Демон революции. Жизнь и приключения Розалии Землячки

Она стала активной деятельницей этой партии. Не было на протяжении двух десятилетий съезда, в котором Землячка не принимала бы участия. Она бывала у Ленина в Мюнхене, в Женеве, в Париже, по его поручению участвовала в организации съездов в Лондоне и Стокгольме, под его непосредственным руководством работала в Петербурге и Москве…

На партийном учете Владимир Ильич Ульянов-Ленин состоит в Замоскворецкой районной организации, и вот теперь… теперь… придется… Ульянова-Ленина… снимать с партийного учета!

Но все должно идти по предначертанному им пути. Гении умирают слишком рано. И только лишь после их ухода в полной мере постигается их значение.

Ее толкнуло, и она очнулась. Санки стояли посреди Лубянской площади.

– Куды? – спрашивал извозчик.

– Я же говорила, в ГПУ, – нетерпеливо сказала Землячка.

– Ох ты, господи! – Извозчик кивнул на темный многоэтажный дом. – Успеешь еще туды!..

Он опять задергал вожжами, направляя лошадь к громадному молчаливому зданию, в котором еще не так давно размещалось страховое общество «Россия».

Землячка предъявила удостоверение, миновала часового, поднялась, и ее тотчас пропустили в кабинет Дзержинского.

В кабинете горела лишь настольная лампа, и по стенам бежали зеленые тени. На стульях, расставленных вдоль стены, сидели чекисты в одинаковых темных гимнастерках.

Дзержинский стоял за столом, отдавал какие-то распоряжения.

Он был бледен. Узкое изможденное лицо, высокий лоб, горящие глаза и бородка клинышком…

Дзержинский увидел Землячку, вышел из-за стола, и тень тоже двинулась за ним по стене. Протянул руку, пожал. Хотел что-то произнести – и не смог. Землячка тоже была не в силах заговорить.

Тень прошла по лицу Дзержинского, и он быстро сказал:

– Сейчас едем в ЦК.

Все встали, ждали, не скажет ли еще что Дзержинский.

– Действуйте, – добавил он. – Пусть каждый будет на своем месте.

И распахнул дверь, пропуская Землячку вперед.

В секретариате ЦК собрались все члены комиссии: Лашевич, Муралов, Ворошилов, Молотов, Зеленский, Енукидзе и Бонч-Бруевич.

– Что ж, товарищи… – Дзержинский подавил волнение, следовало говорить о множестве всяких мелочей, которые приходилось загодя учесть и предусмотреть. – Отправление поезда в Горки в шесть часов. Поезд поведет паровоз, почетным машинистом которого числился Владимир Ильич. Пропуска печатаются, надо определить, кому их выдать, составить списки. Необходимо поехать в Дом союзов, подготовить зал… – Он повернулся к Землячке: – А вам, Розалия Самойловна, нужно оповестить свой район – заводы, фабрики… Владимир Ильич состоял ведь в вашей районной организации.

Землячка возвращается в райком. За окном ночь, тишина, холод. В комнате светло и тепло. Но плечи ее сводит озноб, гнетет невозвратимая потеря.

Первая ночь без Ленина. Гораздо легче было жить, сознавая, что он есть на свете. Не одной ей. Тысячам. Миллионам.

Воспоминания, воспоминания…

Она помнит его речи: и те, что слышала, и те, что читала. Встречи. Он встает перед ее глазами, отзывчивый и внимательный, а иногда гневный и взволнованный. Мудрость мыслителя сочеталась в нем с эмоциональностью поэта. Он был требовательным человеком в дружбе, не прощал ни измен, ни малодушия. Друзей терял тяжело и всегда глубоко переживал эти потери.

Как же можно перенести утрату такого друга и учителя, как Ленин? А надо. Иначе не будешь достойна его. Много оставил он начатых великих дел…

Ушел… Теперь работать надо еще больше, еще лучше. Работать так, словно в любой момент он может потребовать у тебя отчета.

Год за годом перебирает она в памяти. Встречи. Письма. Разговоры… Вехи собственной жизни.

Серьезная девочка

Иногда Землячку спрашивали, как она, девушка из буржуазной семьи, стала революционеркой? Кто повел ее, юную гимназистку с вьющимися черными волосами и серыми любопытными глазами, к вершинам передовой научной мысли?

Родилась она в 1876 году. Дед ее не был бедняком, а отец стал богачом. Он был предприимчивый человек, ее отец, Самуил Маркович Залкинд. Владел в Киеве отличным доходным домом, а его галантерейный магазин считался одним из самых лучших и больших в городе.

Роза Залкинд

Он хотел вывести детей в люди и вывел, они учились, выучились и стали инженерами и адвокатами. Получили широкое образование, но, увы, мыслили не совсем так, как хотелось отцу. Благо своей родной страны они видели в революции. Все дети Самуила Марковича Залкинда побывали в царских тюрьмах, и то и дело купец первой гильдии Залкинд мчался к властям предержащим со своими деньгами и вносил залог, беря на поруки то одного, то другого сына.

Но всех больше в семье любили Розочку. Она была самая способная, самая нетерпеливая, самая проницательная и, даже братья признавали это, самая умная. Роза была на редкость серьезная девочка. Запоем читала все, что попадалось под руку. Но романы увлекали ее меньше, чем серьезные научные книги. Толстой, Тургенев?.. Писатели, конечно, отличные, но Анна Каренина вызывала у нее снисходительное сожаление, а Лизу Калитину она даже осуждала. «Шла бы ты, голубушка, не в монастырь, а в революцию, там тебе, с твоей принципиальностью, самое место…» Роза с интересом читала исторические труды. А от истории перешла к социологии. Трезвый научный анализ явлений жизни она предпочитала поэтическим эмоциям.

Как-то она увидела у знакомого студента объемистую книгу. «Капитал. Критика политической экономии. Сочинение Карла Маркса». Взяла, полистала. Это был перевод с немецкого.

– Вы не могли бы достать мне это сочинение в подлиннике? – спросила она владельца книги. С иностранными авторами она предпочитала знакомиться без посредничества переводчиков.

В первых же главах своего сочинения, рассуждая о товаре и деньгах и прослеживая процессы обмена, Маркс утверждал, что законы товарной природы проявляются в инстинкте товаровладельцев. Они приравнивают свои товары друг к другу как стоимости, и постепенно из всех товаров выделяется один, в котором все другие товары выражают свои стоимости, – именно этот товар и становится деньгами.

Рассуждая затем о деньгах, на которые разменивается весь экономический и моральный уклад общества, Маркс цитировал бичующие стихи Софокла:

Ведь нет у смертных ничего на свете,
Что хуже денег. Города они
Крушат, из дому выгоняют граждан,
И учат благородные сердца
Бесстыдные поступки совершать,
И указуют людям, как злодейства
Творить, толкая их к делам безбожным…

Искусство помогло Розе понять Маркса, а его блистательная эрудиция и неумолимая логика покорили ее.

Она читала вдумчиво, медленно, упорно. Для нее открылся целый мир. Было ей тогда семнадцать лет!

Отец как-то поинтересовался, что это за книжку читает воспитанница Киево-Подольской женской гимназии. Оказалось, сочинение некоего Карла Маркса «Капитал».

– Хочешь разбогатеть? – пошутил отец.

А годом позже узнал, что его Роза ходит по разным мастерским и разъясняет рабочим сочинение этого господина Маркса! Он пожаловался сыновьям.

– Наша Роза социалистка, – объяснили они ему

Самуил Маркович вздохнул – знал, переубеждать дочь бесполезно, характер у девушки железный.

В 1894 году Роза окончила гимназию и, на радость родителям, решила поступить в один из иностранных университетов. В русские университеты дорога женщинам была заказана.

Еще будучи гимназисткой, она побывала с родителями за границей, жила с ними в Монтре и Наугейме, путешествовала по Германии, Швейцарии, Франции. Решив продолжать образование, остановила свой выбор на Лионе, поступила в Лионский университет и в течение года слушала курс медицинских наук. Годом позже заболела и на некоторое время вернулась домой.