Этногенез Руси и славян. Давние памяти

1. И ОЧЕНЬ РАЗУМНЫЙ КОММЕНТАРИЙ К НЕМУ: Ибн-Фадлан в своей записке везде называет Булгар Славянами. Придерживаясь нашего взгляда на географические и этнографические известия Арабов, мы не придавали бы большого значения и этому известию о происхождении Булгар, полагая, что наименование Славян служило у него [105] географическим термином для обозначения жителей северо-восточной Европы. Но в настоящем случае возникает еще другое затруднение при соображении, что наш автор, который играл значительную роль, как в Багдаде при принятии булгарского посольства и письма к калифу, так и в ответном посольстве к Булгарам, по всей вероятности руководствовался, называя последних Славянами, показанием самих Булгар. Предположение это можно подкрепить известием Шемседдина Димешки, что Булгары сами, на вопрос, предложенный им в Багдаде: из какого вы народа и что такое Булгар? ответили: народ смешанный из Турк и Славян. На основании этого можно принять за вероятное, что к Булгарам весьма рано вторгся славянский элемент, который сделался уже в X веке господствующим; но впоследствии мало по малу поглощался туземным населением, и этим можно объяснить то обстоятельство, что никто из следующих за ибн-Фадланом писателей, за исключением его кописта Якута и шедших по стопам последнего, не называет Булгар Славянами. Шафарик (29, 4), на основании того, что окончание на гары, горы, гуры и гиры встречается часто в именах племен, финно-уральских, как напр. Унгары, Утургуры, Кутригуры, Сарагуры и т. п., заключает, что и имя Булгар того же происхождения. Таким образом у волжских и дунайских Булгар смешение славянского племени с туркским (или Финским) привело к противоположным результатам; у первых Турки взяли перевес, а у вторых – Славяне. К такому результату пришел и Френ. Кроме него, этим вопросом занимались у нас другие ученые, как напр. Венелин, В. В. Григорьев, С. [106] Уваров, П. Кеппен.

2. НЕСКОЛЬКО ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ: Гипотезы Френа, что имя царя булгарского Балтавар (***) следует читать Балтимар (***), Владимир, и Сенковского, что Шальки Балтавар следует читать Василько (Силько) Владавац – известны. Для объяснения имен Блтвар или Блтваз и Слки или Шлки можно еще привести другие чисто славянские имена, так напр. для первого: Балдыж, Балдимер, Болдырь и Болебор, а для второго – Салка, Салко, Селак, Селко, Силек, Силка, Силко, Слуго, Сулко, Шило (уменьш. Шилько), Шолога, Шульга и т. д. Для имени Алмс или Алмш можно также привести имена Алмаз Альм (Альмуша), Ольма и т. д..

ПОПРАВЛЯЕМ КОММ. 2. Открытие Именковской культуры 2—7 в. снимает вопрос о том о раннем населении Нижнего прикамья – это были славяне-именковцы, в земли которых после разделения державы гуннов-кутригуров Кубрата между его сыновьями вторглась орда Серебряных Булгар в нач. 7 в. Но дойдя до Левобережья Камы они так и не пересекли её – славянское население ибн-Фадлана несомненно пребывало по обе стороны реки, и остаётся предполагать, оказалось достаточно сильным и сплочённым, чтобы остановить рост тюркизирующейся Волжской Булгарии на север. Было бы странным не предполагать в связи с этими событиями и вспышки мощной славянской миграции на Север, Северо-Запад и Запад. Западное направление сейчас уже отчасти признаётся – два других остаются в тени теоретического недомыслия, хотя чего бы легче: прыгнул в лодку и вот он, километр сберегающей воды за тобой.

М – да, знание первоисточников не по первоисточникам рождает много печалей…

Как и недомыслие в них!

Вот фрагмент из ибн-Фадлана о народе «вису», в котором усмотрели «весь»: «Главная пища их – просо и лошадиное мясо, не смотря на то, что в их стране много пшеницы и ячменя. Каждый, кто сеет что нибудь, берет это себе, царь же ничего не получает из этого; только они дают ему по бычачей шкуре с дому, а когда он приказывает отряду отправиться в набег на какую-нибудь страну, то и он получает часть добычи. У них нет другого масла, кроме рыбьего масла (жира), которое они употребляют вместо оливкового и кунжутного масла; посему они бывают сальны. Все они надевают калансувы. Когда царь их выезжает, то он бывает один, без мальчика (пажа) и без другого проводника. Когда он приходит на рынок. то каждый встает, снимает калансуву с головы и берет ее под мышку, а когда он проходит, они надевают калансувы на головы. Также все, кто входит к царю, малый и большой, даже его дети и братья, лишь только увидят царя, снимают калансуву и берут ее под мышку, затем поворачивают к нему головы свои и садятся, затем встают и не садятся, пока он не велит. Каждый, кто садится пред ним, садится на колени, не вынимает калансувы своей и не показывает ее, пока не выходит от царя, тогда надевает ее.» … Право, это же едва ли не царь Алексей Михайлович Тишайший со своими думцами, вдруг угнездившиеся на родо-племенной демократии, в условиях тайги пробавляющейся пшеничкой! Если подобрать, подтесать, сравнить с тем, что поблизости, то налицо лишь один прототип: русский/mille pardon,«славянский»/ мужик, вопреки всем ландшафтным зонам тянущий соху, лошадёнку и коровёнку вплоть до Заполярья; по необходимости на лодчонке – по пристрастиям с бреденьком (впрочем и кушать хочется).

Следует признать, по отсутствию фиксирования гласных в арабской письменности, лингвистическую неразличимость «весь» и «вису», но диковинное несовпадение нарисованного социально-хозяйственного уклада известной средневековой финно-угорской практике как – то уж очень выразительно.

Не углубляясь более того, что говорит летопись, можно утверждать, что будучи племенным центром некой «веси» древнее Белоозеро вряд ли много моложе «Сарского городища», т.е. несомненно старше Новгорода, и по крайней мере сопоставимо с археологической Ладогой. Более точная идентификация в настоящее время невозможна, город дважды переносился; как исходный племенной центр его полагают на северной стороне Белого Озера против средневекового городища и современного города, расположенных на южном берегу у истоков Шексны. Следует заметить, наличная гидронимия выразительно привязана к русскому языку и его сакральной составляющей, что побуждает предположение о более ранней и глубокой славянизации района, нежели Ростовская земля.

В целом выступает колеблющая всё построение летописца ситуация: на юге очевидный новострой конца 9 века переписывается в «мать всех городов русских», что объективно только для возникающего ближайшего днепровского окружения, но забрасывается датировкой в 6-й век, что бесспорны перебор; на севере без какого-либо зазрения сгибают «старобытных» новострою, демонстративному даже по имени Новгород, впоследствии вплоть до прямого вызова: Господин Великий Новгород.

Налицо прямо-таки раздутая до государственных размеров житейская ситуация: нувориш гордится: «Да Я Своими Руками!» – аристократ чванится: «Да За Мной Столетия Предков!»…Но в наличии-то только Два Выскочки, один честный – другой лжец…

Что особо настораживает в отношении Киева?

Его этиологическая легенда «Кий, Щёк, Хорив и сестра их Лыбедь», как и топонимика: Щекавица, Хоривица, Старокиевская гора, ручей Лыбедь задают исходно высокий Старинно-Сакральный уровень города – но такового нет, даже в несуразную «мать» он вписан княжой (не божественной?!) волей, и в развитии его назначенной «святости» на него переписывают небывалое: Безымянного славянского дунайского князя Юстиниановых времён, Византийский поход 860 года, посещение апостолом Андреем в 1 в. – по проторённой дорожке перейдёт в легенду об обретении белого клобука новгородским архиепископом, кое-что из готских легенд о конунгах, укрощённых собственными конями…

– Да только не было этого ничего, потому что до 890-х годов не существовало самого города – а и более того, в 882 году «Олег» мог вселиться в эти места только с согласия толи венгров, толи булгар, сцепившихся в схватке за черноморскую степь; и совершенно точно остаться здесь, ухватиться за «городок мал» только с разрешения болгарского царя Симеона Великого, разгромившего венгерскую орду Арпада, т. е. восстановившего контроль от Днестра до Дуная. Закрепиться, как младший «подручник» Симеона в неутихающей 200-летней войне гуннов-булгар с тюрками-хазарами…

И сразу в развитие естественный вопрос: это голое мифотворчество или за ним что-то роится?

Сразу надо отметить независимое наличие мифа, настолько стороннего, что летописцу пришлось «подтесать» его, опустить с божественного уровня на человеческий в рамки христианского эвгемеризма. И при этом встретить скрытое сопротивление: сам миф повествует о явлении богов к какому-то сакральному месту – и если боги и нереальны, то это место вполне материально, как материален храм, в котором молятся бог знает кому… Центр и Север Русской равнины переполнены топонимами «Извары» (санскрит: «место встречи с богами»)…

И как тут настораживает топоним «киев», который, кроме принадлежности к Громовнику должен быть освидетельствован и его особой избранностью к роду его занятий. Мы заворожены ипостасью Грома-Палицы-Кия, в то же время главным значением слова «кий» была не палица/дубина, а ударное орудие МОЛОТ, и в этом значении его хранит вполне земная плотницкая КИЯНКА.

Если посмотреть с точки зрения сменивших своё звучание понятий, то «Киев» на современном русском это «Молотов», место, изобилующее металлообработкой, ковкой, грохотом молотов – ЧЕГО В КИЕВЕ—894 НЕ БЫЛО…

А нет ли тут интеллектуального примысливания; была ли в Древнерусской практике подобной топонимика на основе «кий»?

– Да, была, и тут спасибо г-ну Мачинскому, который отыскал на Новгородчине урочище «Киево», но вместо обращения к академическому «Словарю древнерусского языка 11—17 века» т.7, обратился к польско-украинским местечковым «этимологиям», из которых прознал, что «киево» толи «ровное открытое место», толи «крутой холм» (прелестное разночтение: толи гора – толи равнина!), слепил их вместе и разгласил, что:

1. «Сарское городище» в действительности и есть «Киев – Куеба» арабских источников 9—10 веков, т.к. находится на плоской как блин равнине Неро-Нерли…

2. Киев на Днепре, это только «Крутой Холм» на реке, вследствие чего древних его насельников звали не по современному, в батюшку, киевлянами, а в ландшафтное соотношение «кыянами»…

Остаются только вежливые вопрошания к тени :

1. Определитесь, хотя бы на том свете, в рамках какого, польского или украинского языка вы ищете этимологию древнерусского понятия вместо обращения к доступным древнерусским источникам? Или вы предпочитаете перебрасывать его из руки в руку, как горячую картофелину?

2. И если вы определили для Днепра «Высокий пустой холм», по которому селятся «кыяне»/«живущие на холме», это совсем не значит, что ими не мог править некий несродный им Кий Божественный Молот – или вы забыли о разнице между родовой и соседской общиной: все мы христиане, но только назареи утверждают, что они потомки Иисуса…

…Но если бы г-н. Мачинский опирался на древнерусские источники, связывал бы топоним «кий-молот», с выразительной чертой Сарского городища, развитым металлургическим и бронзолитейным производством, его утверждения имели бы некоторый смысл, и опровергались только содержанием самого этиологического мифа: не находится места другим персонажам – увлечённый опровержением «Кия» для «кыян», он забывает о Щёке, Хориве, Лыбеди, т.е. о ещё 2 холмах и речке… Прикидка на «Сару» не работает. Т.е. источником именно этого этиологического мифа, использованного летописцем, был другой объект, и по той страсти, с которой «нестор» отстаивает реальность мифа в ПВЛ, нарастает убежденность в реальности и самого объекта…

БЫЛ ДРУГОЙ ГОРОД, КОТОРЫЙ ОБОКРАЛИ, ОБОБРАЛИ, ПЕРЕСНЯЛИ, ОТЗЕРКАЛИЛИ – понимай как хочешь…

Но где он?

Где его искать?

В БЫЛИНЕ О Святогоре – богатыре, ищущем счастья, Микула Селянинович советует: /Поезжай, богатырь, до Северных гор. У тех гор стоит железная кузница. В той кузне кузнец всем судьбу куёт, у него и про свою судьбу узнаешь/

Фантомы «мани» -хейского сознания и реальности «мани» -«мани»

В последние 2 десятилетия наблюдается выразительное смещение внимания исторического сообщества с юго – запада на север и северо – восток Русской равнины, где «норманисты» и русофобы вдруг нашли новые точки приложения своих усилий: наряду с «Альдейгьёборгом» классической картины возник вдруг ореол «Русского каганата» толи к писано – переписанной Новгородчине, толи к «Сарскому городищу», которое, поди ж ты, в прописаниях г-на Прицака стало едва ли не «Царским», а у г-на Мачинского просто «Киевом-на-Нерли»… И как-то скучно-буднично, без именитых зарубежных имён, барабанных заголовках на первых полосах везде сующейся прессы, происходит вхождение в действительно извлекаемое «археологически – лингвистическое» золото последних 3-х десятилетий: открытие и атрибуция славянского характера Поволжских археологических культур 2—7 в. Славкинско-Именковского круга; разрастающееся подозрение, что Волжско-Булгарская государственность 6—9 веков до принятия ислама, да и не так сразу после того, являлась, в полном соответствии с определением «ас-сакалиба» арабских источников, СЛАВЯНСКОЙ, и только религиозно-политический выбор хана Альмоша развёл её с «Русью» и Славянским миром в целом. Выбор вполне обоснованный, с опорой на цветущий всеми достижениями Исламский мир, торговлей с которым определялось общее благосостояние Волжской Булгарии; выбор крайне рискованный, обернувшийся отторжением части социума – немедленно ушли заволжские угры и камские гунны-чуваши – , и постоянным неприятием окружающего мира: иудео-хазарского на юге, языческого со всех прочих сторон… В 13 веке недоброжелательный мир, сомкнувшийся вокруг изолированной, залетевшей далеко-далече страны-птицы, равнодушно оставит её в одиночестве перед Азией, севшей на коня – выбор оказался запредельный… Но тогда, в 9 веке, вполне естественный, как и выбор в 10-м изгоя-братоубийцы Владимира веры Богатого Константинополя над Бедным Римом… Ах, какая прелестная летописная картинка приводится в столбце ПВЛ под названием «Испытание Вер», более похожая на «Торг верой» – но выбор вполне политически взвешенный: Константинополь рядом – Рим далеко…

…Ах, как много значил этот выбор: христианство обладало каким-то особым источником энергии одиночества, и та же Абиссиния, на 1000-летие заключенная в Исламскую изоляцию, потерянная и забытая Европой до уровня легенды о «царстве пресвитера Иоанна» где-то за Индией, выстояла и вернулась сама собой в открывшийся мир – что бы сталось, если в чуткое ухо «руси» на столетие раньше зазвучало с Камы-Волги Новое Слово? А если бы и осталось теплиться в Заволжских скитах, подбирая путников с дороги? 1000 лет ходит-ищет неприкаянная Клюевская Русь «мудрых рахманов» за горами великими – начала бы собираться здесь… Увы, вместо того, чтобы стать вратами в преобразуемую сливающуюся Северную Евразию ислам стал капканом, захлопнувшим Волжскую Булгарию в экзотический анклав/цветок/факторию Табасарана и Багдада, подвешенную на тонком стебле колеблемого спросом торгового пути. Нет сомнения, что порыв неофитов порождал неистовое мессионерство во вне, но специфически мусульманское: «Нет бога, кроме аллаха – и мой меч пророк его» – ислам не знает апостолов, исторически он явился не проповедниками, а армиями. Христианство умирает в Крестовых походах – ислам родился в них.

И рождал ещё более яростное неприятие за священные колоды в лесу уже потому, что они ничему не мешают – перед тем, что сгибает инаковость в стадо тому, что равнодушно твоей любви, упованиям, боли, любопытству; что требует только исполнения службы-ритуала, за что и воздаёт тем, что НЕ СТАЛОСЬ КУПИТЬ В ЖИЗНИ СЕЙ: вкусной еды, сладких жён; может, и запретного вина?…ПОСТОЯНСТВУ ТЕЛЕСНЫХ УТЕХ ВМЕСТО ЛЮБВИ-СМЕРТИ; РАССУДОЧНОСТИ БОЛЬШИНСТВА, ВЕДУЩЕЙ ПО НАКАТННОЙ ДОРОГЕ ЖИЗНИ, ПРОТИВ МОЛНИЙНОГО БЕЗУМИЯ ОБРЕЧЁННОЙ НА ОДИНОЧЕСТВО ГЕНИАЛЬНОСТИ, ПЕРЕНОСЯЩЕГО ЧЕРЕЗ ВДРУГ РАЗВЁРЗШИЕСЯ ПРОПАСТИ…

Торговля не рождает культуры – она паразит на разделении труда, порождённого развитием культуры; её побудительный стимул не удовлетворение потребностей, а спекулятивная наценка над себестоимостью. Как следствие, торговля не создаёт стран – сама по себе она создаёт только фактории, и конгломераты факторий; она внутренне враждебна всему тому, что сверх этого, и закономерна вражда Тира к Тирским царям, Карфагена к Баркидам и Ганнибалу; вавилонское купечество предало национальное государство Набонидов персам – ближайшим доверенным лицом поляков в 1610—1612 годах стал Федька Андронов, по слову которого они сожгли Москву… Это естественно – неестественны Козьмы Минины 1612-го и Иваны Яковлевы 1854-го, отдающие капиталы на Ополчения… Как-то не рассматривается, что замечательно расцветающие демократические торговые компании Коринф и Афины старательно преуспевали в провалах любой национальной идеи соединить эллинскую народность в общенародную государственность; опрокинули всех, будь то Афины, Спарта, Фивы, Ахайя – и только железом Рима приведены в единство эллиноговорящей провинции.

М-да, на какой же уровень размышлений подталкивает этот Волжско-Камский материал: Язычество, Христианство, Ислам, Плавильный котёл Евразии Гуннской, Тюркской, Славянской, Чингизидовой, Русской… Ведь здесь завязывалась Сестра – Близнец коллизии Балкан: такая же Гунно-Болгарская Орда, только более мощная, старшая, не «Чёрная», а «Серебрянная», вооружённой рукой, но без предубеждений и комплексов, покоряет Именковские славянские социумы, втягивает в возникшую государственность уральских угров (будущий ужас Европы: мадьяры, савиры и проч.) и…

Ничего!

В континентальном плане НИЧЕГО!

И это на фоне Багровой эпопеи Первого Болгарского царства от Аспаруха до Симеона, 300 лет соперничавшего с Византийской империей и едва не обратившей её в Болгарскую – само ставшее официально признанной Константинополем Империей: от Днепра до Адриатики, от Дуная до Пелопоннеса… Того, что долго не признавали за Великими: франком Карлом и германцем Оттоном.

То, что казалось почти немыслимым на Дунае – страна-соперник, равный Византии, Халифату, Аварскому и Хазарскому Каганатам – , состоялось; то, что грезилось и роилось между Волгой и Уралом – объединённая Евразия до Карпат, Кавказа, Океанов – не мелькнуло даже проблеском восходящих гроз… И через 100 лет 200 тысяч всадников застоявшейся Венгерской Орды унесутся с заволжских степей в кровавый поход-побег на Европу – где опять столкнутся с булгарами, уже как злейшие враги… Нарождавшаяся Соединённая Государственность Славян (титул её главы «царь ас-сакалиба»), Гуннов, Венгров вдруг затрепетала, утратила порыв и опала – нет, «серебряные болгары» просуществовали сами по себе не без славы, не без смысла, не в беспамятстве: удержались ещё 300 лет на хлебно-богатом Балтийско – Каспийском пути международной торговли; выстояли перед Хазарами, Святославом Храбрым, Владимиром Святым, Всеволодом Большое Гнездо; разгромили триумфаторов Калки в 5-дневном сражении 1223 года: из 30 тысяч монгол вырвались и ушли в степь только 4 тыс. – и погибли все в отчаянной схватке лета 1236 года, 7 месяцев терзая Армии 12 царевичей-чингизидов: на всю Северо-Восточную Русь сталось едва 42 дня…

…Память о несостоявшейся «Великой Русской Болгарии с Венгерским Лицом» доносит нам этническая группа «мишарей», компактно проживающих на территории Ардатовского района Т. А. Р., казанских татар по тюркскому языку и мусульманской вере, НО ВПОЛНЕ РУССКИХ ПО ДНК (знаковая для улицы гаплогруппa R1A1 у 42% респондентов)…

И естественно задать последний к представленному фрагменту вопрос, Кто, кроме Чего, воспрепятствовал столь мощной организованной силе волжских булгар переступить линию Камы?…

На этом фоне события Северо – Западной окраины выплывающей «Древней Руси» выглядят как-то блекло и малозначительно; и после установления археологического факта создания одновременно Новгорода и Киева, но с небольшим,10—15 лет опережением Новгорода, т.е. как бы и одной волей, и исходящей с севера, вроде бы только и остаётся следовать «преподобному Нестору» – но почему тогда такие метания по сторонам в поисках «Другого Русского Каганата», что непонятно зарубежным авторам, которые утвердились, вслед за Циммерманом, что загадочный «Русский Каганат» императорской византийско-германской переписки 830-х годов уже по старшинству Новгород – что ещё искать?…Обычная ситуация зарубежных русистов, для которых недоступны тонкости русской национальной историографии сверх хождения по прямым публикаций вне кулуарно-кафедрального шепотка: великий источник информации АТС (Адна Тётка Сказала)…

Вот любопытно, почему так стали превозносить Ладогу как начальный «Рюриков стол», извлекая её из старых списков ПВЛ, ведь это опять поднимает крайне неприятный для «норманизма» вопрос о региональном политическом центре ильменских словен, таинственном Словенске, куда должен был вселиться «Рюрик», если призван князем, а не боилом/воеводой; о Вадиме Храбром,10 лет оттуда противостоящем Рюрику и т.д.?

Уже сам по себе вопрос об этнической характеристике «званых варягов» для летописца 12 века был непроницаемо тёмным, что само по себе породило огромную по объёму 300-летнюю полемику, скандинавы они из Ютландии/Сконе, лехиты с Руяна, фризы из Вагрии; и они ли «русь» или это от них некие автохтоны прозвались «русью»; и не финские ли это «руотси» – гребцы? Погружаться в такие дебри, значит «множить сущее без необходимости» – обратимся к более обозримому вопросу: в какую среду фильтровался этот достаточно мутный поток?