Это жизнь

Алька ходила по магазинам, базарам, покупала себе к лету новую обувь, одежду. Там, на базаре, она встретила сестру Вадима. Света на базаре работала.

–Как там, Вадим с Олей поживают?

–Да никакая она не Оля. Наташа, тюремщица и аферистка, чуть его квартиры не лишили, вместе с одноногой. Вадим привёз мне свои документы на квартиру, а её кое как с милицией выгнал.

Алька снова стала думать о Вадиме, как он там поживает, она позвонила ему домой.

–У меня всё хорошо, холодильник набит едой, хочешь, приезжай. У него из рук взяла трубку женщина.

–Приезжайте, будем гостям очень рады.

–А что привезти?

–А всё, что не жалко, то и везите и бутылочку можно, и еду. Алька поехала. Так хотелось его снова увидеть. Вадим открыл дверь. Алька с трудом его узнала.

–Это ты?

–Да.

–Боже. Что с тобой? Волосы его были давно не стриженые, чёрные, длинные до плеч. Жёсткие и потому торчали во все стороны. А лицо заросло не щетиной, там была борода, чёрная. И сам он был весь чёрный, худой, морщинистый. У неё уже не было слов, она смотрела и не верила своим глазам, он был похож на снежного человека, только в одежде, а одежда была, как с мусорных баков.

–Йети.

–Что?

–Ничего. Алька пошла на кухню, чтобы положить продукты в холодильник. Там стояла одна двухлитровая банка, в ней было солёное сало.

–Это. что, холодильник ломится от еды? Она зашла в зал, там на кровати лежали мужчина и женщина. Алька нарезала всё, что принесла с собой, на тарелочки, остальное положила в холодильник.

–Вставайте, моя жена приехала. Женщина долго с любопытством и удивлением разглядывала Альку.

–Опять врёшь? Всё время врёшь. Алька узнала, что он попал в аварию и запил. Чтобы выезжать, нужно отремонтировать машину, чтобы отремонтировать машину, нужны деньги, надо выезжать. Эти люди жили у него на квартире, а платили едой, которой его кормили.

–Мы увидели его, он валялся пьяный на улице, искал еду по мусорным бакам, думали он бомж. Он говорил, что у него есть квартира, что он потерял ключи, но ему никто не верил. Люди приносили ему еду, мужики наливали ему для согревания. Потом сломали замки, оказалось, что правда, у него есть квартира. Это уже конченый человек.

–Нет. Я ещё поднимусь, встану на ноги, отремонтирую машину, буду ездить.

–Да ты уже потерянный, пропащий человек.

–А вы знаете, как этот потерянный человек, совсем ещё недавно жил? У нас был дом, 15 соток земли, хозяйство, куры, кролики, огород, дача, квартиру сдавали, машину ему купила, шоколад большими кусками ел. Представляете? Потом связался с малолеткой, завёл себе любовницу 19 лет. А жену, она ему сказала, что надо её убить. Он взял нож и пошёл меня убивать. Вот так он и остался у разбитого корыта.

–Вот ты дурак, да ты просто мразь, ты ещё хуже, чем я о тебе раньше думал. Такая у тебя жена была. Ну ты козёл! Тьфу. Он плюнул в его сторону. Лёг на кровать и отвернулся к женщине, которая легла раньше, обнял её. Всё было выпито, всё было съедено. Вадим тоже лёг на кровать и отвернулся к мужчине, положил на него руку. Алька сидела, смотрела на эту картину.

–Они, что, все трое спят, на одной кровати? Думала она. Алька сидела одна за столиком, курила. Она схватила голову обеими руками, локти опустила на колени, сидела и качала головой.

–Боже, любовь не зла, полюбишь и козла. У неё, как будто только сейчас, открылись глаза, и она увидела его без прикрас.

–Моя любовь, не мытая, не бритая.

Моя любовь, ты мной почти забытая.

А этот человек, так глуп, никчёмн,

Не уступает обезьяне он не в чём.

Моя любовь, ты хитростью влюбил,

И оскорблял, и убивал, и бил.

Любовь глупа, любовь тупа.

Как я тобой болела, как была слепа!

Экспромтом родились у Альки стихи. Ей было так жалко бывшего мужа, так жалко было себя, так жалко было этих людей. Она подумала, что может всё правильно, может она просто не современная, кто знает истину? Альке так захотелось, чтоб все люди были просто счастливы. Она встала и пошла на выход, она здесь уже больше не нужна, она уже ничем не может помочь своему бывшему мужу, у него был шанс и даже не один.

–Прощай. Прошептала она в пустоту коридора, захлопнула дверь и вышла на улицу. У неё на душе не было ни радости, ни печали – только тоска, ностальгия по ушедшей любви, и сожаление о потерянном времени и не сбывшихся мечтах.

ПРОЩЕНИЕ

Алька жила одна, постепенно покой и даже радость вошли в её жизнь. Она целыми днями беззаботно болтала по телефону с Тоней. Общалась с соседками, шила, вязала, вечером телевизор, звонил Глеб. Она была свободна и даже счастлива. Она просто жила, и просто наслаждалась жизнью, у неё всё было хорошо. В середине мая позвонил Глеб:

–Маму парализовало из-за высокого давления, она лежит в больнице. Алька понимала, что ей нужно съездить к ней в больницу, ей было её очень жалко, но она не могла приехать к ней с постной рожей. Она не любила лицемерить, изображать любовь, когда за душой камень. Она должна её простить, просто потому, что она мать человека, которого она давно, и очень сильно любит, просто потому, что этот человек находится на грани жизни и смерти. И все обиды, перед лицом смерти, выглядят нелепо. Но обида была очень сильная и многолетняя. Уж очень много неприятного Алька терпела от этого человека. Но её воспитание не позволяло ей грубить и ругаться с ней, выяснять отношение, да ещё и скандалов, и криков она очень не любила, предпочитала лишний раз просто помолчать.

И сейчас, когда ей очень плохо, Алька должна собрать со своей души и ретивого сердца всю обиду в комок, и выкинуть её. Это всё равно, что вывернуть своё нутро на изнанку, чтобы приехать к ней и оказать ей посильную помощь. Алька встала на колени перед иконами, плакала и просила терпения, просила помощи, простить за все обиды свою бывшую свекровь. Часа три Алька каталась по полу, боль и обиды душили её, душа плакала, сопротивлялась, воспоминания наносили душевные раны. Новые обиды всплывали в воспоминаниях, и накладывались одна на другую, как слоёный, горький пирог. Она просто захлёбывалась от своих обид. Она понимала, что гордость и самость гложет её, ведь перед Богом мы все ровны.

Алька долго сидела на коленях, положив голову к полу, потом она как очумевшая, просто сидела на коленях, закрыв глаза, и просто тихо плакала. Она глотала свои горячие и солёные слёзы. Держа руками голову, в полном отчуждении, так она долго и мучительно, по капельке, по слезинке, выдавливала из себя обиду, горечь, унижение. Потом она глубоко вздохнула и пошла на кухню курить.

Алька приезжала к свекрови в больницу, делала ей массаж, поила её с ложечки морковно-свекольным соком, который она старательно делала сама дома. Было страшно и жутко смотреть на неподвижно лежащего, как младенец, взрослого человека. Который только недавно, на тебя кричал, теперь разговаривает чуть слышно, шёпотом. Недавно, тебя хватал, толкал, а теперь лежит неподвижно, беспомощно. Который не может не только встать, но даже взять ложку и покормить себя сам.

Когда мы обижаем людей, даже не нарочно, невзначай, иногда даже не замечаем этого. Мы считаем себя сильными, здоровыми, правильными, молодыми, мы даже не задумываемся, что когда-то всё закончится: и молодость, и сила, и красота, и наступают последние, мучительные дни жизни. И становится очень стыдно за свои поступки. Мы торопимся, толкая друг друга локтями, нам всё надо, нам везде надо успеть, нам некогда остановиться и посмотреть, кто с нами рядом, а может ему очень нужна наша помощь. А кто может сказать, как нам жить правильно? Только наше ретивое сердце, которое, несмотря ни на что, умеет любить и прощать.

ПРОЩАНИЕ

В конце мая, вечером, позвонил Глеб и сказал:

–Мама умерла, приезжай.

–Как же так. Думала Алька. Я только вчера была у неё, кормила её с ложечки, как маленькую девочку. Люди после паралича встают, потихоньку ходят, потом ещё живут. Как же так, почему, она через две недели внезапно умерла. Почему? Человек, умирает, со здоровыми органами в организме. Что это за болезнь такая? Давление? Что это за тварь такая, которая укладывает человека в могилу. Почему организм с ней не борется? Лекарства не помогают?

Алька приехала в дом Глеба. Здесь была его сестра, милиция, она расспрашивала всех о причине смерти. Когда милиция уехала, вызвали людей с похоронного бюро. Они привезли всё необходимое для похорон, обмыли, одели и уложили покойницу в гроб. Когда сидели родственники у гроба, племянница Глеба сказала:

–Тётя Аля, вам с Глебом нужно сходиться. Как он будет теперь один жить? Ночь. Глеб ушёл спать в другую комнату, завтра похороны. Сестра Глеба сказала: Интересно, что там за завещание? Ирина Гавриловна ещё при жизни сказала дочке, что хочет сделать завещание на сына, Марина устроила грандиозный скандал, ругалась, угрожала. Тогда Глеб сказал сестре, что завещание ещё не заверено, что они только думают. Она успокоилась.

–Да его ещё нужно заверить у нотариуса. Сказала дочь Лена, довольно улыбаясь. На их лицах Алька не увидела скорби. Незадолго до смерти Ирины Гавриловны Глеб заявил:

–Мама, если с тобой что-то случится, я как буду жить без тебя? Где я буду жить? Меня моя сестра выкинет из дома, я буду жить возле мусорных баков? Мать и сын пошли к нотариусу и заверили завещание на Глеба.

Утром Алька рассказала Глебу о ночном разговоре сестры и племянницы. Глеб показал завещание сестре. Она ходила злая, ни с кем не разговаривала. Потом села рядом с гробом, где уже давно сидела Алька. Марина охала, стонала, вздыхала, качала головой, плакала. Потом она встала, подошла к покойной, наклонилась низко над матерью: