Суши из дракона

– В смысле? – решила уточнить я, надеясь, что ослышалась и старик не догадался о подмене.

– Ты не моя дочь, – обрубил старик и одним движением смахнул тарелку со стола. – Отвечай! Кто ты такая?!

Я опустила ложку в суп и подняла ладони вверх, стараясь успокоить мужчину.

– Кто ты такая? – сурово повторил вопрос старик, вставая с места и нависая надо мной. Никогда бы не подумала, что отец Элоизы такой окажется таким грозным и… догадливым.

– Это же я. Элоиза, – попыталась сгладить ситуацию.

Понимаю, рано или поздно придется признаваться, но сейчас… совсем не время. Ведь мне попросту негде жить. Выгони он меня, и я не смогу выжить, пока не встану крепко на ноги.

– Ты не Элоиза, – покачал головой старик. – Не та Элоиза, которая сидела на этом месте несколько дней назад.

Он обвел меня ершистым взглядом, в котором не осталось ни капли прежней любви и доброты.

– Ты выглядишь точно так же, как она, но ты не она, – срывающимся голосом сказал он. – Твой взгляд, походка, даже слова совсем не те, какие использует моя дочь. Ты держишь нож иначе, говоришь иначе, даже ешь не так, как она. Надела платье матери, хотя всего пару недель назад просила убрать подальше, чтобы не рвать себе сердце. Ты даже свой фирменный суп готовишь совсем не так. Режешь овощи не как обычно. Сначала я подумал, что, возможно, ты просто ударилась головой и изменилась. Но лук! Лук!

– Что лук? – непонимающе спросила я.

– Ты его терпеть не можешь, – стукнул кулаком по столу старик. – Ты бы в жизни не стала его есть! И никогда бы не добавила в суп, хоть трижды упади на голову! А мед?! Помнишь, что было с медом!

Я закусила губу, понимая, что по всем фронтам выдала себя. Мне-то неизвестны тонкости жизни Элоизы. Лишь обрывки последних минут жизни, да капли ностальгии от этих мест. Больше ничего.

Надеялась, что старик не заметит этих изменений или примет их за взросление девушки, но нет. Он догадался.

– Давай спокойно погорим, – примирительно произнесла я, протягивая руку.

– Нет! Вон! – старик резко махнул в сторону двери. – Пошел вон отсюда перевертыш!

– Перевертыш? – искренне изумилась я.

– Так точно внешность могут воспроизводить только перевертыши. Я позову охотников, и они быстро шкуру с тебя сдерут!

– Не надо, – испугалась я и встала со стула.

– ВОН! Пошел ВОН! Убийца! Монстр!

Теряя равновесие от столь неожиданного поворота событий, я быстро направилась в сторону двери, спотыкаясь о мебель.

Старик продолжал кричать проклятья мне в спину, постепенно захлебываясь словами.

Выскочив из дома, я помрачалась в сторону моря, а потом и вдоль берега. Шум воды заглушил крики мужчины, а я бежала, подхватив платье руками. Холодный воздух разрывал легкие, а галька разъезжалась под ногами. Волны громыхали сбоку. Так близко, но из-за темноты не видела края. И бежала, боясь, что однажды волна накинется на меня и погребет под толщей воды.

Отбежав достаточно далеко, остановилась и, тяжело дыша, обернулась. Мне казалось, что я бежала бесконечно долго, но на самом деле оказалась на так далеко от хибары. Видела даже огонек от свечи, стоящей у окна.

На темнеющем небе едва проступали очертания деревни, позади которой по-праздничному сверкал город и замок на самой вершине.

Сейчас особенно четко осознавала, что я нахожусь глубоко во мраке, а жизнь там – наверху. И до нее добираться так долго и тяжело.

И сейчас я оказалась еще дальше.

Старик мне не отец, но он единственный, кто был дорог Элоизе. И я не могу вот так просто уйти и бросить его одного. Пусть даже не являясь его дочерью.

Поколебавшись, я неторопливо направилась обратно к хижине. Знаю, это глупо. Ведь старик действительно может позвать охотников и тогда могу попрощаться со второй своей жизнью. Но и бросить его не могу, и сама выбраться из этой темноты не смогу.

Подойдя к дому, я навострила слух, пытаясь понять, что происходит внутри. Дверь так и осталась стоять нараспашку, а из хибары на землю перед входом падал мягкий тусклый свет.

Поначалу ничего не слышала, но тут…

– Элоиза, – сдавленно произнес старик.

Его голос сорвался, перешел в стоны, а потом и рыдания.

Сердце больно сжалось в груди, а на глаза навернулись слезы.

Осторожно подойдя к двери, я заглянула внутрь. Старик сидел за столом, погрузив лицо в ладони. Его плечи сотрясались от безутешных рыданий.

Он горько плакал, скорбя по дочери, которую потерял.

Я неторопливо зашла в дом, думая, какие слова сказать, но чтобы не приходило на ум, ничего не могло бы облегчить боль старика.

– Я не убивала ее, – тихо произнесла я.

Старик резко отнял ладони от лица и повернулся. Покрасневшие глаза старого рыбака уставились на меня с удивлением.

– И я не перевертыш.

– Ты лжешь.

– Нет. Увы, но Элоиза и правда мертва, – сдавленно произнесла я. – Она утонула в море, а я появилась из другого места.

Лицо старика скривилось, а слезы ручьем потекли из глаз.

– Она утонула? Как? Кто ты такая?

– Я Лиза. Я сама не знаю, как так получилось, но после смерти… своей и ее, оказалась в теле твоей дочери. – Я осторожно двинулась к старику, боясь нарваться на очередную волну гнева. – Я очнулась на берегу в тот день, когда ты нашел меня в деревне. У меня остались крохотные воспоминания Элоизы и на этом все.

– Ты обманываешь меня.

– Я не перевертыш. Правда. Если есть способ проверить – я готова.

– Эти твари не любят сладкие запахи.

Ох… мед.

Вот оно что.

– И если на затылке среди волос имеют большое родимое пятно.