Не(о)библия

– Лепит тварей божиих, – ответил мужчина и махнул широкой ладонью куда-то себе за спину, – в этот раз решил обойтись одной головой и четырьмя конечностями для сухопутных.

– Достижение, однако! – заметила Птица и вдруг подпрыгнула. – Отец, он, что же, ВСЕХ лепит?

– Нет, конечно, – усмехнулся тот. – ЭТИХ я ему не доверил.

– И где же ОНИ? – Птица продолжала нервно оглядываться.

Мужчина потупился в мир, лежащий под его босыми ногами, и едва слышно поправил собеседника:

– Она…

– Опять?! – всплеснула крыльями Птица. – Ну, сколько ж можно ж?

Помолчав, поинтересовалась не без ехидства:

– А какой теперь масти?

– Блондинка, как и договаривались, – обиженно отвечал Отец. – Я своё слово держу!

– Деда! – раздалось из-за их спин.

Повернувшаяся первой Птица отшатнулась, не удержалась и сверзнулась с обрыва в объятия нового мира.

– Что, маленькая?

Мужчина, смеясь, подхватил на руки девчушку лет трёх и нежно отвел в сторону льняные кудряшки, зацепившиеся за длиннющие ресницы.

Тяжело дыша, Птица перевалила через край обрыва и растянулась на камнях, обмахиваясь крылом.

– Кто это? – спросила она и добавила несколько слов, которые Отец ещё не придумал.

– Е-ва! – малышка улыбнулась, показав отсутствие двух передних зубов.

– И о чём ты думал в этот раз? – подозрительно поинтересовалась Птица, разглядывая снизу вверх: смешные розовые пятки, торчащие лопатки и маленькие пальчики девочки, которыми она гладила по лицу держащего её мужчину.

– О старости! – честно признался тот. – О стакане воды и яичнице-глазунье.

– Пойдём в сад! – девочка подёргала его за короткую бороду. – Ну, пойдём!

– Пойдём, пойдём, – покладисто согласился Отец. – А зачем?

– Там червяк!

Мужчина подавился мечтами. Птица гагакнула и шаттлом поднялась в воздух. Оба переглянулись.

– Все в сад! – решительно каркнула Птица. – Смотреть твоего червяка!

– Он не мой, – глубокомысленно заявила малышка, – он – свой собственный!

– Только паразитов нам не хватало! – вздохнул Отец. С сожалением глянул на новенький, блестящий, как рождественская игрушка, мир и пошёл от него прочь.

Песнь четвёртая: Прогулка в точке бифуркации

– Чего так долго идём, Отец?

Большая белая птица, вовсе не похожая на альбатроса, недовольно покрутила головой. Заметив на тропинке, шедшей к Райскому Саду, дымящийся разлом, полный грязи, открыла было клюв, но опоздала: черноволосый мужчина ступил босой ногой прямо в булькающий поток. Выругался, перескочил трещину, бережно удерживая на руках светловолосую девочку, которая с лукавой улыбкой закрывала ладошками его глаза.

– Слепую Судьбу знаю, – буркнула Птица и, приземлившись впереди идущих, неуклюже засеменила по присыпанной розоватым песком дорожке. – Слепого Бога – нет!

– Сын, наверно, опять вариационные дорожки мироздания менял, – смущённо пояснил Отец и осторожно отвёл маленькие ладошки хихикающей девчушки. – Не балуйся, Ева! Иначе мы до твоего червяка никогда не дойдем!

– Он не мой! – девочка упрямо надула губы. – Он – свой собственный!

– Нет, мы явно не туда свернули! – каркнула Птица. – Ты глянь, Отец – разве это похоже на Кущи?

Мужчина опустил ребёнка на землю и растерянно огляделся. Коричневые бока скал были круты и стылы, за поворотом шумел дикий и беспощадный зверь по имени Океан, и клочья тумана цеплялись за вершины, имея явным намерением напугать Птицу кривляющимися личинами. Вдали, поперёк дорожки, лежало нечто похожее на ель, шевелилось время от времени задумчиво и лениво. Не говоря ни слова, Ева сорвалась с места и побежала туда. Маленькие ножки звонко шлёпали по дорожке, голая розовая попка смешно подпрыгивала.

– Куда? – в один голос воскликнули Отец и Птица. – Стой!

Когда они, обогнув скалу, добежали до девочки, она уже сидела рядом с гигантским зверем, вовсе не похожим на волка, и с удовольствием чесала его зубы – каждый клык был размером с неё саму. Зверь лежал на боку и дружелюбно помахивал подобным ели хвостом.

– Собачка! – с восторгом пояснила Ева и подёргала зверя за мохнатое ухо.

Тот выплюнул под ноги ошарашенным гостям чью-то измусоленную конечность, – по виду, правую – и лизнул девочку в нос. От его шеи тянулась толстенная веревка, уходя в самое нутро поросшей лишайником скалы.

Воды Океана вскипели. Из волн поднялась голова с рубиновыми глазами. Из длинной, похожей на крокодилью, пасти свешивался сильно изжёванный кусок хвоста.

– Зачем пожаловал к Берегам Скорби, Отец? – невнятно спросила голова. – Да ещё человеческое дитя приволок?

У Отца медленно отвисала челюсть. Ева уже забралась «собачке» на спину и играла в всадницу, бия того пятками по бокам. Зверь умилённо косился на неё зелёным глазом и улыбался всей пастью, застенчиво подгребая обратно выплюнутую конечность неизвестной этиологии.

Голова с рубиновыми глазами поворотилась к Птице, от всего увиденного севшей на хвост.

– Тебя, благородный Альбатроссон, я не знаю. Кто ты?

– КТО Я? – изумилась Птица. – Ну, вообще! Отец, настоятельно рекомендую по возвращении надрать Сыну задницу. За эти… перверсионные инвариации!

– Я подумаю! – серьёзно пообещал тот и повернулся к Еве. – Это – тот червяк, про которого ты говорила?

Девочка внимательно посмотрела на океанское чудо, затем отчаянно замотала головой:

– Неа. Это – Змейка! А там был червяк. На яблоне!

Её пальчики, елозившие в густой «собачьей» шерсти, наткнулись на грубый узел, которым был закреплен поводок. Ощутив прикосновение, зверь заскулил и сильнее застучал хвостом по земле. Земля дрогнула.

– Гулять хочешь? – покивала Ева. – Сейчас… я тебя отпущу…

– Э-э, может не надо? – подозрительно поинтересовалась Птица. – Если привязали – значит это кому-нибудь нужно!