Зона поражения

– Не хочешь поразвлечься, милок? – взялся за свое «Оболтус». – Они там долго провозятся. Так и будешь сидеть, как на иголках? – Голос у него женский, грудной, плотоядный.

– Заботливый ты наш! Уймись! – в ответ брызгнул ядом археолог. – Лучше бы жучка на горшок навесил. Были бы сейчас в курсе.

– Тебе жить надоело? Они бы его сразу нашли и вообразили, что это ты шпионишь. Мигом бы взяли тебя в оборот.

– А ты разве не в счет?

– Меня так и так на куски порежут – на всякий случай, – со странной веселостью в голосе отвечал «Оболтус». – Вот я и хотел напоследок… душеньку потешить. А ты все чего-то боишься. Уж я бы не подкачал. Думаешь, я не вижу, как тебе в постели без бабы хреново? Как тебя перед сном крючит?..

Из репродуктора тахионного передатчика раздался звериный крик – крик боли и ужаса. Платон похолодел, волосы у него встали дыбом. Этот крик транслировали специально для него – муравьиного напарника. В предостережение? В наказание?

– Неужто облом? – изумился корабельный мозг, который ничуть не испугался. – Тогда еще поживем…

Ждать пришлось долго. Археолог извелся, бегал по рубке кругами, едва на стену не лез. Корабельный мозг его подшучивал, но Платону было наплевать.

Непейвода появился на «Оболтусе» только часа через полтора. На нем не было лица. То есть совсем не было. Впрочем, как и головы. Шлем скафандра был пуст, хотя ноги шагали, а руки отмахивали в такт ходьбе– в большей части скафандра клеточки оставались.

– Что с тобой?! – воскликнул археолог. Муравейник начал выстраивать себе новую голову. И, как только у него опять появился рот, ответил:

– В золотом горшке оказалось другое содержимое. Поэтому я наказан. – Голос его был тих и бесстрастен. – Каждая десятая моя клеточка казнена.

– Боже мой!-Платон был потрясен. Изуверство, первобытная дикость, торжествующая в новейшие времена. – И что ты при этом чувствовал?

* * *

– Тысячу смертей…

После этих слов Непейводы уже невозможно было стыдить: мол, сам виноват – надо было тайком проверить горшок, а не носиться с ним, как с писаной торбой.

– Как? – негромко выговорил археолог.

– Их бросали в кипящее масло.

– Но был же приказ не вскрывать!

– Да…– голос Дома был мертвенно равнодушным. В нем словно душу убили. Выжгли этим самым кипящим маслом. – Но я не должен был ошибиться. Иногда надо уметь видеть насквозь…

– Бред! – в ярости закричал Платон. – Мерзавцы! Сначала обгадятся, а потом ищут стрелочника!

– Это вопрос жизни и смерти целой планеты. Я был обязан…– Двунадесятый Дом как будто пытался оправдать свое начальство. – Теперь придется вернуться назад и продолжить раскопки, хотя сейчас Тиугальба похожа на растревоженное осиное гнездо.

– Мне очень жаль, но это невозможно, – после долгого молчания сказал археолог. – Заплати мне и расстанемся друзьями.

– Ты не можешь так просто уйти и все бросить! – воскликнул Непейвода. К нему начали возвращаться человеческие чувства и интонации.

– Что все?! – вскинулся Платон. – Ты даже не сказал мне, что именно мы ищем! Я свою работу сделал. Разве не так? Выполняй свою часть сделки!

– Деньги уже на твоем счету. Можешь проверить. Но я прошу тебя остаться. Сделаем вторую попытку. Мы заплатим тебе вдвойне.

Археолог молча покачал головой.

– Я умоляю тебя! —в голосе Непейводы зазвучало отчаяние. – Если ты откажешься, а я моментально не найду тебе замену, меня могут расформировать.

– Это удар ниже пояса, – только и вымолвил Платон. Поскреб подбородок и вдруг сказал: – Хорошо.

Ходячего муравейника встревожила поразительная легкость, с которой археолог принял решение. Непейвода взволнованно посмотрел на Рассольникова, ожидая продолжения.

– Но за эту безумную вылазку я назначу достойную цену. Вы должны исполнить мое самое заветное желание – сколько бы оно ни стоило. Сумеете задешево – ваше счастье…– Археолог никак не мог дойти до сути дела. Не решался произнести заветные слова, словно боясь, что карточный домик надежды тотчас рассыплется.

– Не тяни, ради святого Симбиоза! – взмолился Дом.

Платон глубоко вздохнул и изрек:

– Мне нужна вилла на Старой Земле.

Непейвода молча указал ему на дверь. Археолог не понял:

– Ты чего?

– Надо доложить Совету Домов Симбионтов. Побудь-ка в своей каюте.

Рассольников хмыкнул и пошел к себе.

В ожидании ответа Платон мерил шагами каюты. Двунадесятого Дома не было целый час. Археолог уже не знал, что и думать. Был уверен в одном: другой такой шанс ему вряд ли представится, и потому отступать не собирался. «Нет– так нет, – уговаривал сам себя. – Немедленно отправлюсь на Гею. Пусть попробуют меня не пустить!» Еще как не пустят. Еще как…

Наконец дверь отворилась. Непейвода вошел в рубку. Лицо непроницаемое, спина прямая, походка чинная. Он даже моргать перестал и дышал через раз. Парадный бы ему камзол с орденской лентой через плечо, да брюки с лампасами – сошел бы за Чрезвычайного и Полномочного Посла этой самой ФФФукуараби. Прошагал до единственного кресла, что росло из пола рядом с маленьким столиком, медленно опустился на него, замер, глядя перед собой.

– Что скажешь? – осведомился Платон.

– Договорились. – Всего одно слово. Разве поверишь, что все решено?

– У вас же нет таких денег…

– Ты прав: денег нет. Но мы уступим тебе здание нашего посольства. Тебе понравится. Это двухэтажный особняк на берегу Гудзона…

Больше Рассольников ничего не слышал. Он был далеко: там, где бьются о набережную Лонг-Айленда океанские волны, где светит неугасимый факел древней статуи, где рукой подать до лежащей на дне Атлантиды. А не понравится, он может продать эту хибару и купить себе что-нибудь поскромнее на карельских озерах или в Драконовых горах. Вся планета будет в его распоряжении…

– Очнись, – тронул его за плечо Двунадесятый Дом, и мираж растаял. – Дело за малым: надо вернуться назад и начать все сначала.

– Ну, положим, не все, – Платон с сожалениям вернулся к реальности. – На Чиуауа мы больше ни ногой. Это раз. Капсулу нам снова искать не надо. Это два. Все разведочные карты у меня теперь тут, – громко постучал пальцем по темени. – Это три. Тиугальбу я уже понял. – Последнее слово он выделил особо. – Четыре… Есть еще пять и шесть. Но не буду компенсировать тебе мозги.

Непейвода с усилием состроил улыбку. Разговор с правительством ФФФукуараби дорого ему дался. Дом поднял себя с кресла, переструившись клеточками от колен из сидячего в вертикальное положение.

– Пойду готовить корабль к полету.

– Маленькая формальность, – прихватил его за локоть археолог. – Надо составить договор по всем правилам, получить визу высших чиновников ФФФукуараби и заверить договор у независимого нотариуса.

– Ты что, смеешься над нами?