Простейшие

Женщине не привыкать: она раз уже становилась вдовой и совсем недавно в автокатастрофе чуть не потеряла сына. Станет вдовой повторно… теперь его вдовой. «Ничего страшного. Переживёшь и эту «утрату», – ухмыляясь, думал Ахмед.

Правда, вместе с его «безвременной кончиной» рано или поздно прекратятся регулярные вливания на карточку, что казалось весьма несправедливым и очень огорчало, огорчало настолько, что причиняло боль…

Ахмед всё же питал слабую надежду на то, что довольствие сохранится пожизненно уже для оставшихся без кормильца членов его семьи. «Так принято в Европе», – почему-то был уверен он.

Он знал, что «нет худа без добра», и совсем скоро отец его новой хабибти, на которой он собирался жениться, очень богатый русский человек, судя по тому, в каких отелях останавливалась дочка, озолотит их молодую семью.

Амир – давний приятель и подельник Ахмеда. Они прикрывают друг другу в разных щепетильных вопросах. Как удачно проведена с его помощью выгоднейшая махинация по покупке недвижимости! Достаточно было заказать несколько визиток с красивым логотипом, номером телефона и звучным именем Тамир Абд эль Махмуд с солидным названием компании и должности и найти влюблённую, готовую оплатить эту сделку… Как говорится, на ловца и зверь бежит, а роль «зверя для ловца» отлично исполнила влюблённая русская старуха, мечтавшая перебраться из Москвы в Хургаду и зажить здесь счастливой семейной жизнью. Пара убедительных видеосеансов – и вожделенные купюры перекочевали к нему, а процесс оформления сделки на квартиру уже был делом техники. Чтобы комар носа не подточил во время подписания всех документов, понадобился Амир.

Ах, как гениально он сыграл свою роль! Он и хороший друг (хоть их с Ахмедом связывала только взаимная выгода и ничего личного), он и опытный юрист, он и галантный египетский джентльмен, мгновенно расположивший к себе наивную восторженную влюблённую. Женщина повелась даже на то, что он совладелец крупнейшего в Египте агентства недвижимости, не распознав в нём банального таксиста, единственным преимуществом которого был хорошо подвешенный язык…

Бумаги, в пакет которых входил сам договор купли-продажи объекта недвижимости на имя этой самой старухи, а также множество юридически тонко оформленных документов по передаче прав собственности от неё к нему и всяких важных вспомогательных документов по разным коммунальным мелочам, были подготовлены заранее в одной из юридических контор. Документы были подписаны глупой старухой вслепую, её подпись – и Ахмед становился единоличным владельцем неплохой трёхкомнатной квартиры в центре Хургады. Амир же получил свой заранее обговоренный процент. Каждому своё, как говорится, и все стороны остались довольны. Больше всех, конечно, радовалась Валерия. Однако долго радоваться ей не пришлось: на следующий день личные неприятности потребовали её присутствия в Москве, и она улетела на неопределённый срок, к безмерной радости Ахмеда.

Теперь пора жениться, жениться на своей… рассудил предприимчивый Ахмед и сообщил матери об этом намерении, а также об имеющейся у него в собственности квартире.

Хочешь жить, умей вертеться

Мать и все остальные родственники в деревне поначалу восприняли с недоверием свалившуюся на их головы новость, но им был предъявлен контракт на квартиру, и парня стали готовить к женитьбе. Выбор остановили на одной из засидевшихся в девках кузин, безликой пресной Салеме, давно томящейся в ожидании замужества. Ахмед не возражал. Родственники были довольны, невеста – только за. Провели помолвку, свадьбу сыграли, как и принято, в первые дни после Рамадана.

Когда отгремела свадьба, Ахмед уехал обратно в Хургаду, оставив молодую на попечение матери и сестёр. Он в ту пору всё ещё работал официантом в ресторане, и отпуск его подходил к концу.

И тут началось… Нескончаемая круговерть туристок, сменяющих одна другую, – девиц и женщин всех возрастов – изо дня в день оттачивала его сексуальное мастерство. Всякое было: и ревность, и обиды, и слёзы, и душещипательные расставания с истерическими возвращениями. И случайно залетевшие от него были… И проклинавшие его, они-то и добились его увольнения… Вот только одна из них тронула его сердце – его маленькая, кругленькая, похожая на розовый воздушный шарик или конфетку-леденец Кристина из Москвы, уши ему прожужжавшая о своём богатом папе. На ней он и остановил свой выбор. Девица была болтлива и глупа, но, странное дело, именно это каждый раз приводило его сексуальный арсенал в полную боевую готовность, слушать её и одновременно пожирать глазами каждую частичку её пухленького, розового, словно сдобная булочка тела он готов был бесконечно…

* * *

Ахмед не мог успокоиться. Да уж… бывают же такие совпадения: чтобы обе его московские хабибти прилетели в тот же день и одним рейсом, тогда как из Москвы в аэропорту Хургады ежедневно приземляются десятки самолётов. Конечно, сознавался он себе… в случившемся есть недоработки и доля его вины… Умереть-то он «умер», но вот непредсказуемые действия суматошной старухи не проконтролировал и не предотвратил.

И с Кристиной получилось нехорошо, не по-людски, – переживал Ахмед… Он сам дал отмашку девушке прилетать в этот раз не в отель, а лично к нему, на квартиру, и она с готовностью согласилась. Много дней подряд он пел ей в мессенджер, что скучает, хочет её, что встретит, отвезёт на его собственную квартиру, где они проведут незабываемое время… И что из этого вышло?!

Девушка наверняка стоит сейчас у выхода из аэропорта, на жаре, выискивая глазами его среди встречающих. А его нет и не будет…

Ахмед извлёк из заднего кармана джинсов телефон, поискал нужную смс: «Хабибти, мама очень больна, я срочно уехал в село. Не знаю, когда вернусь». Рядом с текстом изобразил слезливый смайлик и сердечко, отправил сообщение абоненту под именем «Кристина». В Кристине, девушке вполне самостоятельной, Ахмед был уверен на все сто. Получив его смс, она поймёт его и посочувствует его беде. Деньги у неё есть, возьмёт такси до Хургады, остановится в каком-нибудь отеле и будет терпеливо ждать его звонка. В конце концов, она пока не жена ему и должна заботиться о себе сама!

Официальная жена у него одна – его кузина Салема, у них уже успела родиться дочь. Вскоре после родов дядя Мустафа самолично привёз их с её матерью в Хургаду к Ахмеду. Туда же вскоре привезли и мать Ахмеда. Здравый смысл в этом, безусловно, был, хоть все эти дополнительные хлопоты только раздражали… Какое-то время они всей шумной бабьей компанией пожили в его квартире. Было много крику новорождённой, перебранок с женой и тёщей, тёщи с матерью, матери с женой и всех троих сразу под аккомпанемент крика новой жизни… И Ахмед понял: если не вернуть всех их обратно в Хутур, он сойдёт с ума. «Бизнес, Уалла… Я не смогу уделять вам достаточно внимания, и денег много расходуется, когда вы здесь», – сказал он строго, сажая женщин на вечерний экспресс, следующий до Танты.

О бизнесе он не врал. Когда у него появились свободные деньги, наладились нужные связи, среди которых были выгодные друзья – обеспеченные европейские женщины, «бизнесвумен», – как он их называл. Какие-то из них постоянно проживали в Хургаде, другие приезжали на курорт, останавливались в своих квартирах или виллах на пару-другую месяцев. Он им услуги, они ему – услуги… кого сопроводить в магазин сувениров или кожи и меха, где он, как свой, «помогал» сторговаться с несговорчивыми продавцами, кому машину помыть или массаж сделать, незаметно переходящий в ни к чему не обязывающий дружеский секс, благо было где… а кого и на рынок свозить и обратно с остановкой попить чаю у него дома, и ещё многое другое… Женщины его любили как хорошего друга, честного человека и добропорядочного семьянина (он всех уведомил, что женат). Он отвечал им взаимностью. Вот только денег, как ни странно, всегда не хватало, таяли денежки у него в руках, а на что – он и сам не всегда мог ответить. Наступили трудные времена, и так сложилось, что он фунт за фунтом задолжал некую сумму весьма опасным людям, готовым на самое страшное, о чём его неоднократно предупреждали. Долги, тем не менее, росли, возвращать было не из чего… Его верные женщины-друзья-бизнесменши все в одночасье оказались на мели, на просьбы и мольбы его не откликнулись, затаившись и прикинувшись далёкими приятельницами и никакими не друзьями. Какое-то время на глаза кредиторам попадаться было чревато, надо было скрыться… «Проклятые деньги!» – переживал Ахмед.

Что предпринять для собственного спасения, он сообразил быстро. Местом убежища он выбрал Москву… Доводов в пользу Москвы масса! В Москве легко затеряться, Россия – богатая щедрая страна, где рады всем, как ему рассказывали более опытные друзья, и ему откроется масса разнообразных возможностей. Россия – это мир нефти, золота и неисчерпаемых прочих полезных и ископаемых, а также добрых открытых богатых людей. Россия – это страна неограниченных возможностей… Вот где он пересидит-переждёт опасные времена, а если подойти к делу с умом, то и деньгу начнёт зашибать, только успевай копить… И долги вернёт (если от него не отстанут к тому времени), и в семью копейку отправит. Однако самым главным обстоятельством, почему была выбрана именно Москва, было то, что у него хабибти из столицы России: та самая влюблённая в него по уши старая шармута. Вот она ему и поможет, и все нужные бумаги сделает, и приглашение пришлёт, и по всяким конторам за него побегает. И приютит у себя, а точнее, на квартире её сына, где она сейчас проживает. Обживёт, акклиматизируется… а там и новое что подвернётся. Ибо планы у него в голове, связанные с Москвой, строились грандиозные!

Но если бы он знал… Если б он только мог предвидеть, сколько трудностей ему предстоит преодолеть! И невозможные для его южной натуры климатические условия, и непривычную холодность, отчуждённость и равнодушие к нему окружающих – местных жителей, когда лишний раз подумаешь, чтобы зайти в местный неприветливый кофешоп побаловаться шишей, и явную неприязнь, перешедшую в настоящую враждебность и ненависть со стороны новоиспечённых родственников, и стеснённые жизненные условия, когда в доме полно чужих, но чужим считают его! Ни в ванной помыться, ни в туалете толком посидеть, ни помолиться от души… Стоило только расстелить молельный коврик и настроиться на нужный лад, как в комнату пробиралась хитрая кошка и устраивалась на нём… Страшно вспомнить!

Кошка с противным именем Муська и гнусным приставучим характером оставляла везде за собой клоки шерсти, от которой у него чесалось всё тело и слезились глаза. С кошкой не заладилось сразу же… Её в семье хабибти любили все. А она по какой-то необъяснимой причине в любимчики выбрала его и с самого же первого дня лезла к нему с маниакальной настойчивостью. Куда он, туда и она. Он в туалет, и она за ним… Устраивалась на его одежде, запрыгивала на колени, даже спать приходила к нему. Конечно, он пинком вышвыривал её, отгонял от себя, но так, чтобы никто не увидел. Мало ли что могли подумать о нём и обвинить в чём угодно… Для этих людей кошка важнее человека. И без того обострённые отношения с новыми родственниками из-за какой-то кошки могли совсем испортиться. И он придумал способ избавиться от неё навсегда. Война, так сказать, план покажет. «Выгоню тебя навсегда, проклятое животное… – решил он, измученный приставаниями кошки. – Тебе жить осталось недолго…» План был прост.

Операция

Достаточно смешать с молоком, от которого Муська без ума, свежемолотый жгучий перец. В день изгнания с утра оставит кошку без еды и питья, но во всеуслышанье объявит, что успел покормить её, а к вечеру нальёт ей жгучей жидкости. Так он и поступил. Оголодавшее создание, радостное и счастливое, что любимый хозяин собирается угостить её лучшим лакомством, Муська сразу же примчалась на кухню и лучистыми нежными глазами глядела на Ахмеда. Доверчиво принялась за смертельное пойло. Какое-то время, изнемогая от жажды и не чувствуя подвоха, кошка жадно лакала…

Вдруг в какой-то момент замерла, застыла, мотнула головой, потом ещё раз, с визгом отскочила от миски на всех четырёх лапах, шерсть на спине дыбом.

Ахмед наблюдал. Скоро, совсем скоро…

Наконец – он дождался своего часа. Кошка издала истошный вопль и заметалась-забегала по кухне от боли и ужаса, выскочила оттуда и, как заведённая, закружила по холлу, истошно вопя. Действовать нужно было быстро и хладнокровно, благо невестки с Валерией не было дома, а сын спал в своей комнате. Всё складывалось наилучшим образом. Ахмед отпер входную дверь и распахнул её настежь. Изнемогающее от страшной боли животное, не находя себе места, с диким воем сразу же выскочило на лестничную клетку и моментально скрылось из виду, скатываясь по ступенькам вниз. Больше кошку никто не видел. Чтобы отвести от себя подозрение, Ахмед поспешил избавиться от горючей смеси, тщательно вымыл миску и налил туда свежего молока, для пущей убедительности рядом поставил миску с варёной курятиной.

А позже…

Сколько шума подняли из-за этой пропавшей кошки! Искали Муську повсюду, подключились соседи, жильцы соседних домов, расспрашивали прохожих, ещё долго расклеивали объявления по всем подъездам… Домочадцы, разумеется, подозревали его, Ахмеда, однако доказательств не имели. Пришлось держать ответ и уверенно отстаивать свою невиновность. Так сказать, не пойман – не вор. Сколько унижений он перетерпел тогда… Сколько ненавидящих взглядов и нелепых обвинений. Особенно вредной и злопамятной оказалась невестка, пуще всех остальных ненавидящая его. На его удачу, все её обвинения оказались голословными, опорочить его не удалось, скандал вроде бы замяли, хоть Муськой и попрекали при любом удобном случае… Жить среди такой ненависти стало невыносимо, и он переехал. Точнее, его перевезли… Правда, в очень неудобное место: слишком далеко от цивилизации – в так называемый «спальный район Москвы». Но в столь удалённом расположении были и свои плюсы, главный из которых – никакого за ним контроля. Ахмед в одночасье почувствовал себя козлом в огороде, где много всякой капусты. Женщины и девицы вереницей потянулись к нему, образуя своеобразную живую цепочку очереди: каждой выделялось своё, строго определённое время. «Просто секс и ничего личного…» – пошло усмехался Ахмед, выпроваживая из квартиры очередную красотку.

А до этого… чего только он не натерпелся! Есть что вспомнить…

С наступлением холодов в Москве он заболел и чуть не умер от простуды и от кишечных недомоганий… Он сразу попросил «Спрайт», как единственное действенное средство от всех хворей. Ему бы сразу глотнуть этот ценный напиток, как он привык, и обошлось бы без болезней и больниц. К этой его просьбе домочадцы, наблюдавшие надрывный кашель с высокой температурой, остались глухи, просьбу не исполнили, назвав это «абсурдом». А зря! Все бегали вокруг него с бесполезными таблетками и чаем… Когда ему стало совсем невмоготу, вызвали «скорую». Доктора осмотрели его, ощупали, потыкали пальцами в центр живота и в правый бок, сказали что-то про операцию и отвезли в больницу на бешеной скорости и с включёнными мигалками и сиреной. До этого так его никогда и никуда не возили.

Сама больница ему понравилась – она была как шикарный пятизвёздочный отель. Всё белое и чистое, много колонн и симпатичный медперсонал – улыбающиеся длинноногие девушки в белых коротких халатиках. Но вот врачи… Он пытался объяснить – как мог, и на пальцах тоже, что ему нужен «Спрайт», и обойдётся без операции… Но они странно смотрели на него – как на человека не в себе, явно не понимая, что означает его просьба. Сделали укол, от которого он уснул. Проснулся уже в реанимации. Когда попытался двинуться, не смог. «Умираю…» – с ужасом неотвратимости понял он угасающим, как ему казалось, сознанием. Строгая медсестра вся в небесно-голубом сообщила: «Господин Ахмед, вам сделали операцию, удалили гнойный аппендицит. Операция прошла успешно. Жить будете. Ещё сто лет проживёте». Сказала и дружески похлопала его по плечу и сверкнула на него голубыми глазами. Из всего сказанного Ахмед услышал только слово «операция», немного успокоился, прикрыл глаза и принялся мысленно молиться. А поскольку боль в нижней правой части стала усиливаться, подозвал медсестру едва слышным окриком «Эй…» с присвистом и попросил со слезой в голосе «Спрайта». «Бредит, что ли?» – подумала медсестра и строго ответила:

– Не положено, господин Ахмед! Хотите пить?

И капнула ему в рот губкой, пропитанной противной тепловатой водой, измерила давление, пульс и подсоединила к капельнице. Забытье чередовалось с пробуждением, и он потерял счёт времени.

Потом, во время перевязки, Ахмеду показали огромный, на полживота, уродливый красно-синюшный шрам на правом боку, от вида которого он чуть не потерял сознание. Но странные доктора тыкали в шрам пальцами и находили его состояние удовлетворительным, хоть чувствовал он себя из рук вон плохо. Отпоив пациента успокоительным, его перевезли из реанимации в палату, похожую на номер-люкс. Пару раз к нему заходил уже другой доктор, представившийся: «Я ваш палатный врач, господин Ахмед…» Он скороговоркой назвал какое-то двойное имя, которое Ахмед, разумеется, не запомнил. Доктор болезненно тыкал в бок, и Ахмед окончательно понял: плохи его дела, хоть врач не выказал ни малейшего беспокойства, а только удовлетворённо кивнул, мол заживает как положено, что-то отметил в своём блокноте, пожелал скорейшего выздоровления, улыбнулся дежурной холодной улыбкой и вышел из палаты. «Конечно. Я тебе не сын и не зять… Чего тебе беспокоиться обо мне?» – зло подумал Ахмед, и его охватила паника. «Где хабибти? Бросила меня!» Потом были опять уколы, капельница и снова уколы… Однако боль не проходила, иногда сильно дёргало в боку. «А вдруг я помру здесь, на чужбине…» – пришла в голову страшная мысль. Надо было что-то предпринять, спасать себя. «Спрайт» – его единственное спасение. Ахмед, как и большинство его соотечественников, «Спрайт» считал волшебным лечебным напитком, лекарством от всех хворей. Стоило прихватить животу – выпьешь пару стаканов этой магической газировки, и боль как рукой снимало. И вкусно, и полезно… Или головную боль снимало моментально.

Одинаково хорош был этот напиток как при кишечных расстройствах, так и при запорах. Вот как убедить в этом упрямых докторов-чужестранцев?! Суматошной Валерии изложить свою просьбу он не решился: ещё слишком слаб и измотан после операции, чтобы вступать с этой нервной женщиной в словесную перепалку, где всегда побеждает она.

И он нашёл выход.

«Спрайт»

Нянечка… он её заприметил ещё с самого первого дня пребывания здесь. Очень молоденькая, беленькая и хорошенькая, в теле, всё как он любит, девушка, при одном лишь взгляде на которую в Ахмеде во всю свою мощь оживало и рвалось наружу его мужское естество… плоть предательски вздымалась, и её сложно было усмирить…

Девушка эта мыла полы в больничных коридорах и в палатах, а также разносила еду лежачим. Вот кто принесёт ему живительный напиток! Девушка откликнулась на просьбу, правда, не сразу, чуть покривлялась поначалу. Он лежал беспомощный, стонущий, когда она вошла в палату со шваброй и ведром.

Как только она приблизилась к его кровати, чтобы помыть пол, он слегка коснулся её руки, взглянул на неё снизу вверх своими бездонными страдальческими глазами, мгновенно вызвавшими яркий румянец на её пухлых щёчках с ямочками, и умоляюще попросил «Спрайта».

– «Спрайт»??? Вы что, господин Ахмед… вам нельзя! У вас была операция. Нужна строгая диета… – начала было отнекиваться нянечка.

Но он сжал руку девушки крепче и буквально испепелил её, как умел это делать, своим особым взглядом, произнеся с сильно заметным восточным акцентом:

– «Спрайта»… И пусть это останется нашей тайной, – своим неповторимым бархатом голоса, сражающим наповал весь женский род.

Это сломило волю девушки, и она, вся рдея, выбежала из палаты, шепча:

– Ну хорошо, хорошо, Ахмед…

«Будет тебе и «Спрайт», и всё что ты захочешь», – решилась смущённая девушка и вскоре стояла у постели больного с непрозрачным пакетом в руках, на дне которого в бутылке весело булькал-шипел вожделенный напиток.

Два литра охлаждённого «Спрайта» были проглочены залпом за какие-то секунды. Пустую бутыль – конспиративно в тот же пакет и сразу же вынести на помойку за территорию клиники во избежание разоблачений.

Ахмед, от души залившись «Спрайтом», лежал довольный, ждал выздоровления, в животе его весело побулькивало. Но что-то пошло не так, и к ночи началось. Рези в животе были такими сильными, что на ноги были подняты все… и хирургическое отделение вместе с реанимацией, и соседние – терапевтическое, ортопедическое, гинекологическое и офтальмологическое. «Спрайт» не тот… Просроченный…» – сделал вывод больной за минуту до потери сознания.

Лечащий врач, на удачу дежуривший в эту ночь, осмотрел его, ничего не понимая: выздоровление пациента шло по плану, хоть операция и была тяжёлой. Ещё пара дней, и можно было его готовить на выписку. Что произошло, из него выбить так и не удалось. «А не «Спрайта» ли ты глотнул, дружок? А?» – шевельнулось подозрение в мыслях врача. На его прямой вопрос об этом Ахмед вытаращил на него глаза, полные ужаса, и не переставал кричать от боли. Над Ахмедом всю ночь трудились реаниматологи, хирургическая медсестра с капельницей и какими-то трубками, санитарки с тазиками и одноразовыми пелёнками. В процессе правда была установлена: «Это был «Спрайт».