Иезуитский крест Великого Петра

Венский двор поручает графу Вильчеку понаблюдать за царевичем. Граф дает характеристику Алексею Петровичу. Царевич, пишет он, юноша роста выше среднего, но невысокого, широкоплечий, с широкоразвитой грудью и тонкой талией, маленькими ногами. Цвет лица его смугложелтый, голос грубый; походка же такая быстрая, что никто из окружающих не мог за ним поспевать. Царевич сутулился. Граф Вильчек объясняет это тем, что Алексей до 12 лет жил в обществе женщин, «а затем попал к попам, которые заставляли его читать, согласно их обычаю, сидя на стуле и держа книгу на коленях, точно так же и писать».

В шумном незнакомом обществе царевич часто сидел задумавшись (Вильчек очень наблюдателен и не упускает из виду ни малейшей детали). Характер царевича, сообщает граф, скорее меланхоличный, чем веселый. Наследник русского престола скрытен, боязлив и подозрителен до мелочности. Он постоянно будто опасается за свою жизнь. Впечатление такое, что ожидает каждое мгновение покушения на него.

Далее Вильчек отмечает (на это мы уже ссылались прежде) любознательность царевича, «покупает постоянно книги и проводит в чтении от 5 до 7 часов ежедневно, причем из всего прочитанного делает выписки, которых никому не показывает». В свободное время, замечает Вильчек, наследник русского престола посещает церкви и монастыри Кракова, присутствует на диспутах в университете. Отмечается также желание царевича видеть чужие страны и научиться чемунибудь. Он сделает во всем большие успехи, пишет Вильчек, если окружающие не воспрепятствуют его благим намерениям.

Любопытно узнать и о распорядке дня царевича, как его описывает граф. Алексей Петрович вставал в 4 часа утра, молился и читал. В 7 часов приходил Гюйссен, а затем и другие приближенные; в половине десятого наследник садился обедать, причем ел много, пил не очень умеренно, затем он или читал, или ехал осматривать церкви. В полдень приходил полковник, которого прислал Петр для обучения Алексея фортификации, математике и другим наукам, в занятиях проходило два часа. От трех часов до шести вечера в обществе Гюйссена совершались прогулки или же время посвящалось разговорам; затем ужинали, и в 8 царевич шел спать.

Вильчек отметил также, что царевич выделял из своего окружения более других Трубецкого, последний оказывал на него большее влияние, нежели Гюйссен. Может быть, сказывалось то, что опытный в дворцовых делах Трубецкой часто обращал внимание Алексея на его высокое положение как наследника русского государства. Видел ли Алексей тонкую лесть в действиях и словах Трубецкого или нет, судить не беремся.

В марте царевич отбывает из Кракова в Варшаву. Здесь он обменивается визитом с королем польским и через Дрезден направляется в Карлсбад. В Дрездене осматривает достопримечательности города и присутствует при открытии саксонского ландтага. Совсем неподалеку от Карлсбада он увидел свою будущую супругу. Когда Алексей узнал о предстоящей женитьбе, сказать теперь трудно. На невесту он произвел благоприятное впечатление. Понравилась сначала и она ему.

Известно письмо Шафирова к А. Гордону, в котором сообщается о решении Петра Алексеевича устроить этот брак только в том случае, если молодые понравятся друг другу. Сообщал в Петербург о предоставлении царем свободного выбора сыну и граф Фицтум. Однако, читая письмо Алексея Петровича к духовнику, невольно приходишь к мысли, что свобода эта была в действительности относительная.

«…И на той княжне давно уже меня сватали, однакож мне от батюшки не вполне было открыто, и я ее видел и сие батюшке известно стало и он писал ко мне ныне, как она мне понравилась и есть ли моя воля с нею в супружество, а я уже известен, что он меня не хочет женить на русской, но на здешней, на какой я хочу; и я писал, что когда его воля есть, что мне быть на иноземке женатому, и я его воли согласую, чтоб меня женить на вышеписанной княжне, которую я уже видел, и мне показалось, что она человек добр и лучше ея мне здесь не сыскать».

О том, что последнее слово Алексей желал оставить за собой, свидетельствует следующее: в августе 1710 года, узнав, что в газетах считают вопрос о браке решенным, он пришел прямотаки в бешенство, заявив, что отец предоставил ему свободный выбор.

Из Карлсбада «после лечения своего государь царевич отправился оттуда, – пишет Гюйссен, – ехав через все горные города, сам сходил в ямы рудовые, смотрел всякие приемы и работы, и как руду и металлы очищают, изволил потом возвратиться в Дрезден; и в Дрездене был государь царевич во весь год для обучения в экзерцициях своих, в том же году ездил в Лейбциг для видения ярмарки Архистратига Михаила».

Из переписки Шарлотты явствует, что жених ее ведет замкнутый образ жизни, очень прилежен и все, за что ни принимается, изучает глубоко.

Дважды в неделю для царевича давались спектакли на французском языке.

Дед невесты, любивший внучку и внимательно наблюдавший за ходом событий, писал в тот год:

«Народ русский никак не хочет того супружества, видя, что не будет более входить в кровный союз с своим государем. Люди, имеющие влияние у принца, употребляют религиозныя внушения, чтоб заставить его порвать дело, или по крайней мере, не допускать до заключения брака, протягивая время, они поддерживают в принце сильное отвращение ко всем нововведениям и внушают ему ненависть к иностранцам, которые, по их мнению, хотят владеть его высочеством посредством этого брака. Принц начинает ласково обходиться с госпожею Фюрстенберг и с принцессою Вейссенфельдскою, не с тем, чтобы вступить в обязательство, но только делая вид для царя – отца своего и употребляя последний способ к отсрочке: он просит у отца позволения посмотреть еще других принцесс, в надежде что между тем представится случай уехать в Москву и тогда он уговорит отца, чтобы позволил ему взять жену из своего народа».

Ясно, что родные невесты осознавали нежелание царевича иметь женой иноземку, видели насильственность в действиях русского государя. Алексей, как человек русский, отказывался от брака с иностранкой, всячески тянул время.

Внутреннее напряжение, в котором постоянно пребывает царевич, вызванное поисками выхода из создавшейся ситуации, нарастает. Надо както забыться, отключиться, отрешиться от многочисленных омрачающих душу мыслей.

«Мы помосковски пьем, – писал вскоре Алексей Игнатьеву, – в пожелание прежде больших с вами благ». Компанию, в которой «веселились духовно и телесно, не понемецки, но порусски», составили его ближайшие люди – Вяземский, Еварлаков и Иван Афанасьев.

Но – вино побоку. Явилась мысль решить дело, и следует действие. Алексей едет в Торгау к невесте, выглядит приветливым, обходительным, и Шарлотта, наблюдая эти перемены, отмечает, что он изменился к лучшему.

Возвратившись в Дрезден, он принимает окончательное решение сделать Шарлотте предложение.

От отца приходит согласие. Государь рекомендует сыну принять участие в заключении брачного договора. Царевич едет знакомиться с родителями невесты.

К Петру, который в июне находился в Яворове, явился тайный советник Шлейниц для выяснения некоторых пунктов брачного договора.

– Я не хотел бы отдалять счастье моего сына, – сказал царь, – но не хотел бы и сам отказаться от удовольствия: он мой единственный сын, и я хотел бы, по окончании похода, присутствовать на свадьбе.

– Ваш сын обладает многими добродетелями, – льстиво произнес Шлейниц. – Его личностные качества вызывают уважение и любовь к нему.

– Слова сии мне приятны, – отвечал Петр, – но считаю, вы преувеличиваете.

– Боже, слова мои искренни, и мне горько, что вы увидели в них…

Петр Алексеевич не дал закончить Шлейницу и перевел разговор на другую тему.

– Что же передать принцу? – спросил при прощании гость.

– Все, что отец может сказать сыну.

Шлейниц вернулся к родителям невесты и, рассказывая о поездке, не забыл упомянуть и о поведении царицы Екатерины Алексеевны. Она была любезна со Шлейницем и очень радовалась браку Алексея Петровича.

Царевич, направляя ей письма, называл отныне ее матушкою, до этого же писал по обыкновению: мадам.

14 октября 1711 года в Дрездене совершилось бракосочетание СофииШарлотты с Алексеем Петровичем. На свадьбе присутствовал Петр Алексеевич, только что вернувшийся из Прутского похода. Одаривала улыбкой присутствующих на свадебном пиру гостей и обворожительная новоиспеченная царица.

Веселость Петра иногда сменялась хмуростью, правда, на короткое время (видимо, вспоминался недавний, так бесславно окончившийся для России Прутский поход). Екатерина же не скрывала своей радости.

Гости желали молодым счастья, любви, детей.

Говорил поздравительные речи и Петр, поднимая золотой кубок. Иностранные министры особо прислушивались к его словам, раскладывали их, как говорится, по полочкам. Но все размышления сводились к следующему: в сыне государь видит своего наследника и ему, видимо, намеревается передать власть, ибо в противном случае не стал бы он женить сына на одной из знаменитых принцесс, сестре императрицы немецкой и племяннице короля английского.

Гремела музыка, слуги вносили вино и закуски, во дворце было оживленно и весело. Приступали к танцам…

18 октября, на четвертый день свадебного пира, царевич извещен царем, что ему надлежит отправляться в Польшу. Алексей Петрович ознакомился с инструкцией о «предлежащих действиях». Поручено было отцом наблюдать за заготовкой провианта для русской армии, готовящейся к походу в Померанию.

Петр прощается с молодыми и новыми родственниками. Царевич, с разрешения отца, задерживается на несколько дней в Брауншвейге.

7 ноября Алексей покидает молодую жену и направляется в Торн, где приступает к исполнению возложенных на него обязанностей. Через две недели к нему приезжает СофияШарлотта, о чем он извещает Екатерину («матушке» надлежит знать обо всех его действиях).

Хотя брак заключен по настоянию отца и убеждению лиц, окружающих Алексея, он в первые полгода совместной жизни явно относится к ней с симпатией и, возможно, дорожит ею («…человек добр и лучше ее здесь мне не сыскать»). С большой радостью узнает она о донесшихся до нее слухах о серьезной стычке изза нее, произошедшей будто бы между Алексеем Петровичем и князем Меншиковым. Благородство мужа она ценит высоко.

Царевич точно выполняет поручения, возложенные на него отцом.

До апреля 1712 года молодые живут вместе. В Торн приезжает А. Д. Меншиков, и Алексей, узнав о новом приказе, отправляется в Померанию для участия в военных действиях. СофияШарлотта по приказу государя переезжает в Эльбинг.

В продолжение лета лишь однажды царевич покидает корпус князя А. Д. Меншикова, который стоит под Штеттином, и посещает жену. Проездом побывали в Эльбинге и царь с супругой. Оба довольны красавицей СофиейШарлоттой.

– Сын не заслуживает такой жены, – говорил Петр Алексеевич Екатерине. Говорил о том же и Шарлотте.

«Все это радовало бы меня, – писала она матери, – если бы я не видела из всего, как мало отец любит сына…»

Осень и зиму царевич в Мекленбурге, вдали от жены.

Странно такое разлучение новобрачных, замечает М. П. Погодин.

В конце декабря царевич Алексей едет с Екатериной Алексеевной в Петербург. По дороге он заезжает в Эльбинг повидать жену, но узнает о ее давнем отъезде (она уехала, даже не уведомив его) в Брауншвейг, к родителям.

Царевич едет в Добертин, но следует указ государя вернуться к царице и с нею продолжить путь в Россию.

Царица ждет, ибо только 27 января 1713 года Алексей пишет письмо из Эльбинга отцу, что не застал жену и отправляется «при государыне матушке, по ея приказанию».

Он словно бы стремится освободиться от надзора, но его преследуют то указ отца, то приказание государыниматушки быть при ней.