Данила-богатырь

– Каким ветром, добрый человек, занесло тебя? – проговорила незнакомка голосом трубным, словно тысяч пять – шесть лет трубку курила.

– Э… э-э-э-то. Э-э-э-то я, … Не, не-ее. Не знаю, – хоть что-то выдавил из своих уст Данила.

– О! Как не знаешь?! Сюда по доброй воле, вход запрещён!

– А, я и не, не-ее-е, по доброй воле, – захотелось пожаловаться Даниле.

– Как звать-то? – скомандовала «милая» дама.

– Данила, – покорно отвечал богатырь, смахивая ладонью с лица землю, червяков, что в вазоне жили и гостей точно не ждали. Червяки недовольно поругивались, И, если бы зубы были, точно бы покусывались.

–Данила?! Это ты, чьих будешь?! – уже строже, как учитель у ученика, допытывалась дама.

– Ни чьих, не буду. Сам своих буду! – отпирался он.

– Нет тут «сам своих»! Тут либо наши, либо – вражьи! – тон нашей леди начинал смахивать на лидеров времён истории человеческой, когда спорить – себе портить. – Здесь вам не тут! Мать Кузьмы! Там вам не здесь! Леший важный! – как лозунги с трибуны выкрикивала она. – Отвечай! Или пачпорт показывай!

– Пачпорт? Какой, такой пачпорт? Я свой дома оставил… А! Нет, в реке утопил, когда лёд разошёлся… А! Нет, в пещере потерял, когда вниз головой повис, – логика происходящего потихоньку возвращалась к Даниле Петровичу, но при этом легче не становилось.

Становилось только хуже. Мозг начал выдавать сигналы «SOS». Безысходность и тяжкая обуза неопределённости наваливались. Даниле стало понятно, как наяву, что сон этот, при всём желании, быстро не закончится. Исход сна тоже не понятен. Вот птичка – невеличка! Пела-то как! А куда завела?! Кто это дама? Голос страшный, хотя лицо не такое уж противное, а напротив, видно, что в молодости лет красотою отмечено было. Глаза! Взгляд особенно завораживал, глаз не отвести. Огоньки в них проскакивали, как в бездонном океане внутрь заныривали и вновь на поверхности вспыхивали. Ух! Ведьма! «Верно, Ведьма!» – подумал Данил, а вслух рот его начал самостоятельно:

– Дорогая моя подруженька! Да, не уж-то, ты! Не верю глазам своим! Ведьмочка ты, моя ненаглядная! Сколько лет! Сколько зим!

–Пачпорт! – грозно прервала дама.

– Где?! Где я тебе его возьму?!!! – оправдывался Данила, вывернув при этом карманы своих штанов.

– О! Мать моя, Яга Великолепная! О, отец мой, Кощей Беспамятный! Горе мне! Горе! – взмолилась к небу женщина. – Кто паспорт в карманах носит?! Его в штанах держат, да, так, чтобы в любой момент предъявить можно было. Снимай штаны! – ещё грознее приказала она Даниле. – Вертайся ко мне задом!

Данила, сам от себя не ожидая, безропотно повернулся задом к даме, Спустил штаны, как на укол в процедурном кабинете и замер.

Из кармана пышной юбки Дама достала лупу, поднесла её к глазу и начала примеряться к открытому для проверки месту, настраивая чёткость. В лупе нарисовалось изображение пёса – человека. Оно гало графически подмигнуло и попыталось укусить лупу.

– А, наш! Богатырский что ли? – добродушным, как ни в чём не бывало тоном, почти приветливо произнесла дама. – Как звать-то, милый?

– Данила. Данила Петрович, я, – подтягивая вверх штаны, определяясь в новых обстоятельствах, перевёл дух богатырь.

– Данила, говоришь. Х-ммм. Данила… Хмммм, – словно что-то вспоминая, бормотала себе под нос ведьма и испарилась в глубине своего белоснежного дома с золотою крышею.

Дом заскрипел, накренился, зашевелился. Изнутри полетели звуки бьющейся посуды. Кастрюли, сковородки, как ракеты вылетали в окна. Дом белоснежный над землёй поднялся и рухнул. Данила глазом не успел моргнуть, как перед ним уже совсем другая картина: Не белоснежные апартаменты с золотою крышею, а изба худая, на курьих ножках. Стоит, кудахчет. Ножками куриными землю роет, как бык на корриде, вырваться хочет.

– Чего, стоишь?! Прыгай! Довезу, – скомандовала Ведьма, рукой махнула, вроде приглашая в избу запрыгнуть.

Даниле делать нечего. Он послушно, в один прыжок за порогом дома оказался. Внутри было очень уютно. Гармонично подобранная мебель темно болотного цвета, с золотистым орнаментом. В тон стенам и мебели подобраны тяжёлые портьеры и белоснежная, лёгкая вуаль. На правой от входа стене в золочёных багетах висели очень старинные портреты. При появлении Данилы в комнате, люди, изображённые на них, зашевелились. Дамы лёгким реверансом изобразили почтение, а мужчины шляпы, шлемы, короны свои поснимали, всем видом, показывая добродушие и радость встречи.

– И вам, доброго времени суток, – поприветствовал портреты Данила, поднеся при этом руку к голове, вроде, как честь отдал.

– Садись, давай! – командовала Ведьма. – Ремень безопасности не забудь пристегнуть, в наше время без него оштрафовать могут. Лет на 100 средство передвижения на стоянку заточат, – рукой Ведьма указала куда сесть и что пристегнуть.

Данила безропотно выполнял все команды.

Дом изнутри покачивался, постанывал, но комфорта меньше не становилось. Забегали чашки, блюдца, печенья, ватрушки. Сами собой на стол накрылись, лежат, и глазами, влюблёнными на Данилу поглядывают. Мечтают, кого из них первым выберет рука богатыря. От этого сервиса, Данила даже засмущался, хотел сказать, что, мол, спасибо, я не голоден. Но только подумал об этом, как ватрушки слезы на глаза навернули, губки надули. Жалко стало бедолаг, стал Данила в рот одну за другой запихивать и чаем с разных чашек прихлёбывать.

– Ну вот, и ладненько, – выдыхая, как с трудной работы, сказала ведьма и устроилась рядом с богатырём на диван. – Я, это, круиз – контроль недавно установила. Теперь – лепота! Не то, что раньше, глаз отведёшь, как это безмозглая курятина в канаву, какую забурится, завязнет, закудахчет. Ой! Намучалась я с ней уж за столько тысяч лет, а не могу на другую пересесть. Уж, больно она мне родненькая. Столько мы с ней сказок проскакали. Столько дел добрых и не очень переделали. А ты, Данилушка, кушай, кушай. На место прибудешь, не известно, когда ещё перекусить получится. Может день, может неделю, ну не год, это уж точно.

– А куда мы едем? – получилось спросить богатырю, так как кружки и ватрушки совсем расслабились, не ждали, когда тот в руки возьмёт, а сами в рот прыгали, как в магазин, что «Чёрную пятницу» запустил.

– Данилушка, тебе в Пчих – Хань попасть нужно.

– Будьте здоровы!

– Да, здорова я! Тебе, говорю, в Пчих – Хань попасть нужно!

– Пчих – Хань? Где это?

– Это в другом царстве – государстве находится. Отсюда пару дней ходу. Там рынок. Ты должен на него ровно в четверг, что после новолуния ближайшего выйдет, попасть, жабу найти, освободить родненькую. Да, смотри, не перепутай её! Только нужную жабу отыщи, с собой возьми. Она тебе дальнейший путь укажет. И всё остальное задание, ты от неё получишь.

– Почему от неё? Почему ты сейчас не расскажешь?

– А, я и не знаю, что тебе там дальше делать. Не знаю и знать не хочу. «Много знать – коротко жить». Знаешь такую поговорку?

– Нет. Не знаю. Я знаю «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали».

– Ну, типа того…

– Ведьмушка родная! – взмолился Данил. – Ну скажи ты этим пряникам, ватрушкам чтобы остепенились. Я больше не могу. Я наелся.

– Хыть! Проклятые! Марш на место! Чего к богатырю пристали. Свидитесь ещё, коль жив будет.

Чашки, блюдца и ватрушки вмиг остепенились, аккуратно на полочках разместились, словно и не двигались ни куда.

– Так, что мне в этом Пчих – Хане делать? – хотел уточниться Данила Петрович у Ведьмы, может чего ещё добавит.

– Говорю же, на базар пойдёшь, жабу сыщешь, с собой возьмёшь. Нечего больше мне тебе добавить, – чуть нервно ответила Ведьма, да тут, вроде, как вспомнила что. – А! А кто, говоришь, тебя сюда вызвал?

– Никто не вызывал. Я сам не знаю, как здесь очутился.

– Кто рядом с тобой был. Один с того света ты попасть не мог. Явно, сопровождал кто тебя.

– Ну, Тату был, Гоша.

Вспомнил Данила, что от друзей отбился по своей вине. На сердце печаль легла, что Тату – пса преданного, да Гошу – дракона, который вечным конём богатырским служил, потерял. Так тоскливо стало, что пригорюнился наш богатырь. Взгляд от ведьмы в сторону отводит, слезу выкатившуюся подтирает.

– Чего хнычешь?! Тату, говоришь? Гоша?

Ведьма отстегнула ремень безопасности, что крепко обнимал ее, встала с уютного дивана, подошла к окну, завела пальцы в рот, да как свистнет, что волной по джунглям верхний слой листвы срезало, словно опытный садовник ножницами кусты подстриг.

Писк ультразвуковой вмиг прилетел, аж, уши заломило. Моргнуть богатырь не успел, как в окне, наравне с домом летел дракон, а сверху пассажиром довольный Тату. Встал на ноги, руку правую к виску подносит, как на военном параде, честь отдаёт.