Золушки в опасности

– Ради всего святого, Ники, что это за место? Меня от него жуть берет!

– И правильно берет, Трой, – Никорин заботливо поправила одеяло на лежащей в кровати девушке. – Это моя гостиная для особых гостей. Мебели тут вообще-то не должно быть, однако для этой несчастной пришлось поставить кровать.

Рю Вилль взглянул на девушку. Она была красива и когда-то, наверняка, отличалась хорошим цветом лица и крепкой фигурой. Но не сейчас. Сейчас перед ним лежала тень человека. Лишь тонкие веки подрагивали, будто отделяли ее реальность от ее же небытия. Герцог поспешно отвел глаза и снова посмотрел на Ники.

– Кто она?

– Арина рю Сорс.

– Пресвятые тапочки! Она до сих пор не пришла в себя?

– Увы…

– И что ты собираешься делать с ней?

Никорин вздохнула.

– Пока только наблюдать.

– Она, что же, сошла с ума, не перенеся того, что с ней произошло в замке рю Сорсов?

– Хуже – она не только потеряла разум, но и душа угасает с каждым днем. Самым милосердным было бы убить ее… – Ники искоса взглянула на побледневшего рю Вилля и добавила: – Прости меня за цинизм, Трой, но она, скорее всего, не вернется. Или… – Она замолчала.

Рю Вилль подумал, что его «застенки Тайной канцелярии» с пыточными, палачами и дознавателями на порядок милее этой простой с виду комнаты, от одного глотка воздуха в которой веет невыносимой жутью. Но не в его правилах было страшиться неизведанного, поэтому он спросил:

– Или? Давай, Ники, договаривай!

– Или вернется не она, – задумчиво довершила архимагистр и снова поправила на девушке одеяло. – Если бы Арина просто сошла с ума, я определила бы ее в частную клинику для умалишенных… Хорошую клинику, ведь денег у бедняжки теперь куры не клюют – хватит на отличный уход до самой смерти. Но я не уверена…

– Бедное дитя, – пробормотал рю Вилль. – А нельзя вернуть ей хотя бы душу?

– Душа… – Ники покрутила в воздухе тонкими пальцами. – Душа так же неуловима, как твои бешеные оборотни.

Рю Вилль поморщился.

– Кракена тебе в печень, Ники!

Архимагистр сочувственно взглянула на него.

– Все так плохо? Мои маги не помогли?

– Увы, нет. Бешенство – болезнь, а не наведенный морок, маги не могут распознать ее.

– А сами оборотни? Неужели они не чуют зараженных?

– Кто их знает, – пожал плечами герцог. – Они не мешают мне ловить чужаков, но и не помогают, видимо, надеются разобраться сами. Честно говоря, такое отношение меня удивляет!

– Да ладно? – Никорин иронично изогнула бровь. – Среди оборотней, активно поддерживающих объединительную политику Аркея, большинство тех, чьи кланы уничтожены или сильно пострадали. Эти прекрасно понимают, что с людьми надо сотрудничать, а не воевать, потому что, хоть оборотни сильнее и быстрее, но людей больше, и они отличаются методичностью, особенно в том, что касается уничтожения других видов. А кланы, живущие вокруг столицы, на протяжении многих лет сохраняли с людьми нейтралитет – вы не лезете в нашу жизнь, а мы не трогаем вас. Нейтралитет, Трой, это не сотрудничество!

– Ники-Ники, – вздохнул рю Вилль и по привычке качнул пальцем серьгу с радужником, – конечно, ты права. И это меня совсем не радует.

– Меня тоже, но нам придется работать с тем, что есть. Хотим мы того или нет, события будут развиваться, как им предначертано. Мы можем изменить лишь самую малость, и, – спасибо Пресветлой! – с этим успешно справляемся!

– Ты о «призраках»? – уточнил Троян. – Насколько я помню, они так ничего и не нашли в Синих горах.

– В горах не нашли, – лукаво улыбнулась архимагистр, – зато нашли в Крей-Лималле. Минус две общетикрейские угрозы, Твоя Светлость, минус две!

– В Лималле? – вытаращил глаза герцог. – Но как они там оказались?

– Это неважно, – отмахнулась Ники, – они уже вернулись в Грапатук, так что жди скорых вестей от графа рю Воронна.

– Если сделка с гномами выгорит, – кивнул рю Вилль, – то событиям, что «будут развиваться, как предначертано», несдобровать! Или я не начальник Тайной канцелярии!

Никорин промолчала. Лишь снова поправила одеяло на несчастной Арине рю Сорс.

* * *

День прошел в хлопотах и заботах, но Ее Высочество Брунгильда чувствовала удовлетворение от проделанной работы, несмотря на то что все больше напоминала себе грацией Железнобока.

После того, как ситуация с приютами для человеческих сирот была взята под контроль принцессы, Бруни довольно жестко «причесала» и приходские школы. А теперь ее захватила мысль о совместных приютах. Нет, она не собиралась быть первооткрывателем, ведь идея принадлежала Лихаю Торхашу Красное Лихо, убедившему принца Аркея и Его Величество Редьярда создать Черный факультет для оборотней в Ласурском военном университете. Однако она была твердо уверена, что привычка сотрудничать друг с другом должна прививаться гораздо раньше студенческого возраста. Поэтому здание для первого совместного приюта детей-сирот искали тщательнее обычного. Очень помог в нелегком деле выбора глава гильдии Каменщиков Томазо Пелеван. Оживление, которое молодая королевская чета привносила в Вишенрог, ему нравилось, как нравились и государственные заказы, позволяющие ему и его парням отлично зарабатывать. Именно Томазо посоветовал обратить внимание на старое, но еще крепкое здание у Северных ворот, принадлежавшее почтовому ведомству. На первом этаже располагались конюшни, на втором – присутственные комнаты, которые без особых усилий можно было превратить и в жилые покои, и в классы. После того, как Бруни его выкупила, здание получило негласное название «Приют Почтарей», а Томазо Пелеван – заказ на его капитальный ремонт и переоборудование.

Принц Аркей идею совместного приюта одобрил, но настоял на том, что заведение должно стать аналогом военной школы. «Только дисциплина и общая идея защиты Родины смогут сдержать порывы оборотней и людей продемонстрировать превосходство друг над другом, – сказал он супруге. – Война с Креем, как это ни печально, впервые показала нам и оборотням, что можно не враждовать, а защищать сообща то, что тебе дорого. А на войне без дисциплины нельзя!» Принцесса подумала и согласилась. Но Бруни не была бы Бруни, если бы не выторговала условие при достижении выпускниками приюта определенного возраста самим выбирать, чем заняться в дальнейшем – идти на военную службу или проходить обучение в гильдиях. «Кай, ты прав, дисциплина в этой жизни никому не помешает, – ответила она мужу, – однако нельзя думать только о войне, нужно помнить и о мирном времени!»

Бруни навещала стройку каждый день, лично следила за оборудованием классов и тренировочных залов, занявших место прежних конюшен. Первоначальный штат учителей уже был набран: часть из находившейся рядом приходской школы Храма Блаженного Мартина-С-Гусями, а другая – из преподавателей младших групп Военного университета. Планировалось начать принимать первых обитателей зимой, то есть в такое время, когда бродяжкам, будь то человеческий ребенок или дитя оборотнического клана, приходилось особенно тяжело.

Этим вечером принцесса ужинала одна, точнее, не ужинала, а пила молоко. Ждала мужа, но он прислал адъютанта сообщить, что задерживается. Бруни только кротко вздохнула – знала же, на что шла, выходя замуж за второго человека в государстве!

Полулежа на любимом диване в гостиной, она прислушивалась к разговору Лисса и Катарины, доносящемуся из-за двери. В последнее время в голосе горничной перестали звучать враждебные нотки по отношению к адъютанту Его Высочества. То ли она, приняв случившееся с ней, успокоилась и перестала видеть во всех окружающих мужчинах подлецов и предателей, то ли Кройсон начал воплощать в жизнь советы, полученные от Бруни, и воплощать успешно.

Голоса смолкли. Дверь приоткрылась, и в проем заглянула Катарина.

– Ваше Высочество, хотите лесной земляники?

– Откуда? – удивилась принцесса.

Горничная на мгновение потупилась.

– Лисс принес. Говорит, будущим мамам полезно.

– Правильно говорит, – улыбнулась Бруни. – Спасибо, Катарина, но я не хочу. У меня вообще аппетита нет, даже молоко не лезет.

– Сбегать к мэтру Жужину? – с готовностью предложила горничная.

– Не надо! – испугалась принцесса. – А то он пропишет мне для аппетита каких-нибудь толченых лягушек! – И добавила безо всякого перехода: – Лисс – хороший парень, правда? Веселый, заботливый. Отличное сочетание для мужчины!

– Хороший… – ответила Катарина так тихо, что Бруни внимательно взглянула на нее, а затем похлопала ладонью по дивану.

– Иди сюда, присядь и расскажи мне, что тебя тревожит?