Святой в Лондоне

Все другие производили примерно такое же впечатление, да и выглядели так же. Нет, наружностью они, конечно, друг от друга отличались. Например, Петровиц был плотным и бородатым, а Парго – тощим, с крысиной мордочкой и желтыми зубами, но у всех была одна общая черта. С этой чертой Святой хорошо познакомился по другую сторону Атлантического океана, и она была присуща представителям всех рас и национальностей. Попрыгунчик, который не сумел бы и слова правильно написать даже во имя спасения своей жизни, узнал бы ее с первого взгляда. Эта черта – холодные, безжизненные глаза настоящего убийцы. Но убийцы, как и певцы, делятся на категории, а находившиеся в пещере люди явно не принадлежали к тем, кто поет в Королевской опере, собирает коллекции бриллиантов или роскошных лимузинов. Скорее, они принадлежали к бродячим певцам, являющим свои таланты на грязных улочках в надежде заработать монетку-другую, то есть были париями своей профессии. И это были люди, в которых Ренвей как-то сумел вселить такую уверенность в успех своей затеи, что они совершенно спокойно проигрывали свои гипотетические капиталы сотнями фунтов.

Одному Богу известно, как Ренвею удалось собрать их всех вместе – впоследствии ни Святой, пи Тил не смогли этого выяснить. Но эти люди представляли собой шесть удивительных экспонатов уже долго собираемой Святым коллекции личностей. Они были живыми доказательствами того, что сэр Хьюго Ренвей, которого Саймон Темплер считал неспособным возглавить ничего более пиратского, чем помпезный коллективный выход из членов консервативной партии, нашел способ организовать то, что могло оказаться одним из наиболее впечатляющих ограблений в истории преступного мира.

И эти люди приняли Святого за своего. Когда они разговаривали (если разговаривали вообще), то изъяснялись неохотно, негромко и немногословно. Саймону вопросов они не задавали, и он совершенно точно знал, что они проявила бы удивление и враждебность, если бы он спросил их о чем-нибудь. Никто никогда не упоминал о деле, ради которого они собрались: либо все детали были уже давным-давно обсуждены и обсуждать было нечего, либо они были так заражены привычной подозрительностью, что никакой обсуждение даже и начаться не могло. Саймон пришел к заключению, что это были не только самые отвратительные, но и самые скучные бандюги, которых он когда-либо встречал.

Человек, читавший газету, сложил ее и присоединился к тем, которые улеглись спать. Саймон взял газету и просмотрел ее в надежде найти самое последнее описание своих собственных мифических действий. В газете было напечатано то, чего он более или менее ожидал, но заголовок "Скотланд-Ярд проявляет активность" заставил его улыбнуться. Скотланд-Ярд наверняка проявлял активность – должно быть, к этому часу все полицейские уже прыгали, как блохи на горячей сковородке, но Саймон многое бы отдал, чтобы увидеть их лица, если бы случилось чудо и они нашли бы его именно в эту минуту. Но, как впоследствии оказалось, это удовольствие ему ничего не стоило.

– Да погасите же этот чертов свет! – наконец проорал чей-то голос.

Саймон вытянулся на жесткой постели и продолжал размышлять в темноте, а к храпящему хору тем временем присоединялись все новые исполнители. Некоторое время спустя Саймон и сам провалился в сон.

Когда он проснулся, в пещере снова горел свет, а находившиеся там люди натягивали одежду и пили горячий чай. Один за другим они побрели к туннелю. Саймон плеснул в лицо холодной водой и тоже присоединился к процессии, постепенно просыпаясь. Часы показывали половину пятого, но утра или вечера, сказать было трудно, потому что он утратил чувство времени. Однако когда они поднялись по скрипучей лестнице, Саймон увидел, что снаружи все еще тем по. У выхода стоял одетый в легкое пальто Ренвей, который кивком подозвал Святого.

– Ну, как у вас дела? – осведомился он.

Прежде чем ответить, Саймон проследил за двумя отставшими, которые выбрались через потайную дверцу в стене и последовали за остальными.

– Бывал я и в лучшей компании, – пробормотал он.

Казалось, Ренвей ответа не услышал, и складывалось впечатление, что эта сторона жизни мистера Томбса его нимало не заботит. Подняв руку на уровень плеча, Ренвей что-то там повернул или нажал в обшивке, и потайная дверь с легким щелчком закрылась.

– Пора вам побольше узнать о наших приготовлениях, – сказал он.

Из дома они вышли тем же путем, которым вошли прошлым утром. Шедшие впереди них люди, поеживаясь, привычно двигались вперед по густой траве, как будто этот маршрут был им хорошо знаком. На земле Святой видел пятна света, отбрасываемые их фонарями. На востоке уже загорелась светлая рассветная полоска, а воздух после духоты пещеры был неописуемо свеж и приятен. Они достигли кромки скал и начали спускаться вниз по узкой извилистой тропинке. Через некоторое время Саймон увидел, что пляшущие впереди них пятна света внезапно пропали. Только он собрался что-то сказать, как до его плеча дотронулся Ренвей.

– Сюда, пожалуйста.

На полпути вниз фонарь на мгновение высветил большой куст, который приютился в расщелине скалы. Они дошли уже практически до кромки скал и начали спускаться вниз. В свете фонаря силуэт Ренвея неожиданно показался удивительно низким, и Саймон понял, что уважаемый постоянный чиновник казначейства опустился на четвереньки и пытается протиснуться через куст, выпятив упитанную задницу, по которой так и хотелось отвесить хороший пипок. Однако, поскольку Святой особой неприязни к правительству не испытывал, он таким же образом последовал за Ренвеем и вскоре добрался до того места, где можно было выпрямиться во весь рост. Тут же он увидел свет фонарей впереди идущих, которые продолжали спускаться по длинной неосвещенной лестнице.

Тридцатью футами ниже ступеньки закончились неровным полом. В свете фонаря Ренвея Саймон увидел отблеск темной воды и понял, что они находятся в огромной естественной пещере. Другие фонари светились неподалеку, и Саймон услышал звяканье металла и стук дерева о дерево, а потом негромкий плеск воды под веслами.

– Единственный другой выход находится под водой, – пояснил Ренвей, и его слова эхом отдались под сводами пещеры. – При очень низком отливе его можно заметить снаружи, но в это время года он полностью покрыт водой.

Только Саймон собрался сделать какое-нибудь умное замечание о необходимости подводной лодки, как Ренвей приподнял фонарь, и в его свете заблестела черная стальная стена, выступавшая из воды в нескольких десятках футов от того места, где они стояли. Саймон понял, что его шутливое замечание оказалось бы весьма неуместным на фоне действительности.

– Вы что, эту рыбку на удочку поймали? – наконец спросил он.

– Шесть месяцев назад лодка была куплена через подставных лиц одной французской фирмой, – обыденным голосом ответил Ренвей.

– И кто же будет ею управлять?

– Петровиц. Во время войны он был подводником. Остальную часть экипажа пришлось специально готовить. Труднее было достать торпеды – на тот случай, если на место падения самолета придет крупный корабль, который вы не сможете отогнать пулеметным огнем. Но нам все же удалось достать торпеды.

Святой сунул руки в карманы, и в полутьме его лицо казалось бронзовой маской.

– Понятно, – тихо сказал он. – Золото попадает на борт этой красотки. А потом вы ложитесь на дно, и вас никто никогда больше не видит. Затем вы всплываете где-нибудь в Южной Америке...

– Мы вернемся сюда, – возразил Ренвей. – Есть определенные причины, по которым это место окажется последним, где кому-то придет в голову нас искать.

Саймону пришлось это признать. С точки зрения Ренвея, такой ход был самым хитрым во всем задуманном плане. И Святой совершенно отчетливо понял, что, если он вовремя не выйдет из игры, план этот наверняка осуществится. Люди в шлюпке тем временем уже доплыли до подводной лодки и выбирались на палубу.

– Мне известно, что самолет с золотом вылетит из Кройдона около восьми часов утра, – утвердительно сказал Ренвей. – Быть может, вам лучше вернуться и проверить самолет, чтобы все было в порядке. А мне надо кое-что обсудить с Петровичем.

Никакой самолет Саймон проверять не хотел, по ему очень нужно было сделать нечто другое. Поэтому он взял у Ренвея фонарь и выбрался наружу. Последнее, что он увидел в пещере, было движение света и людей далеко внизу на тускло блестевшей палубе подводной лодки. Ренвей не пожалел ни сил, ни денег на то, чтобы заполучить самые современные и эффективные средства осуществления своего плана, будь то электрифицированный забор, угнанный среди ночи боевой самолет, бомбы, потайные ходы, пещеры, подводная лодка и банда отъявленных негодяев, и все это выглядело гораздо более серьезным, чем любое книжное описание. Саймон уже давно придерживался теории, что самый опасный преступник – это тот, кто черпает свое вдохновение из безудержной фантазии многочисленных авторов детективных романов. А организация сэра Хьюго Ренвея в действительности представляла собой нечто большее, чем воплощение в реальность самого захватывающего детективного романа, который когда-либо приходилось читать Святому.

Сопровождаемый все ярче разгорающимся рассветом, Саймон вернулся в дом и прошел прямо к стоящему в библиотеке сейфу. Опустившись на колени, он достал из кармана пальто и развернул небольшой аккуратный сверток, где находился самый современный и лучший в мире набор инструментов, который, будь он найден у него, уже сам по себе потянул бы на солидный срок тюремного заключения. Сейф тоже был одной из последних моделей, но тут сейфу здорово не повезло. Поскольку это был неодушевленный предмет, то он не мог варьировать средства защиты так же быстро, как Святой мог варьировать средства нападения. Да и в быстроте вскрытия сейфов Святой мог дать сто очков вперед любому профессиональному медвежатнику, который по сравнению с ним выглядел бы как двухлетний ребенок, к тому же пытающийся взломать сейф с помощью игрушечного резинового ломика. Саймон работал не торопясь, но очень быстро, и через двадцать минут дверца сейфа распахнулась. Святой тщательно собрал и убрал инструменты и только после этого осмотрел содержимое сейфа.

В поместье Марч-хаус он уже собрал столько доказательств, что их хватило бы, чтобы перевешать целый полк, но у него все еще не было двух важнейших улик. Одну из них Святой обнаружил очень быстро в куче лежащей на одной из полок корреспонденции: это было письмо, которое само по себе ничего не доказывало, но которое было адресовано сэру Хьюго Ренвею и подписано Мануэлем Энрике. Саймон спрятал это письмо в карман и продолжил поиски. Открыв расписную лаковую шкатулку, он увидел, что она набита банкнотами и облигациями. Они тоже доказательством не являлись, но Саймон Темплер всегда радовался таким находкам. Едва опустошив шкатулку, он услышал, как за его спиной повернулась дверная ручка.

Святой действовал с быстротой кошки, задевшей находящийся под током провод. Одним движением он сунул пачку банкнот и облигаций в карман, поставил на прежнее место шкатулку, прикрыл дверцу сейфа и бесшумно отпрыгнул за ближайшую портьеру. В ту же секунду в комнату вошел Ренвей.

Он прошел прямо к сейфу и вытащил из жилетного кармана ключ, но дверца сейфа открылась, едва он прикоснулся к ручке. Ренвей на мгновение в ужасе застыл на месте, потом упал на колени и выволок из сейфа пустую шкатулку...

Саймон беззвучно выступил из-за портьеры и оказался между Ренвеем и входной дверью.

– Не горюй, дурашка, – сказал он.

Глава 9

Ренвей поднялся на ноги и увидел в руках Святого пистолет. Лицо его стало бледно-зеленым, но тонкие губы были твердо сжаты.

– Ах, это вы, – прошептал он.

– Да, это я, – подтвердил Святой. – Идите-ка сюда, Хьюго, и посмотрим, что у вас имеется в карманах.

Левой рукой Саймон быстро и умело обшарил карманы Ренвея и нашел вторую вещь, которую искал. Это была дешевая записная книжка, и, даже не просматривая ее, Саймон понял, что именно на вырванных из нее страничках и были нарисованы его поддельные метки. Должно быть, Ренвей был здорово уверен в своей безнаказанности, если осмеливался носить книжку с собой.

– Ну и ну! – довольно протянул Саймон. – Отойдите-ка назад, Хьюго, а я погляжу, уж не скомпрометировали ли вы себя.

Он сам сделал шаг назад, но тут кто-то подставил ему ногу и чья-то крепкая загорелая рука метнулась через плечо и железной хваткой сжала кисть с пистолетом. Саймон попытался повернуться, но в следующую секунду другая рука обхватила его за шею, не давая двигаться.

Саймон был вынужден выпустить пистолет, поскольку кисть ему начали выворачивать еще до того, как он стал сопротивляться. Он полностью расслабился и повис на своем противнике, стараясь левой рукой захватить его колени. Когда ему это удалось, он внезапно выпрямил ноги и вместе с нападавшим грохнулся назад, освободив от захватов руку и тело. Саймон ловко перевернулся, уперся коленом в живот нападавшего, вскочил и отпрыгнул в сторону. Но Ренвей уже успел подобрать пистолет и прицелиться в Саймона. Тот сразу понял, что в такой ситуации сопротивляться бесполезно, и поднял вверх руки.

– Ладно, ребята, – сказал он, – ваша взяла.

– Вы дурак! – почти с сожалением произнес Ренвей, и его палец на спусковом крючке напрягся.

– Это точно, – признал Святой. – Нельзя ведь ходить спиной вперед, не имея глаз на затылке.

Ренвей поднял оброненную Саймоном в схватке записную книжку и положил ее в карман.

Святой быстро соображал, что же делать. У него все еще оставались письмо Энрике и пачка наличных. У Ренвея не было причин подозревать его в чем-либо еще, кроме обыкновенной кражи, а попытка отобрать у Ренвея записную книжку сама по себе тоже не выглядела подозрительной. И Саймон отчетливо понял, что если Ренвей заподозрит его еще в чем-нибудь, кроме обычной кражи, то он имеет все шансы покинуть Марч-хаус только в одном положении – ногами вперед.

Но даже сейчас стоило попытаться спастись. К тому же Саймон твердо был намерен сохранить у себя изобличающее Ренвея письмо как можно дольше. Поэтому он извлек из кармана пачку денег и облигаций и бросил ее на стол.

– Здесь все остальное, – цинично сказал он. – Ну что, может, на этом закончим?

– Вы всегда рассчитываете так легко отделаться? – скинув Святого взглядом, топом школьного учителя спросил Ренвей.