, давая понять, что разговор завершен. Не в его правилах были беседы с вороньим племенем.

– Заканчивайте поскорее, – только и смог выговорить он.

– Уж не сомневайтесь. – Трубный голос старшего эхом покатился по лощине. – На съедение волкам живьем не оставим – мы не варвары. Вы бы пока помолились…

– Не ваше дело!

– Как знаете, сэр, как знаете!

Крестоносец горько усмехнулся. Несмотря на внешнюю неуступчивость, в душе он давно уже обратился к Богу. Мысли его были далеко: он думал о том, что, в конечном счете, все то, что было ему предначертано в жизни, в личных делах и служении отечеству, он давно исполнил, а стало быть, перед собою и Господом чист. Жаль, конечно, что смерть предстоит принять не на поле брани под Христовым знаменем, а от рук этих недоносков, но кто же предскажет, когда и где ждать ее, Костлявую с песочными часами на поясе.

От невеселых дум сэра Роберта отвлекла разгоревшаяся до проклятий перебранка между лесными разбойниками. Стараясь не произвести шума, он перевернулся на другой бок. Фредерик и старший, как про себя окрестил второго разбойника сэр Роберт, в напряженных позах замерли друг против друга. Только мечущееся пламя костра разделяло собратьев по черному промыслу. Левый глаз старшего подергивался в нервном тике, отчего его и без того мерзкая физиономия превратилась в маску шутовского безумия. Правая рука, сжимавшая рукоять висевшего на поясе клинка, вздулась венами, а левая, взмывшая вверх и замершая в недовольном жесте, подрагивала от напряжения. В отличие от своего предводителя, Фредерик внешне был спокоен. Только нос заострился, как у хищной птицы, да глаза разгорелись огнем.

– Ладно, будь по-твоему! – после долгого молчания хрипло произнес Фредерик.

Старший замер, обдумывая, стоит ли верить своим ушам, но в конце концов расслабился и опустил ладонь с рукоятки клинка. Оба вновь уселись у костра и заговорили шепотом по старой привычке всех бродяг, живущих убийствами и разбоем. Поняв, что больше ничего интересного не произойдет, сэр Роберт перевел взор на костер и, убаюканный его вечной пляской, уснул.

– Ну, вот и все – ваше время пришло!.. – Острый носок сапога уткнулся пленнику в живот.

Сэр Роберт вздрогнул и, открыв глаза, вгляделся в лицо старшего. Из-за богопротивной смеси разных кровей оно выражало все, что угодно, кроме человеческих эмоций; подрагивающие зрачки выдавали вечный страх и безумие этого человека.

– Вы уж зла не держите, – подойдя ближе, тихо промолвил Фредерик.

– Ага, можете даже проклясть, если вам от этого станет легче! – рассмеялся старший.

Он схватил сэра Роберта под мышки, – несмотря на низкий рост, силы в нем было, хоть отбавляй, – и поволок его к ближайшему дереву. Фредерик бесшумно плелся позади. Сэр Роберт держался стойко: стараясь ничем не выдать своих чувств, он тихо шептал молитву, а уже стоя с петлей на шее, спокойно пожелал разбойникам пройти все муки ада. Поприветствовав восходящее солнце, он простился с этим неуютным миром.

Лесные разбойники не успели отойти и на полмили от места своего злодеяния, как между ними вновь вспыхнула ссора. Занимаясь дележом скудной добычи, они никак не могли прийти к согласию: старшему все было мало, но и Фредерик не желал уступать ни гроша. Старший был вне себя: от клокотавшей в нем злобы даже редкие волосы вздыбились на его уродливой голове. Он не мог устоять на месте и кружил вокруг Фредерика в замысловатой пляске голодного хищника.

– Мое! – сокращая круги, рычал он.

– Не пойдет! Не дам! – сопротивлялся Фредерик.

Старший обошел слева и резким движением выхватил клинок из ножен. Испустив рык, он бросился на Фредерика с намерением вонзить каленую сталь между его лопаток. Фредерик рванулся в сторону, но зацепился ногой о корягу и, потеряв равновесие, начал падать на бок. Клинок со свистом рассек воздух над его головой… Старший, подобно хищной птице, налетел на Фредерика, всем весом придавил его к земле и выставил вперед оружие для решающего удара. Фредерик заметался по земле; правой рукой он удерживал противника, а левой в исступлении шарил возле себя. Наконец нащупал камень и со всей силой ударил им в висок бывшего собрата по черному промыслу. Старший надсадно охнул. Его глаза замутились, и он с выставленным вперед клинком рухнул вперед. Фредерик почувствовал, как ужасная боль сковала все его тело, и потерял сознание.

Глава 2

День клонился к закату. Лес замер под опускающимися сумерками, среди могучих стволов ожили тени и прохлада поселилась в кронах деревьев. Все готовилось к ночи. В это время карлик Элементаль бодро шагал по лесной тропинке. За его плечами висела плетеная котомка; он шел и мурлыкал себе под нос заздравную песенку. Всей округе он больше был известен под именем Марка-карлика. Однако с недавних пор этот человечек избрал себе иное прозвище: тому была великая причина, о которой он предпочитал помалкивать. Сам Элементаль частенько говорил: "Мое счастье заблудилось среди звезд! – И продолжал: – Не вышел я ростом, чтобы достать до него".

Он был поэт. Когда-то он зарабатывал себе на жизнь вдохновением: декламировал стихотворения собственного сочинения на многочисленных рынках. Он выступал с бочки, когда его не было видно издали, и даже с коня, когда зевак набиралось за два десятка, – конечно, если таковой находился, ведь не всякий владелец рад был предоставить ему своего скакуна. За выступления давали неплохие деньги. Мало того, постепенно у карлика сложился свой круг почитателей, ведь он умел выдать произведение на злобу дня, за секунды сочиняя очередной стих на потеху публике. Его знали все, и он знал всех… Так было когда-то. Хотя поэтом в душе Элементаль оставался дол сих пор, на рынках он давно уже не выступал. Чем он жил, никто не знал.

Между тем все объяснялось просто: последние долгие пять лет одна-единственная рукопись бередила его ум и отнимала все свободное время. Это был дар одного незнакомца, судя по виду из пришлых: кем он был и откуда пришел, народ не ведал. Странный это был дар для рыночной площади, где можно было получить все, что угодно, от краюхи хлеба до кинжала в спину, весьма странный. Но чего только не случается в гуще людей, алчущих еды и зрелищ… С тех давних пор Элементаля словно подменили. Два года он потратил на расшифровку старинных иероглифов и еще три на изучение прочитанного. В своем начинании он был дерзок, как все поэты, и настойчив, как все обиженные на немилость судьбы и природы. "Я всегда знал, как начать, но не всегда – где остановиться!" – говаривал он.

И он понял эту книгу. Дело оставалось за малым: требовалась проверка.

Элементаль неумолимо шагал вперед. Давно уже его шляпа набухла от пота, а заздравную песню сменило назойливое двустишие о красавице-утопленнице, но он упорно продвигался дальше. Внимательно вглядываясь по сторонам, он время от времени, резко обрывая куплет, замирал и принюхивался, подобно охотничьей борзой, но затем вновь запевал: "Она утопилась, красотка моя!.." – и продолжал путь. С каждой такой остановкой движение его все убыстрялось. Духота тающего вечера не была ему помехой: он был привычен к многодневным пешим прогулкам. Перспектива ночевки в лесу тоже мало его пугала – не в первой, в самом деле. Что-то другое двигало его вперед.

Наконец, во время очередной подобной остановки набившее оскомину двустишие больше не слетело с губ Элементаля. Тихо пробубнив сквозь тонкие губы: "Так-так…" – карлик весь съежился и, выставив над травой свой нос, где бегом, а где неуклюжими полупрыжками зашелестел согнутыми ножками по сочной зелени. Запах дыма привел его к тлевшему пепелищу, рядом с которым друг возле друга лежали лесные разбойники. Элементаль с первого взгляда понял, что честным людям больше уже не следует их опасаться. Распрямившись, он подошел вплотную и, постояв некоторое время в молчании, негромко продекламировал:

Весело начал сказитель свой сказ:

Два трупа в прологе из нескольких фраз!

Он был поэт, и жажда к рифмовке не отпускала его даже в печальных ситуациях. Если честно, он и не очень-то огорчился: узнав обоих, он скорее порадовался – правда, несколько странно. Послав во весь голос старшего ко всем чертям, Элементаль тем не менее благосклонно отнесся к Фредерику: аккуратно отволок его к пригорку и усадил там, словно старого доброго друга, живого к тому же. Затем бросил на пепелище охапку веток и, когда они запылали, с разных сторон стал подносить к огню разбросанные повсюду вещи несостоявшегося разбойничьего дележа. Рассмотрев их по очереди, он уселся возле костра, подпер подбородок кулаком, сменил позу, махнул рукой – в конце концов вздохнул и запустил пятерню под шляпу в волосы.

– Да, бедный сэр Роберт, – тихо процедил Элементаль, рассматривая богатой выделки, родовой перстень крестоносца. – Мятущееся сердце вашей жены недаром спровадило вас в могилу. Как никак, сроки вашего возращения миновали, ну а искатели до ее сердца давно уже появились у дверей замка.

По кронам деревьев прошумел ветер. Где-то в глубине леса что-то протяжно завыло, но этот тягостный звук через мгновение смолк так же резко, как и начался. Элементаль поднялся на ноги.

– Что ж, нам такое дело только на руку, – стараясь подбодрить себя, жизнерадостно провозгласил он и повернулся к Фредерику. – Я все же надеюсь на то, что вы повесили знатного господина, не так ли, конюший? Иначе все пропало, черт возьми! Ты мне сможешь ответить, а-а?!

То ли от близости огня, то ли еще от чего, но тело бывшего конюшего внезапно чуть сползло по пригорку. Подбородок едва заметно съехал вниз – ни дать, ни зять мертвец кивнул в знак согласия! Подобные страсти, однако, нисколько не смутили возвышенный дух Элементаля: он расцвел в улыбке и, подмигнув лежащему на пригорке глазом, кивнул в ответ.

– Ты мне еще будешь нужен, так что крепись! – сообщил он одному мертвецу, а, повернувшись ко второму, добавил: – Тебя же мы так и быть похороним, а то дьявол, поди, заждался твоего тела. Душа-то твоя, по моему рассуждению, принадлежала ему с пеленок!

Слова у Элементаля никогда не расходились с делом: после часу упорного и неблагодарного труда тело старшего было предано земле. К этому времени взошла Луна, и ее свет осеребрил обоих странников – одного, живого, собирающего вещи в торбу, и другого, безжизненно опустившего голову на грудь…

Элементаль быстро покончил со сборами; натруженная спина гудела, требуя покоя. Тяжко вздохнув, он прилег на пригорке и принялся любоваться на угасающий костер. Затем разметал угли и, повесив на одно плечо разбойничью торбу вместе со своей котомкой, обратился к мертвецу:

– Ну, полно! Полежали, и встали, и пошли! Время не терпит, до полуночи осталось совсем ничего. – Он наклонился и взвалил мертвеца на себя. – Тяжел, однако же! – прокряхтел он себе под нос и спросил, скосив глаза через плечо: – К лесу идти, что ли, а-а, дружище?

Он тряхнул плечами, и мертвец вновь кивнул.

– Тогда в путь… – согласился карлик. – Правда, тебе-то будет полегче, друг мой!

Элементаль согнулся под тяжестью ноши и засеменил в одном ему лишь ведомом направлении. Он старался выбирать места, где трава было пониже. "Маленьким людям, конечно, тяжело ходить по высокой траве, – рассудил он про себя, – зато высоким куда хуже приходятся в лесу – ветки по ушам щелкают!" Столь отрадная мысль позабавила его. Он расцвел и запел вполголоса о красотке Урсуле, родившейся под счастливой звездой Эль-Риша. С песней было куда как легче продвигаться вперед. Однако несмотря на доброе настроение, надежде на быструю находку места злодеяния не суждено было исполниться. Они все шли и шли вдоль нескончаемой, причудливо изогнутой опушки, – вернее, шел-то один, второй не прилагал никаких усилий, – но пока что лишь даром тревожили спящую живность.

Элементаль начал нервничать: время таяло, а блуждать по ночному лесу можно было до бесконечности. Чтобы хоть как-то развеять раздражение, он от души отругал Фредерика за неправильно указанный путь. Однако сворачивать с него все же не стал… Прошел еще час бесплодных поисков. Вдруг карлик ни с того, ни сего объявил: "Где-то здесь!" – после чего поворотил в лес, чуть углубился в него и буквально уткнулся в ноги висевшего сэра Роберта. Вскрикнув от неожиданности, он инстинктивно отпрянул, его ботинок заскользил по лодыжке Фредерика – мгновение, и он оказался сидящим на мертвеце верхом.

– Прости, дружище!

Карлик вежливо похлопал мертвеца по щеке и вскочил на ноги. Дальнейшие его действия были столь быстры, сколь и хаотичны. Скинув торбу, он запустил сначала одну руку за пазуху, – было видно, как огромная ладонь скользнула вдоль яйцевидного живота к спине, потом вторую – и превратился в какой-то телесный клубок, пляшущий на одной ноге от избытка чувств. Наконец на свет была извлечена рукопись, оказавшаяся в итоге на груди, – месте, как известно, самом близком любому хранителю ценностей. Ее Элементаль тотчас отдал на хранение Фредерику: попросту взял да и засунул ее за отворот рубахи мертвеца. А сам с той же неуемной хлопотливостью, которая сопровождала поиск древнего трактата, принялся за сооружение костра. Затрещали ветки, и вскоре скорбное место было освещено взметнувшимися вверх языками огня. Элементаль довольно улыбнулся – все было в надлежавшем порядке. Затем подхватил рукопись и, расположившись у костра, углубился в чтение.