XVIII. Розы увядают
Прошло уже два дня после свидания Казимира с Анютой, а от нее не было никаких известий. На третий день, вечером, влюбленный юноша не выдержал и пошел хоть издали взглянуть на дом Огинских. Окна парадных комнат не были освещены.
«Вероятно они в опере», – подумал Ядевский, нанял извозчика и поехал в театр.
– Скоро ли кончится опера? – спросил он у кассира.
– Каменный гость только что вышел на сцену, – отвечал тот.
Давали «Дон-Жуана». Казимир начал ходить взад и вперед, ожидая разъезда публики; минуты тянулись бесконечно. Наконец двери из коридора распахнулись, и пестрая толпа нарядных дам и кавалеров, смеясь и разговаривая, наполнила вестибюль. Ядевский притаился в тени, за колонной, и с удовольствием заметил, что Анюта, идя под руку с графом, ни разу не улыбнулась и даже не позволила ему подсадить ее в карету.
На другой день рано утром Тарас принес ему записку следующего содержания: «Приходите сегодня к вечерне в католическую церковь и ждите меня у исповедальни, налево от двери. Ваша верная Анюта».
Свечи уже горели, когда Казимир вошел в церковь. Он остановился у колонны неподалеку от двери. Вскоре вошла Анюта в сопровождении Тараса и села на переднюю скамейку. Инстинктивно оглянувшись, она заметила Ядевского и приветливо кивнула ему. Началась служба. Никогда еще молодой человек не молился так усердно, как в этот день. Ему казалось, что его молитва вместе с чистым голосом невинной девушки как фимиам возносится к престолу Всевышнего. Наконец вечерня закончилась, народ вышел из церкви, и молодые люди встретились в условленном месте.
– Мне надо многое рассказать вам, – начала Анюта.
– Прежде всего, я должен вам признаться, что мною в эти дни овладело сомнение, но я увидел вас вчера под руку с Солтыком, и тяготившее меня чувство ревности рассеялось как дым.
– Это мне не нравится, Казимир… Вы за мною следите… Разве вы не уверены в моей к вам любви?
– Мне просто захотелось увидеть вас.
– Не делайте этого, если не желаете огорчить меня.
– Даю вам честное слово, что это не повторится.
Они сели на скамейку. В церкви царил таинственный полумрак, там и здесь перед иконами теплились лампадки.
– Если бы вы знали, друг мой, как я страдала в эти дни! – сказала девушка, и глубокий вздох вырвался из ее груди. – Я никого не полюблю кроме вас, но я потеряла надежду сделаться вашей женою. Мои родители угрожают мне проклятием и лишением наследства… Это ужасно, не правда ли?.. Для вас я готова пожертвовать всем на свете, но и с вами я не буду счастлива, если надо мной будет тяготеть родительское проклятие.
– Вас пытаются только запугать этим, – успокаивал ее Казимир. – Прошли те времена, когда неверных жен замуровывали в стену, а непокорных дочерей запирали в монастырь! Кто проклянет свою единственную дочь только за то, что она следует велению своего сердца? Поверьте, этого не может быть.
– Вы мало знаете моих родителей.
– Я вижу, вы упали духом.
– Нет, милый мой… Посоветуйте, что мне делать?
– Есть одно средство… и средство верное, – после минутного колебания отвечал Казимир.
– Какое? Да говорите же, ведь я не ребенок!
– Побег…
– На это я не решусь.
– А я, кроме побега и тайного брака, других средств не знаю.
– О, друг мой, благословение священника не снимет с меня родительского проклятия!
– Не верьте этому, Анюта, вас только пугают.
– Нет, Казимир, нет, я не могу последовать вашему совету… Я люблю вас более всего на свете, но я люблю и моих родителей и не хочу огорчить их.
– Вы всего боитесь… Положитесь на меня, и я устрою это дело как нельзя лучше.
– Нет, не могу! Это убьет моих родителей.
– Вы не решаетесь потому, что не любите меня! При первом препятствии вы готовы покинуть меня… Ваша мать была права, называя эту любовь ребяческим чувством, пустою мечтой с вашей стороны!
– Вооружитесь терпением, друг мой, если вы меня действительно любите, – умоляла Анюта.
– Я докажу вам на деле всю силу моей любви. Вы легко перенесете разлуку со мною, а я разлуки с вами не переживу… Лучше умереть, чем видеть вас замужем за другим!
– Так вот награда за мою любовь к вам? Нет, Казимир, вы этого не сделаете.
– Я потерял надежду на счастье, а жизнь без вас не имеет смысла.
– Следовательно, вы сомневаетесь в моей верности?
– Вы заражены предрассудками, Анюта. Ваши нянюшки и гувернантки вбили вам в голову какие-то дикие понятия о жизни!.. Надо бороться с препятствиями.
– Лучше погибнуть, чем решиться на бесчестный поступок.
– Так умрем же вместе! – в порыве страсти вскричал пылкий юноша, прижимая Анюту к своему сердцу.
– Я согласна, – с кроткой улыбкой ответила девушка, – но не теперь, когда все еще может перемениться к лучшему.
Горькая усмешка скользнула по губам Ядевского.
– И на это не достает у вас смелости! – проговорил он.
– Что с вами сегодня, Казимир? Право, я не узнаю вас.
– Я кажусь вам странным, даже смешным, потому что принял шутку за серьезное чувство… Вам только кажется, что вы любите меня. Завтра, быть может, мысли ваши примут другое направление, а послезавтра вы и вовсе меня позабудете… Пережить это я не в силах… Пуля избавит меня от этого ненавистного существования!
– Сохрани вас, Боже, от этого, Казимир!.. Подумайте только, как это огорчит вашу мать!.. Опомнитесь!.. Вы не в своем уме!..
– Нет, я говорю совершенно хладнокровно.
– Дайте мне честное слово, что вы не застрелитесь.
– Вы хладнокровно приговариваете меня к пожизненной каторге…
– Я желаю сохранить вашу жизнь, потому что она принадлежит мне! – и Анюта обняла и крепко поцеловала юношу. – Любовь наша преодолеет все препятствия, и мы будем счастливы!
Казимир с сомнением покачал головою.