Простейшие

Когда он вышел из ванны, весь мокрый, со стекающими с тела капельками воды, она стояла возле двери и протягивала ему стодолларовую купюру.

– Только не вздумай отказываться, Ахмед. Это за сегодняшний и завтрашний дни. Послезавтра я уезжаю.

– Ок.

Отказываться он и не думал. Со вздохом и скорбно приподняв брови, забрал стодолларовую, небрежно сунул её в задний карман брюк, поспешно натянул на себя джинсы и футболку, пригладил ещё влажные волосы, проверил свой телефон и стал собираться.

– Я на работу, хабибти, сначала в мечеть, потом на работу, – важно сообщил он, – а ты жди. Закончу, приду.

– А позавтракать? Неужели ты совсем не голоден? – Валерия была поражена.

– У нас так не принято. Сейчас утро, надо в мечеть, потом работать, зарабатывать деньги. Поем на работе. Но ты можешь выйти, если хочешь. Внизу есть кофешоп, закажи еду. Вот ключ, – кивнул на стойку, где лежал ключ.

Она подошла, чтобы чмокнуть его в щёку, но он в ужасе отшатнулся, чуть ли не оттолкнув её от себя.

– Ты что делаешь, хабибти?! – раздражённо воскликнул он. – Я помылся!

Она отпрянула… Что она сделала не так?

– Нельзя! Я иду в мечеть!

С этими словами он покинул квартиру, не попрощавшись и с грохотом захлопнув за собой дверь. Валерии показалось, что она сильно разозлила его, и чувство вины кольнуло её больно, но вскоре отпустило: она так любила своего мальчика.

«Странный… Он дикий совсем…» – с теплотой подумала женщина, не разбираясь ни в религиозных, ни в культурных традициях исламских стран. Нельзя так, нельзя… «Зато ночью будет всё можно…» – с дрожью во всём теле надеялась она.

Исследовав содержимое навесных шкафов над столешницей, Валерия обнаружила пару тарелок, две ложки, пачку соли, какой-то остро пахнущий порошок в пакете, которым провоняли все шкафы (нюхнув его, она мощно расчихалась), небольшую погнутую алюминиевую кастрюлю, такой же половник, пару замасленных пыльных чугунных сковород, поменьше и побольше, и два мутных стакана. На столешнице возле стены стояла двухконфорочная газовая плита, на которой высился чайник. Плита была подсоединена к небольшому баллону. Возле плиты валялся полупустой коробок спичек. Валерия решила проверить, есть ли газ, и поднесла зажжённую спичку к конфорке, одновременно повернув ручку на корпусе плиты. Сразу вспыхнуло высокое яркое пламя. «Работает…» – удовлетворённо кивнула женщина и погасила газ.

«Мы теперь маленькая семья, а это наше гнёздышко», – почему-то возникла странная мысль, захотелось сделать то, что обычно делает жена для мужа… Заботиться, кормить… Нахлынувшая нежность от воспоминаний прошедшей ночи сделала своё дело: Валерия по-хозяйски осмотрела свои временные «владения», а ведь не позднее, чем завтра к вечеру, она должна будет покинуть это гнёздышко, чтобы улететь обратно в постылую жизнь. Сколько дней они зря потеряли… Она отбросила грустные мысли. Не время грустить. Пора браться за дело. Прикинула, что ей понадобится для уборки, создания уюта в этой полупустой убогой квартире и для готовки. Кинулась к своей сумке – там у неё оставалось сколько-то фунтов, которые она получила в обмен на доллары ещё в банке аэропорта при покупке визы. Наверняка в округе есть супермаркет… Вот она и направится туда, приобретёт всё необходимое, чтобы к возвращению «супруга» квартира, предназначенная для кратковременных известного типа утех, превратилась в уютный чистый семейный дом, от которого веет благостью, очагом и вкусными ароматами. Её Ахмед достоин этого.

От мысли, что они с Ахмедом стали супругами, Валерию накрывало нежностью, на её губах блуждала едва заметная улыбка умиления. Ведь это «такая курортная игра, игра в маленькую, но очень счастливую семью», – убеждала она себя. Или всё серьёзно? Ответить на этот вопрос она затруднялась, но о своём настоящем законном муже за последние дни она даже ни разу не вспомнила.

Счастье?

Супермаркет с интересным названием «Абу Ашера» находился неподалёку от дома. Но сначала Валерия позавтракала в кофейне, примыкающей к супермаркету, понимая, что предстоящий день потребует сил. Заказала омлет, овощи, кофе с молоком. В магазине она нашла всё необходимое, правда, пришлось в ближайшем обменном пункте поменять ещё долларов на местные деньги. Продуктов и хозяйственных товаров набралось столько, что женщине выделили помощника от магазина.

По возвращении домой с покупками она столкнулась со вчерашним человеком в серой робе до пола и чалме, который, увидев её и мальчика с огромными пакетами в обеих руках, застыл на месте и уставился на неё с недоумением и, как ей показалось, злостью, но настроение у Валерии было отменным, и она весело поздоровалась с ним по-русски, задорно выкрикнув «Здрасьте!», и улыбнулась приветливо, на что он укоризненно покачал головой, зацокал языком и продолжил спускаться по ступенькам, бормоча себе под нос что-то невнятное.

Уборка «гнёздышка» потребовала сил. Грязи было столько, что пришлось дважды выносить мусор в больших чёрных пакетах под пристальные и более чем удивлённые взгляды человека в чалме, к которому присоединилась ещё пара таких же созерцателей. Все они сидели на самодельной лавочке возле дома и курили кальяны. Стоило Валерии появиться в поле их зрения, они застывали в тех позах, в которых сидели, и синхронно провожали женщину заинтересованными взглядами, о чём-то переговариваясь. «Сплетники…» – заключила Валерия, которую невозможно было вывести из себя. На её вопрос, заданный громко и членораздельно с указанием на мусорные пакеты: «Мужчины, а где у вас здесь мусорные контейнеры?», люди в чалмах переглянулись, что-то залопотали, и каждый из них показал указательным пальцем в отличную от другого сторону. Валерия усмехнулась. Придётся искать самой. Искать долго не пришлось. Недалеко от дома она обнаружила огромную смердящую мусорную кучу, оккупированную огромными жирными навозными мухами, чуть подальше – ещё одну, несколько поменьше. Вот там она и оставила свои мусорные пакеты.

К вечеру её временное жильё блестело чистотой, ванная сверкала, и оттуда пахло свежестью, окна были тщательно вымыты, а на плите скворчала ароматная курица, рядом варился рис. Сама Валерия поспешно нарезала овощи, лук и зелень для салата, поглядывая на часы: супруг вот-вот должен вернуться. Конечно, голодный и истосковавшийся по ней.

В дверь робко постучали. Валерия метнулась и распахнула её. На пороге стоял Ахмед. Какое-то время он пожирал её глазами. Валерия понимала: муж измучен трудовым жарким днём, капризными крикливыми клиентами, замечаниями и унижениями руководства… не присесть лишний раз, не поесть…

Она бросилась в его объятия. Он ответил на её нежность, но несколько неуклюже, вмиг воспламенился от прикосновений, принялся осыпать её шею поцелуями, с порога волоча Валерию, обмякшую в его руках, в сторону кровати, хрипло шепча: «Хабибти, я так хочу тебья»… Сначала она сопротивлялась, но не так, чтоб сильно.

– Ахмед, погоди, давай поужинаем… – проговорила она дрожащим голосом, но, поняв, что сейчас это ни к чему – с неё уже срывали бельё, поддалась и наконец была подмята под него и надёжно зафиксирована. «Ах…» – только и успела выдохнуть Валерия.

Очнулись они только глубокой ночью.

– Что за запахи? – настороженно спросил Ахмед, поведя носом.

– Я приготовила тебе ужин, хабиби…

Он вскочил. Как был, в трусах, подбежал к плите. Заглянул в кастрюлю и в сковородку с цыплёнком, который давным-давно остыл, посмотрел на заветрившийся салат.

– Что??? Ты использовала газ?? Что ты наделала!!!

– Да, использовала… – удивлённо протянула Валерия, приподнимаясь на локте. – Что не так?

– Что ты наделала… За газ, хабибти, отдельная плата. Это Египет, – завизжал он.

Он был голоден. Поэтому, невзирая на возмущение и злость, принялся за ужин прямо там же, где и стоял, у плиты. Валерия издалека смотрела, как он руками разрывает сочащуюся курицу на части и запихивает себе в рот, жадно поглощая её, жир стекает по рукам; лепёшкой зачерпывает из кастрюли горсти риса и жадно заедает курицу, глотает, не успевая всё как следует прожевать. Он был так голоден, что ел и не мог остановиться.

– Надо заплатить дормену, – с набитым ртом, вытирая жирные руки о трусы, проговорил он, с трудом подбирая слова.

Валерия смешалась.

– Сколько?

Насытившись, он вытер тыльной стороной ладони заляпанный куриным жиром рот и прямо из баллона большими глотками запил еду водой, вернулся в постель и устроился у Валерии под боком.

– Десять… – ответил Ахмед и добавил, – сейчас у меня нет. Придётся тебе заплатить, хабибти.

– Конечно, не думай о деньгах, милый. Ты наелся? – Валерия потянулась к сумке, нашла пятидесятидолларовую купюру и отдала Ахмеду.

– Ок, хабиби. Сдачу верну.

Страстная ночь перешла в не менее жаркое потное утро, Ахмед был так же неутомим, как и в предыдущую ночь, а подчас и жесток, так что Валерия время от времени взвизгивала-покрикивала – и не всегда только от удовольствия, но и от боли. Но как же ей это нравилось! «Бывает. Мальчик неопытен…» Наконец он отлепился от неё и откинулся удовлетворённый. Сразу закурил. Какое-то время они лежали молча. Он курил, глядя в потолок, она лежала на боку и смотрела на него.

– Когда прилетишь в следующий раз? – неожиданно спросил он.

– А когда ты хочешь? – спросила Валерия, поглаживая парня по влажным кудряшкам на груди.

– Хочу, чтобы не улетала. Хватит улетать, – Ахмед прикурил вторую сигарету и глубоко затянулся.

– Это невозможно. У меня там муж, дом…

– Большой?

– Квартира… Трёхкомнатная.

– Разводись, продай квартиру и переезжай ко мне, – как ни в чём не бывало предложил Ахмед.

– Не всё так просто.

– Что мешает?

Валерия не знала, что ответить.