Родоман. Сборник статей и воспоминаний

В отличие от композитных хиндиязычных «сердец» индийского Севера, расположенная к юго-западу от Мадхъя-Прадеша Махараштра представляет собой естественно сложившийся исторический регион, однако обретший статус современного штата только в 1960 г. после длительной и упорной борьбы с федеральным центром за объединение маратхиязычных земель (Phadke 1979; Глушкова 2000а, 2008). Она в изобилии обладает «склеивающим» сообщество потенциалом: природным ландшафтом, сформированным горной цепью Западные Гхаты (Сахъядри) и берущими начало в ее отрогах реками; шиваитскими храмами и крепостями на вершинах гор; главными региональными небожителями – Витхобой, Кхандобой, Тулдзой-Бхавани и Ганешей и многодневными празднествами в их честь; «святыми поэтами» эпохи бхакти – Днянешваром, Намдевом, Экнатхом, Тукарамом и др.; десятивековой литературой и эгалитарным театром; наконец, нескончаемой чередой судьбоносных исторических событий и их участников: государственных деятелей, революционеров, реформаторов, актеров и др., среди которых недосягаемой вершиной возвышается чхатрапати («владыка [царского] зонта») Шиваджи (1627/1630—1680), основатель государства маратхов. В 1950-е годы, в период острой борьбы за образование маратхиязычного штата, поэт Васант Бапат воздействовал на воображение маратхов как раз этими символами:

Великолепные Гималаи – твои и мои, но только мои Сахъядри,
Гауришанкар на вершине мира, в душе почитаемый Райгад.
Твои и мои Ганга-Ямуна, но только моя – Бхима.
Люблю отвесные скалы, люблю бесстрашные сердца.
Многообещающее пчел жужжанье – твое, а речь прямая – моя.
Правят миром Христос и Будда, опора мне – Тукарам.
Забери себе небо как зонтик, эту землю расцелую я…
Кабир мой, Тулсидас мой, но Днянешвар только мой.
Славь [ты] Джаядеву, но танец Намдева мой…
Рамаяна твоя и моя…
Геройские сказы о Шиваджи лишь мне дарят усладу.
Геройство раджпутов – твое, мне любопытно,
Но всходы в сердце пускают истории о Баджи-раве…[29 - Гауришанкар – название горы в Махараштре, где находится один из 12 храмов «огненных лингамов» (фаллос Шивы); Бхима – река, на которой стоит священный Пандхарпур; Райгад – горная крепость, стлица государства, основанного Шиваджи; Баджи-рав – главный министр (1720—1740) при внуке Шиваджи, инициатор маратхской экспансии за пределы Махараштры (XVIII в.).].

    (Kavyadarshan, 1962, p. 35—37)
Однако, если и не сразу, но Махараштра также вовлеклась в участие в геокартоидном «параде» Имеющиеся в моем распоряжении школьные учебники по языку маратхи – Mara?hi bal bharati (для разных классов, 1965 г.) украшены на передней обложке изображениями девочки и мальчика, прилежно рыхлящих в саду почву для свежей посадки, а на задней – индийским флагом и текстом гимна. Тот же учебник Bal bharati, mara?hi pustak (для разных классов) 1971 и 1974 гг., изданные уже специализированным Советом по школьным учебникам и программам, снова украшен разнополой парой, читающей книгу, но в левом верхнем углу красуется кружок с врисованным в него картоидом Махараштры[30 - В апреле 2015 г. Совет Махараштры по школьным учебникам и программам выразил протест против использования макета обложки Bal bharati для рекламы хиндиязычного фильма, герои которого заняли место привычной детской пару. Логотип-картоид, однако, был предусмотрительно удален.]. В изданном в 1970 г. для деревенских жителей развивающем пособии Vikas-sa?a abhyas pustak геокартоид Махарашатры с отметкой столицы – Бомбея[31 - В 1995 г. Бомбей был официально переименован в Мумбаи.] – и двух культургеографических зон – Конкана и Деша – размещен на с. 183. Крупный картоид Махараштры с включенными в него достопримечательностями штата (бомбейские Ворота Индии, аурангабадская Биби-ка-макбара, гора и храм Рамтек возле Нагпура и т.д.) изображен на передней обложке учебника по краеведению для 4-го класса – Apla Mahara??ra (1975), а на его обороте – административная карта Индии с заштрихованным абрисом Махараштры. Наконец, учебник по общей географии Солапурского округа Махараштры для 3-го класса – Samanya bhugol, Solapur jilha (1996) – отмечен на обложке уже геокартоидом соответствующего дистрикта, а первая страница книжки содержит геокартоид страны, в который вписана клятва любви и верности Индии.

Отдавая дань федеральному тренду, Махараштра, в силу наличия актуального комплекта аксиологических привязанностей, не испытывает потребности в навязчивом вживлении своего «геотела» в границы, «увиденные с высоты птичьего полета». В моей коллекции вырезок отсутствует изображение геокартоида штата в комплексе с его главным министром – кто бы им ни был, поскольку «привлекательная» (magnetic) Махараштра признает только одного хозяина – Шиваджи, который и гарцует внутри контуров когда-то заложенной им политии[32 - Полосная реклама новой индустриальной политики Махараштры, например, в Hindustan Times (11.01.2013) с образцами продукции, вписанной в контуры штата, сопровождается фотопортретами одновременно четырех министров, не создающих с геокартоидом единой концепции. Даже два столпа современной политической жизни Махараштры (и Индии) – создатель политической организации/партии Шив-сена Бал Тхакре (1926—2012) и «железный человек Махараштры» Шарад Павар (р. 1940) – также не обнаружены мною по соседству с геокартоидом, но сколько угодно раз на фоне портрета или рядом со статуей Шиваджи. В поле моего зрения, однако, попал геокартоид Махараштры, стилизованный под голову слоноголового Ганеши, что, вероятно, стало результатом растущей популярности десятидневного праздника в его честь.]. Помимо этого, Махараштра владеет особыми региональными маркерами – «дхармой Махараштры», «махараштранской асмитой» (asmita)) и «махараштранской баной» (ba?a) [Глушкова 2002], как и ряд других административных единиц обладают давно устоявшимся региональным профилем, выраженным в собственных комплектах идентичности и описанных собственной риторикой, что позволяет штатам за пределами хиндиязычного ареала – например, Тамилнаду или Карнатаку относиться к своим геокартоидам менее трепетно. И все же: едва Мамата Банерджи, лидер региональной партии Всеиндийский Тринамул конгресс одержала победу на выборах в Законодательное собрание Западной Бенгалии, как в федеральной газете появилась ее фотография с кистью в руке перед мольбертом: новоиспеченный главный министр немедленно бросилась изображать контуры своего штата, закрасив нутро зеленым цветом и разбросав тут и там цветочки (Navbharat Times. 14.05.2011).

На протяжении тысячелетий Южная Азия оставалась конгломератом множества земель, регионов, стран, культур и традиций, которые, оказавшись перекроенными нуждами британской администрации, сложились в основу для современного административно-политического устройства Индийского Союза. Это устройство – образование новых единиц, увеличение, уменьшение или изменение границ любого штата, как и его имени, в соответствии со статьей 3 индийской Конституции (Конституция, 1956, с. 55), – является прерогативой центра в лице двухпалатного парламента и президента. Упорядочение территориальной структуры достигается, в том числе, и воспроизводством стандартной картинки национальной цельности и сцепления, т.е. командованием геокартоидным «парадом» путем размещения разноцветных кусочков на предназначенных для них позициях. В силу официального ритуала Центр апеллирует к субъектам федерации с опорой на замещающий их знак: не потребность, а выработанная несколькими десятилетиями геокартоидная зависимость выступает как очевидный фактор визуальной стабилизация индийского федерализма. Одновременно соединенные в общий «паззл» или конструкцию «лего» «десоциализированные» логотипы разных форм и цветов являются наиболее убедительной демонстрацией когда-то провозглашенного лозунга Unity in diversity, или «Единство в разно-/многообразии»[33 - О сложностях с переводом diversity на русский язык и неоднозначном толковании лозунга Unity in Diversity см. (Глушкова, 2004, с. 230, прим. 63). Ср. также хиндиязычные варианты: anekvad m? ekta, где anek – «много», и vividhta m? ekta, где vividh – «разнообразный».].

«Парадный» федерализм и национализм

Геокартоидный «парад» коррелируется с другой визуальной репрезентацией федерализма и национализма – ежегодным процессийным парадом по случаю Дня республики, главного официального праздника Индийского Союза, отмечаемого 26 января. Общегосударственные торжества повсеместно отражают стремление власти транслировать «воображаемому сообществу»/геотелу свое понимание нации и национальнных ценностей, что и осуществляется в привязке к конкретной дате, установленной для этих целей. В случае с постколониальными державами обычно назначается дата, связанная с достижением суверенитета или изменением предыдущего режима, поэтому День независимости Индия отмечает 15 августа. Однако идея «полного самоуправления» (pur? [a] svaraj) первоначально ассоциировалась с 26 января[34 - По решению лахорской сессии ИНК (декабрь 1929 г.), 26 января 1930 г. стартовала первая кампания гражданского неповиновения, которая ставила целью независимость страны от власти чужеземцев. Через год, после «соляного похода» Махатмы Ганди» и его ареста, Рабочий комитет ИНК принял решение о ежегодном праздновании Дня независимости. Однако в связи с тем, что «свобода» была провозглашена в полночь с 14 на 15 августа 1947 г., пришлось отдать это наименование другой дате, но сохранить за 26 января его общенациональное звучание (см. подр. (Masselos, 1996, p. 187—188]).] и, чтобы не терять знаковое число, действующую и поныне Конституцию обнародовали в 1950 г. именно 26 января, переквалифицировав дату в День республики. Обращаясь к нации, первый премьер-министр Джавахарлал Неру напомнил о лахорской сессии ИНК (1929), о первом триколоре, тогда еще с изображением чаркхи (прялка), а не нынешнего «колеса Ашоки», поднятом Махатмой Ганди на берегу р. Рави, и о решении (1930) превратить 26 января в символ неотвратимо грядущей независимости: «Этот день связывает прошлое и настоящее, и настоящее воспринимается как выросшее из прошлого… Несомненно, 26 января 1950 г. – день огромной важности для Индии и индийского народа…» [цит. по (Masselos, 1996, p. 186)]. Введение Конституции официально провозглашало принципы устройства Индии как «Союза Штатов», упорядочивающих от Гималаев до мыса Канья-Кумари географическое пространство, уже превращенное демаркацией 1947 г. в территорию государства. Его контуры еще через несколько лет, после эмиссии почтовой серии из 14 марок, разлетелись – в прямом смысле этого слова – по всему миру. Также гимном нового государства была избрана не популярная в период антиколониальной борьбы песня «Привет [тебе, о Родина-] Мать» (Vande Mataram), сочтенная неподходящей для выражения идеи республиканского единства, а «Душа народа» (Ja?a-ga?a-ma?a) Рабиндраната Тагора: она лишена конфессионального привкуса и перечислет людей и географические районы страны[35 - «Б/Ванде-Матарам» – поэтическая вставка из романа «Обитель радости» (1882) бенгальца Бокимчондро Чоттопадхъяйя; была включена в политический контекст Рабиндранатом Тагором, исполнившим ее как песню в 1896 г. на калькуттской сессии ИНК. «Джана-гана-ману» Тагор сочинил в 1911 г. опять же к калькуттской сессии ИНК, а в 1913 г. положил слова на музыку; в качестве гимна принят перевод текста на язык хинди.].

Первый парад[36 - В 1950 г. был устроен торжественный смотр некоторых частей войск на стадионе Ирвинга возле Красного форта, а также – в присутствии главного гостя президента Индонезии Сукарно – приведен к присяге первый президент страны Раджендра Прасад. Современную форму парада The Wall Street Journal описывает следующим образом: «Если вы хотите получить представление на что это похоже, вообразите советский военный марш, скомбинированный с парадом торговой сети Мэйсис на День благодарения, и добавьте немножечко верблюдов» (http://blogs.wsj.com/indiarealtime/2015/01/26/obama-at-indian-republic-day-live-blog).], заимствовавший стиль британского военного церемониала, состоялся в 1951 г.: он прошел по шестикилометровому «проспекту Короля» (Kingsway), переименованному в «проспект Государства» (Rajpath)[37 - В 2022 г. состоялось новое переименование в «Проспект [Морального] долга» (Kartavyapath).] от президентского дворца – бывшей резиденции вице-короля, правительственных зданий Южного и Северного блоков к Воротам Индии и дальше – к Красному форту эпохи Великих Моголов, т.е. основных монументальных символов, унаследованных республикой от двух империй. Первоначально парад осуществлялся за счет делийских ресурсов как публичное городское событие, но уже через десятилетие обрел общеиндийский статус и пафос. Ответственность за его проведение легла на Министерство обороны, которое присовокупило показ последних видов вооружения, предназначенных для защиты нации. Постепенно обрастая новыми элементами, с появлением самоходных платформ (float, tableau, jh?ki, citrarath и т.д.) – своего рода театральных подмостков с декорациями и играющими на них свои роли актерами – парад превратился в мобильный спектакль и классику перформативного действа. Эти платформы, с одной стороны, фиксировали культурные стереотипы различных штатов и, с другой, демонстрировали географический диапазон республики, тем самым стягивая ее разно-/многообразие в единую концепцию, в India as a whole (Masselos, 1996, p. 196]. «Беспрецедентно помпезное событие» (Roy, 1999, p. 82), в котором, помимо штатов, участвовали платформы-макеты ведущих министерств, а также ряда организаций, изображавших в объемных панорамах сцены антиколониальной борьбы, превратили парад в главную витрину нации. По сути, он стал символизировать сразу два события: провозглашение суверенитета как заявленной в 1929/1930 г. цели и введение в 1950 г. федерализма, что обнаруживает параллелизм в зрительных контурах государства как целого и штатов как его фрагментов. В преддверье Дня республики СМИ заранее получают официальный сценарий-прокламацию, где объявляется его значение, что свидетельствует о государственном контроле над процессом смыслообразования и восприятия: «Этот день возвещает справедливость, свободу, равенство и братство, обеспечивая достоинство личности и единство нации» сообщается там практически теми же словами, которыми написана преамбула (1949) к Конституции (Ibid., p. 89).

Джим Мэсселос и Сирупа Рой, решая различные исследовательские задачи[38 - Мэсселос разбирает типологию государственного празднования на примере индийского Дня республики и австралийского Дня независимости, выпадающих на одно и то же число; Рой анализирует выстраивание официальной версии национализма в постколониальной Индии, в том числе, на примере ежегодного парада по случаю Дня республики. Обе работы построены на материале 1990-х годов.], единодушно опознают в структуре парада визуализацию национальной общности как единого территориального организма («геотела», в терминологи Виначакула), укрытого, словно «в железной клетке», надежной обороной по периметру ее границ. Дискурс национальной безопасности применительно ко Дню республики воплощается в героических подвигах военных, которые они совершают не в национальном хартленде, но на периферии, что доказывает постоянную потребность в строгом надзоре за опоясывающими нацию границами ради ее защиты (Ibid., p. 86). Именно поэтому торжества на Раджпатхе начинаются с возложения венков к Вечному огню (Amar jyoti javan) в память об индийских солдатах, погибших в разные времена, минуты молчания, подъема флага и исполнения гимна. Поклонение прежним жертвам и главным государственным символам соединяется с вручением высших воинских наград – ордена Ашока-чакра («Колесо Ашоки») новым павшим героям: на параде-2015 премьер-министр Нарендра Моди передал награды Мукунда Варадараджана и Наика Нираджа Кумара Сингха, служивших в приграничном районе Джамму и Кашмира[39 - Важность «приграничной тематики» и болезненная реакция на любые – реальные или виртуальные – нарушения границ также свидетельствует о территориальности как основе политической идентичности нации, лежащей в основе международной политики Индии. Итти Абрахам, фокусируясь в исследовании на формировании территориального суверенитета Индии, размышляет, в том числе, о путях преодоления ментальности, сформированной картографией (Abraham, 2014, p. 1—18). К слову, «границы» самого парада и все, что с ним связано – от высоких лиц до рядовых зрителей, окружены, словно границы страны, беспрецедентными мерами безопасности.], их вдовам. Пролет/прохождение военной техники – от самолетов до танков – и личного состава всех родов войск сопровождается транслируемым через динамики комментарием, который поясняет тактические характеристики вооружения и сообщает историю каждой части: Бомбейского инженерного полка саперов, Раджпутанского, Ассамского или Кумаонского полков, Гархвалских стрелков и т.д., тем самым соединяя прошлое с настоящим и напоминая географическими наименованиями о территориальной ментальности Британской Индии и Индийского Союза.

Если первая часть парада утверждает национальное единство, обеспечиваемое сильным государством и готовой к жертвам армией, то вторая выявляет разно-/многообразие его фрагментов, каждый из которых материализует для отправки в центр собственный образ[40 - Впрочем, этот образ подается коррекции, поскольку культурные платформы от разных штатов и ведомств проходят через процедуру отбора, за который отвечает Комитет во главе с бюрократом из Министерства обороны, в результате чего часть из них отсеивается на предварительном этапе. В параде 2015 г. были представлены 16 штатов и 9 министерств, в том числе, новый – 29-й – штат Телангана, выкроенный из штата Андхра-Прадеш в июне 2014 г.]. При этом конструкт региональной идентичности встраивается в контекст территории и территориального своеобразия, т.е., хотя штаты организованы на принципе лингвистической гомогенности, их «картинки-колесницы» отражают не языковый аспект, а климатические и топографические отличия или специфику растительного и животного мира. Именно поэтому логика «заземленности» приносит на платформы такие реалии культуры или этничности, которые могут быть обнаружены только в особом территориальном пространстве (Roy, 1999, p. 89). Например, платформа Ассама на параде—2015 была стилизована под остров Маджули, расположенный в русле р. Брахмапутры, с муляжами местных этнических типов и макета жилища; Уттар-Прадеш вспомнил о последнем навабе Авадха Ваджиде Али-шахе, тонком ценителе искусств, и воссоздал идиллию межконфессиональной гармонии вокруг его гигантской статуи; Мадхъя-Прадеш изобразил праздник бхагория, популярный среди племен бхилов и бхилала в округе Джабхуа, а Чхаттисгарх – праздник дасера, как его празднуют в племенном поясе района Бастар. Наконец, лучшей в 2015 г. была признана композиция Махараштры, выставившей на всеобщее обозрение региональный бренд – коллективное паломничество к богу Витхобе в священный Пандхарпур. Переднюю часть платформы украшало огромное поясное изображение женщины с горшком базилика священного на голове, что выдавало ее статус паломницы; за ней располагались муляжи «святых поэтов» – от Днянешвара до Тукарама, изливших в своих гимнах неистовую любовь к Витхобе; между ними – под медные тарелочки и трещотки – и песню с припевом «Матушка! Матушка!» (так в Махараштре обращаются к Витхобе-мужчине) – выплясывали, «направляющиеся в Пандхарпур паломники», а им – в такт музыке и скорости движения платформы – подтанцовывала скульптура «божества», установленная на плечи одного из участников перформанса. Несмотря на мощный религиозный посыл, платформа Махараштры изображала даже не отдельный район (Маджули, Авадх, Джабхуа или Бастар), а территорию штата в целом, поскольку поэты-гимнописцы ассоциируются с разными локусами Махараштры, откуда и начинают маршрут многотысячные процессии паломников [см. подр. (Глушкова, 2000б; 2012)]. Стартовав в разные сроки – в зависимости от длины перехода – они достигают Пандхарпура в общее для всех время как «географическое тело» Махараштры, сложенное из реальных живых тел, которые преодолели тяготы многокилометрового пути и, соединившись, стали единым региональным организмом. Еще в 1950-х годах, когда по дорогам региона двигалось около тридцати, а не 120—130 процессий, как в наши дни, а Махараштры как административной единицы не существовало вовсе, индийский/маратхский социолог Иравати Карве, произнесла фразу, повторяемую до сих пор: «Махараштра – это страна, люди которой ходят в паломничество [в Пандхарпур]» (Karve, 1988, p. 158).

Задолго до праздничных мероприятий федеральный Центр и штаты окунаются с головой в подготовку к празднованию Дня республики: помимо многочисленных репетиций, начинающихся как минимум за два месяца до события, сооружения платформ и болезненной процедуры их отбора, на всю мощь включается государственная машина, которая всеми доступными средствами – от прессы, Всеиндийского радио, ТВ-каналов до образовательных учреждений – пропагандирует образ парада и объясняет, какие идеи в нем заложены. Интернет (вместе с разнообразными мессенджерами) настолько расширил эти возможности, что парад-2015 я смотрела в режиме он-лайн, не выходя из своего московского дома, как и миллионы индийцев в Индии и за ее пределами, и моментально сделала «стойку» на родной для меня сюжет платформы Махараштры, которой я занимаюсь всю свою профессиональную жизнь.

Воспроизводя стереотипное представление о тех или иных территориях, движущиеся платформы перекликаются с кочующими из географического атласа в газету, календарь, на плакат, конверт, учебник, майку или магнитик геокартоидами тем, что «пустота»/«емкость» последних может заполняться региональными символами, используемыми при создании материальной текстуры штатов для парадной процессии 26 января. Ежедневное мельтешение контуров того или иного региона, ставших его логотипом, т.е. «парад» одномерных геокартоидов, и участие трехмерных образов в общенациональном параде настойчиво – с помощью разных способов визуализации – утверждают стабилизацию сложившегося федерального устройства. И хотя те и другие представлены сами по себе, т.е. извлечены из их реального окружения и соответствующих проблем, они внушают, что они – «фигурки из паззлов» или «детали лего», которые легко складываются в федеральное целое, скрепленное «единством в разно-/многообразии», что бы последнее сложное слово ни означало.

Список литературы

1. Андерсон, Б. 2001, Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс-Ц—Кучково поле.

2. Глушкова, И.П. 2000а, «Ментальная программа» маратхов в Е. Ю. Ванина (отв. ред.) Индия: страна и ее регионы, М.: Эдиториал УРСС, с. 287—320.

3. Глушкова, И.П. 2000б, Индийское паломничество. Метафора движения и движение метафоры, М.: Научный мир.

4. Глушкова, И.П. 2002, Филологический анализ идеологической риторики. Маратхи в поисках национальной идеи, Восток—Oriens. Афро-азиатские общества: история и современность. №4, с. 5—24.

5. Глушкова, И. 2008, Язык мой – враг твой. Борьба и тяжба за маратхиязычные земли в И. П. Глушкова (отв. ред.) Язык до Индии доведет: памяти А. Т. Аксенова. М.: Восточная литература, с. 426—454.

6. Глушкова, И., 2012, Следы и наследие. Извлечение посмертных смыслов в И. П. Глушкова (отв. ред.) Смерть в Махараштре. Воображение, восприятие, воплощение, М., Наталис, с. 49—113

7. Глушкова, И.П. 2013, «Чужое», или Какие всходы дала пришедшая с Запада культурная география на индийской почве, Культурная и гуманитарная география, т. 2, 2, с. 133 —139.

8. Глушкова, И. 2014, «Эмоциональный поворот»: индуизм, ислам и другие религии в «республике оскорбленных чувств» в А. Малашенко, С. Филатов (отв. ред.) Монтаж и демонтаж секулярного пространства, М.: РОССПЭН, с. 323—361.

9. Глушкова, И.П. 2023а, «Южная Азия»: монтаж и демонтаж пространств и институций. Часть I, Восток (Oriens), №2, с. 223—235.

10. Глушкова, И.П. 2023б, «Южная Азия»: монтаж и демонтаж пространств и институций. Часть II, Восток (Oriens), №3, с. 227—239.

11. Конституция 1956 – Конституция Индии (С изменениями на 1 мая 1955 года). М.: Издательство иностранной литературы.

12. Празаускас, А.А. 1992, Этнос, политика и государство в современной Индии, М., ГРВЛ.

13. Родоман, Б.Б. 2010, Научные географические картоиды // Географический вестник. Научный журнал Пермского университета: geo-vestnik.psu.ru> files/vest203_rodoman. pdf.

14. Abraham, I. 2014, How India Became Territorial: Foreign Policy, Diaspora and Geopolitics. Stanford, Stanford University Press.

15. Arnold, D. 2006, The Tropics and the Traveling Gaze: India, Landscape, and Science. Delhi, Permanent Black.

16. Bhattacharya, H. 2005, Federalism and Regionalism in India. Institutional Strategies and Political Accommodation of Identity in Heidelberg Papers in South Asian and Comparative Politics, Heidelberg: South Asia Institute, Department of Political Science, University of Heidelberg, p. 1—25.

17. Bhattacharya, P.K., 1977, Historical Geography of Madhya Pradesh from Early Records, Delhi, Motilal Banarsidass.

18. Br?ckner, M. 2006, The Geographic Revolution in Early America: Maps, Literacy, and National Identity, Chapel Hill, NC, UNC Press Books.

19. Brunn, S.D. 2000, Stamps as iconography: Celebrating the independence of new European and Central Asian states, Geojournal. No. 52, p. 315—323.

20. Chacko, P., 2015, Territorial Sovereignty in India and Its Discontents. Economic and Political Weekly, February 14, vol. I, no 7, p. 27—29, 31, 33.

21. Edney, M.H. 1997, Mapping an Empire: The Geographical Construction of British India, 1765—1843, Chicago, University of Chicago Press.

22. Edney, M.H. 2009, The Irony of Mapping in Akerman James R. (ed.) The Imperial Map: Cartography and the Mastery of Empire, Chicago, The University of Chicago Press, p. 11—46.

23. Goswami, M. 2004, Producing India: From Colonial Economy to National Space, Chicago, The University of Chicago Press.

24. Hoyo, H. 2010, Posting Nationalism. Postage Stamps as Carriers of Nationalist Messages in J. Burbick, W. Glass (eds) Beyond Imagined Uniqueness. Nationalism in Contemporary Perspectives, Newcastle upon Tyne, Cambridge Scholars Publishing, p. 67—92.

25. Karve, I. 1988, «On the Road»: A Maharashtrian Pilgrimage in E. Zelliot, M. Berntsen (eds), The Experience of Hinduism. Essays on Religion in Maharashtra, Albany: State University of New York Press. P. 142—173.

26. Kudaisya, G. 2005, «Aryavarta’, «Hind’ or «Uttar Pradesh’: the Post-Colonial Naming and Framing of a «Region’. Working Draft for Conference on «From the Colonial to the Post-Colonial: South Asia in Transition, c. 1937—1957», University of Chicago, 15—16 April. Manuscript.

27. Kudaisya, G. 2006, Region, Nation, «Heartland». Uttar Pradesh in India’s Body Politic. (Sage Series in Modern Indian History-X). N.D.—L.: SAGE Publications—Thousand Oaks.

28. Masselos, J. 1996, India’s Republic Day: The Other 26 January. South Asia: Journal of South Asian Studies, vol. 19, no. 1, p. 183—203.

29. Phadke, Y.D., 1979. Politics and Language, Bombay, Himalaya Publishing House.

30. Pierce, T. 1996, Philatelic Propaganda: Stamps in Territorial Disputes, IBRU Boundary and Security Bulletin. Vol. 4, no. 2, p. 62—64.