Часть ландшафта

в магнитофоне иглc поют
что бы и впрямь не остаться тут
если все сходит с рук?

Шарик с избушкой и снежной крупой
что в электричке продал слепой
рабский продукт сопредельных стран
будет твой талисман

Шарик с избушкой который разбить
травы увянут умолкнут дрозды
пусть треугольники кровель снег
впитывают во сне

Спать – обитателям и дворам
вписанным в перечень диорам
корпус четыре второй этаж
двадцать седьмой стеллаж

«Древние боги…»

древние боги
поселились в наборных кассах,
в свинцовых оттисках,
на страницах энциклопедий,
соблазняют теперь
только посредством глаголов
зато бесконечно,
и когда книгочей
отворяет хрустя переплет
до него доносится переплеск:

– о родной
небо ярче лучей

– о позор
стал я мягче свечей
все мягчей и мягчей

– ничего
оттого
и светлей

– perplex, – думает книгочей

«Аборигены приближаются к лодке…»

Аборигены приближаются к лодке,
возвращенной морем на прилавок песка.
В лодке, укрытый ценником, спит европеец.
Почему возвращаете? Море: нашло дешевле.

Совещание совета директоров.
Третий случай за год, ебитда хромает.
СЕО садится в соломенный самолет
и летит на переговоры.

Возвращается: неконтактны. Затянемте пояса.
Вспомним, чему нас учила орал традишн.
Под пляжем асфальт. Базальт. Напластования скал.
Будем помнить об этом.

Появляется волк

«Каталожник я и книжник…»

каталожник я и книжник
ты художник передвижник
спросишь чем стекло покрылось что в окне туманит сад плача
от потери силы я отвечу конденсат!

то в ушах моих концлагерь
марширующих с бумаги
слов которые не имя тут себя я оборву я уже
любуюсь ими улыбаюсь и живу

«Я тебе не винт и не соринка…»

Я тебе не винт и не соринка
кровь моя не смазка и не ржа
место мне не жакт и не сорренто
и не острие ножа.

Что ты знаешь обо мне помимо
синих денег у меня в мошне
все ли это что необходимо
для решений обо мне?

Стыдно повторять такое – или
не прошел за этим век
или мы и книг не выносили
из родительских библиотек?

«Бухгалтер берлага дожил до гулага…»

Бухгалтер берлага дожил до гулага и стал смерточеем в окне.
В такт новому гимну ведь я не погибну кричал полыхаев в огне.

Рассвет над поляной багрян и неистов
вливается золото в горла горнистов