весенних сказочных рапсодий.
Трилистник отыскало лето
и съело, загадав желанье.
Сто струнное аромо спето,
иссякло запахов журчанье.
Многоголосые свирели,
солируют в убранствах сцены.
И посвященья легких трелей,
звучаньем разрушают стены.
Сирень наскучила артистке,
сиреневый теперь не в моде.
Вступают летние арфистки,
аккомпанируя природе.
Теплота
И у тебя,
Несущей миру красоту,
Обласканные музой мерзнут руки.
С какой бы жадностью они впитали теплоту,
Что отдана любимым до разлуки.
Тогда б и ночи не пришлось слезой,
Своих оттенков ставить под глазами,
И тайна имени, целованными Им устами,
Той ночью, не была б открыта до сих пор.
Сей тайный разговор, тебе неведом,
Невольным слушателем стал лишь мотылек.
И только в снах отведено изведать,
Того что крыльями он за собой увлек.
И все же, лишь благодаря Ему,
И в Нем черпаешь вдохновенье.
И то намерено ты предала забвенью,
Что ту в работах сохранила теплоту…
Выбор
Невинно пряча слезы под дождем,
В огромных каплях тонут звуки всхлипов.
А выбор очевиден – либо, либо.
Ну, либо повстречаться с отраженьем за мостом.
Забыть – один из вариантов.
Из обид, как из трясины, наслаждаясь вдохом.
Второй – просить.
Молить впустить, то в рай, то в ад, и обещать до гроба.
Или забыться – третий.
Шаг ступить. И все!
Как капля краски,
Разбиться о кривых зеркал гранит,
Встревожив ненадолго воду.
Равно, и боль страшит и бог.
Но все ж, страшнее его холод.
Того, кто исцеляет как нарколог.
И как наркотик голову кружит.
Метки