–Тут за поворотом, квартал проехать, потом направо, есть поселковая больничка. Автобус свернул с дороги, ехал по направление, как указал мужчина в автобусе.
В небольшом одноэтажном доме горел свет. Мужчины взяли Лизу на руки и занесли в больничку, положили на кушетку.
– Тут в автобусе девушке стало плохо. Молоденькая девушка в белом халате дала ей понюхать нашатырь, помазала виски, положила под голову небольшую подушку. Автобус поехал дальше.
У Лизы начались роды. Молодая девушка, медсестра бегала охая, не знала, что делать. Увидев кровь, она начала с Лизы снимать обувь, колготки. Согнула в коленях ноги, положила пеленку.
– Тужтесь. Вспомнила она, как учили ее недавно в институте. Ребенок выскочил прямо на кушетку. Лиза потеряла сознание. Таня дала ей понюхать нашатырь, помазала виски. Лиза пришла в себя.
– Тужтесь. Сейчас надо родить детское место. Вспомнила Таня как учили в институте. Тут же плюхнулся маленький кусочек мяса.
– Вот и все. Отдыхайте. Таня смотрела на этот маленький, весь в крови, синенький, костлявый, не на что не похожий кусочек мяса и не знала, что делать. Она со страху сразу все забыла, чему ее учили в институте. Она зашла в другую маленькую комнатушку, села и плакала. Ее прислали сюда, сразу после института, только неделю назад, в этот Богом забытый поселок. Здесь уже давно никого не было, чтобы она кому-то, измерила давление, сделала укол, измерила температуру, наложила шину при переломе, выдала таблетку от головы или от кашля. А тут такое. Она была в шоке, сама от страха едва не теряла сознание.
Таня немного успокоилась, вышла, посмотрела на девушку, на выкидыш, аккуратно завернула его в пеленку и положила в угол под батарею. Лиза спокойно лежала, она ее обработала, поменяла пеленку, измерила давление, напоила ее теплым, сладким чаем накрыла пледом. Села за столик и тихонько вытирала слезы.
Лиза отдохнула, полежала часик, посмотрела на медсестру. Таня растерянно встала, подошла к Лизе, убрала плед, подняла пеленку.
– У вас все хорошо. Как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Если хотите можете еще полежать. Лиза села на кушетку.
– Что, я уже могу идти домой? Я к маме ехала. Тут вот вдруг случилось.
–Да конечно. Если все хорошо, можете идти домой.
– А мой ребенок? Где мой ребенок?
– У вас мальчик.
– Я знаю. Лиза смущенно улыбалась.
– Мертвый. Таня слегка закусила губу.
– Как мертвый?
– Выкидыш.
– Выкидыш? Лиза раскрыла рот и смотрела вверх на Таню.
– Да, выкидыш. Так бывает. На маленьком сроке. Лиза закрыла лицо руками и заплакала.
– Я могу собираться? Спросила Лиза.
– Можете одеваться, немного сукровица есть. Я вам дам пеленку. Крови нет. Все хорошо. Лиза достала из сумки чистое белье, оделась. Немного посидела. Посмотрела на Таню. И тихо пошатываясь вышла на улицу, со слезами на глазах и с опущенными плечами.
Лиза остановила попутную машину, уже вечерело, зимой дни короткие. Она поехала к маме. У нее было такое состояние опустошенности, потерянности, как будто не спросив, внезапно из нее ушла жизнь, душа, любовь. Ведь она только что наконец уже свыклась с мыслью, что она будет мамой. Она уже чувствовала ответственность за этого будущего ребенка.
Она так уже привыкла, что он в ней, такой родной, беспомощный. Ей уже было не важно от кого он, главное, что он был от нее, он ее, родной, живой. Когда он толкал ее в живот, он говорил ей, мама, я здесь, мама я рядом, я не сплю, я слышу твой голос, мы вместе, ты и я. Мы связаны с тобой одной нитью, одной жизнью.
А сейчас его нет. Он умер. Я не уберегла его. Какая же я после этого мать. Слезы котились по ее щекам, было так грустно, пусто и одиноко.
– Он умер, а я осталась без него, одна, почему я тоже не умерла вместе с ним. Заплакала в голос Лиза.
– Что вы сказали?
– Нет. Это я так, сама с собой.
Лиза подъехала к дому мамы. В окнах горел свет. Лиза зашла в дом. Настя лежала на кровати, а на стуле лежали коробочки и баночки с лекарством. Лиза встала на колени перед кроватью матери, положила голову на край и плакала. Настя увидела дочь.
– Ой! Лизонька! Доченька приехала. Настя начала вставать. Лиза села к ней на кровать.
– Лежи, лежи мамочка. Я люблю тебя. Лиза плакала, она думала о своем недавнем потрясении. Она думала о своей маме, как ей было трудно, вынашивать, рожать и растить свою дочку.
– Лизонька, я тоже очень люблю тебя. Они обе плакали обняв друг друга.
Михаил
После ухода Лизы, Таня закрыла дверь на ключ, села, положила руки на стол и задремала, положив голову на руки. Было очень тихо. Вдруг она услышала еле слышный писк. Она подняла голову, посмотрела по сторонам.
– Мышка где-то пищит, на улице холодно, забежала погреться. Через некоторое время писк повторился. Она пошла на звук. Присела на корточки. Смотрела на пеленку, где был завернут выкидыш.
– Боже. Как страшно. Она только хотела встать и уйти, как увидела, его ротик тихонько раскрылся чуть-чуть и снова медленно закрылся.
– Живой! Боже! Живой! Что делать? Она вспомнила, что бывшая медсестра, бабушка, оставила ей телефон, сказала, если что-то серьезное с больным, в тяжелом, экстренном случае, можно позвонить в больницу по этому телефону, проконсультироваться.
– Где он? Где же он? Где этот телефон. Куда я его положила. Она начала судорожно перебирать бумаги на столе.
– Здравствуйте. Это областная больница? Вы можете срочно приехать ко мне. У меня тут выкидыш ожил, он пикает как мышка, он открывал ротик, я видела.
– Какой выкидыш? Какой ротик? Вы что там мухоморов объелись.
– Сами вы объелись. Плакала Таня. Он живой. Его надо спасать, он умирает. А я не знаю, что мне делать.
– Кто живой?
– Я же говорю. Выкидыш. Девушка с автобуса. Ее принесли, она начала рожать. У нее выкидыш. Она ушла домой. А я слышу он как мышка пикает, посмотрела, а он живой. Через 15 минут приехала скорая.
– Какая мышка? Какой выкидыш?
– Вон там. В углу. В пеленке на полу. Врач. Молодой мужчина, осторожно поднял с пола пеленку, положил на стол, развернул.
– Вы что, даже пуповину не обрезали? Таня молчала и плакала.
– Ну и где же он живой? Он же недоношенный, а где мамаша? Роженица где я спрашиваю.
– Ушла домой.
– А данные ее где?
– Какие данные?