Байки деда Фомича

– Совсем обнаглели! А мне?

И к ее радости, мужиков, как ветром сдуло. А ей досталась заветная бутылка и закуска в придачу. Поговаривают, что мужики не пьют, по сей день.

«Переполох»

Фомич, как всегда пофилософствовав, плавно перешел к «заупокойной» теме.

– Алёшенька, а когда вы к нам переехали? – он всегда называл меня «Алёшенькой», но я не мог понять, толи он так ласково ко мне обращается, как к внуку, толи он издевается так, надо мной – молодым профаном.

– Год назад купили, – ответил я.

– А, тогда ты не слышал, как мою Матрёшку хоронили! – улыбнулся дед, а я нервно сглотнул, так как его супругу Матрёну Исааковну, я видел пару часов назад, когда помогал Фомичу воду в бочку заливать.

– Н-нет, не слышал… – промямлил я.

– Ох, тогда я знатно соседям удивился, несли, кто что, я ужо думал, рассудком двинулся! Это потом мне, Эльвира Петровна рассказала, когда всей улицей гуляли. Да, не смотри ты так! Сейчас расскажу!

И смех, и грех, что было. Начну по порядку. У нас же в селе, с позапрошлого года кассу на почте закрыли. Раньше же как, там и пенсию выдавали и почту, а теперь кассу сделали отделением банка и перенесли в отдельное здание, рядом с сельсоветом. Далековато, но удобно, открыто почти каждый день, были бы деньги. Люда в селе вроде бы и не много, а как пенсия приходит, очереди как в универмагах перед новым годом. Но есть и польза, это главное информбюро, чего только не услышишь и не увидишь. А если не придешь, все кости перемоют.

Элка, ну то есть Эльвира Петровна, как ни в чем не бывало, пришла за пенсией. Остановилась в конце очереди, и, обмахиваясь тетрадкой, в которую обычно писала список продуктов, которые нужно с пенсии купить, начала прислушиваться к разговорам. Молча стоять не интересно, а беседу поддержать самое то, но сначала надо услышать, о чем говорят.

Толпа какая-то понурая, не веселая, шушукаются между собой, головами кивают.

– Здравствуй Александра, никак случило что? Даже ругани нет? – спросила она, у стоящей рядом женщины.

– Случилось, Элка! Беда пришла! – запричитала она.

–Да, говори уже! – от ее причитаний холодок по телу прошел.

– Матрёна, померла вчера! Ой-е-ей! – взвыла Алексадра.

– Шурка, да как? Я ее вчера вечером видела! Ничего здоровая была! – мне, словно ушат ледяной воды на голову вылили, вчера к родне в город собиралась, а нынче хлоп и померла!

– Вот так и померла, никто не знаить как! – женщина, не удержалась и слезу пустила. Я Свету, нашу попросила венок заказать. Она с кем-то передала, должны автобусом привезти!

– Надо сегодня помочь зайти. А то, как там Фомич, сам не справится! – Эльвира после таких новостей присела на скамейку, давление подскочило, и пришлось искать в сумке лекарства.

– Да. Да, обязательно, – Шурка качала головой.

В таком состоянии они простояли около получаса. Возле сельсовета остались на скамейках от силы человек пять. Уже решили, где поминки делать, кто что принесет.

Проехал автобус, вся толпа с тяжело вздыхая, ждала посланника. И спустя пару минут, из-за угла, где была остановка, показался сначала венок, такой большой, что из-за него были видны только ноги. Шурка, увидев эту картину заголосила в голос. Эльвира невольно сжалась в комок, вся эта атрибутика у нее вызывала ужас, да и покойников она боялась.

Эта композиция из ног и венка подошла ближе, и до боли знакомым голосом произнесла:

– Бабы, а хто умер-то у нас? Чего вы голосите? Молодой хто? Ух, тяжелый! Умарилася нести! – из-за венка показалась выкрашенная в рубиновый цвет голова Матрёны.

– Новопреставленная! – Шурка начала креститься, а Эльвира пыталась нащупать в сумке новую порцию таблеток.

Матрёна, утирая пот со лба, тыльной стороной ладони снова выдала:

– А чего это вы на меня так смотрите? Вымазалась иде?

Бабы сидящие в очереди крестились, кто быстрее, кто больше . Глава вышедший покурить, сигарету уронил. Немая сцена.

Спустя некоторое время, все-таки дошло, что это не приведение, а самая настоящая живая Матрёна.

– А оказалось усе на самом деле проще пареной репы, Матрёна в город к детям уехала, а мне наказ дала по хозяйству справляться. Увидали вместо Матрёны меня, подумали, что бабка моя слегла. Да так случилось, что в соседнем селе, умер кто-то, а языки-то у людей длинные, и как это бывает, пошло поехало, и ужо не остановить. Слух, за слухом и расползлось. Моя Матрёшка рассказывала, за столом, в честь ее второго «дня рождения»:

– А я сижу в автобусе, забежала девчушка с венком, попросила передать, сказала, что помер у нас кто-то, принесла, а тут все на меня как на приведение смотрят! А этот баламут и рад, что ему полдня несли водку и самогон!

– Так Алёшенька, гудели мы в тот день почти до самого утра! Уся наша улица собралась, стол накрыли, да только по другому поводу. А на следующий день новый слух пошёл, что у нас с Матрёшкой свадьба была, сказали, что мы на старости лет сдурели.

«Спор»

День был дождливый, только к вечеру небо немного прояснилось. Не успел я выйти во двор, как Фомич уже был тут как тут. А я почему-то был рад появлению деда. В перерывах между сочинительством и графоманством, мне было скучно одному, а шустрому деду, как мне показалось, скучно было всегда. И если он ничего не делал или не рассказывал истории, он начинал унывать. Просидев почти весь день дома, с Матрёной Исааковной, дед скис, потому, как бабка знала наизусть все его истории, и не давала по телевизору включать футбол. Вот и пришел ко мне, с бутылем тоску разгонять. Немного подпив, он опять затронул, как мне показалось свою любимую тему.

– Сидели как-то мои друзья-товарищи, Петро, Иван, Серега и Митька, у Петра дома, за «чашкой чая». Разговаривали о том, о сем, то о политике, то о работе, то о бабах-ведьмах.

– Кстати о ведьмах! Говорят, в наших краях их пруд пруди! – между прочим, заметил Серега, пережевывая соленый огурец.

– Серый, ты рассудком на старости лет не двинулся? – хохотнул Петро.

– Да причем тут рассудок! Я читал, в древности их еще в наши края всех свозили! – поднял вверх вилку Иван.

– Вот, вот. Думаю, по наследству кому-то да передалось! – Серега почесал макушку.

– А то не передалось! Сколько вон рассказывают, что баба то в кошку перекинулась, то в свинью! – Иван разлил горючее по стаканам.

–Да на кладбище говорят, то светится что-то, то девки видятся! – Сергей не унимался.

– Да брехня это все! – не выдержал Петро, который с детства не верил во всю эту чушь, – Напьются, а потом и черти мерещиться будут!

–Нет Петро, ты не прав! Слухи на пустом месте не возникают! – стукнул по столу кулаком Серега.

– Да нет там ничего! – Петро, поправил на плечах бурку, кавказскую, с большими плечами, которая досталась ему от дядьки.

– Вот завтра и проверим! Завтра мы с Иваном в ночную смену дежурим, подходи к кладбищу! Поспорим, кто самый смелый! А то за столом все герои! Поглядим, кто дольше всех на могиле просидит! – они работали сторожами в колхозе, а при упоминании спора у всех загорелись глаза.

– Да без проблем! – потер руки Петро.

На том и разошлись.

Весь день Петро провел в предвкушении, и в ожидании, как он опровергнет все эти сказки о нечисти. День тянулся долго, но в итоге уступил место вечеру.

–Ну и где эти сказочники? – дернул плечами Петро, которого тоже можно было испугаться в темноте, из-за лохматой бурки, которую он почти не снимал, гордился, расстаться мог только летом.

В кустах, за забором что-то зашуршало.