Майор Пронин и господин Хуммер

– Да, в этой области вы не отстаете.

– Отстаем пока только по объемам строительства. В основном – из-за войны. Но Кржижановский все делает, чтобы подхлестнуть развитие отрасли. И получается у него неплохо.

– А что скажете про его образ жизни?

– Это классический образ жизни русского инженера. Комфорт, приличная квартира, но никакой роскоши. Отдыхает на служебной даче. Никаких богатств для своих детей не копит. Но не аскет, носит приличный костюм, любит французскую и русскую кухню. Одет, кстати, всегда с иголочки, франтовато, хотя не крикливо. Самые отглаженные брюки во всем Совнаркоме принадлежат именно ему. Он не терпит неопрятности. А на отдыхе носит традиционный русский костюм – тулуп, валенки, сапоги, шаровары и прочее. Иногда выбирается на рыбалку. Он же много лет жил на Волге, знает в этом толк.

– Славный человек, наверное. А вредные привычки? Извините, что я вас расспрашиваю, как своего агента, но мы друзья…

– Он не трезвенник, но никаких излишеств по алкогольной части себе не позволяет. Все посвящено работе и творчеству. Других вредных привычек нет. В последние годы – верный семьянин.

– Постарел?

– Можно сказать и так. Бурная ссыльная молодость позади. Но с женой они – настоящие друзья. Это крепкий союз.

– Значит, нужно что-то ей подарить. Это недурное начало для знакомства, не правда ли?

Пронин кивнул.

– А насчет дружбы с Лениным… Они и сейчас часто общаются?

– Постоянно. Старик просто любит его. Пожалуй, это единственный человек, которого товарищ Ленин никогда не бранил. Они каждую неделю ведут задушевные беседы, о содержании которых никто не знает. Возможно, обсуждают тактику реформ, возможно – кадровые вопросы. Или просто вспоминают прошлое.

– Вряд ли. Такие большие управленцы не могут ограничивать круг тем ностальгией.

Хуммер уже пришел в себя, говорил логичнее и четче.

– Спасибо, Иван, я получил представление о товарище председателе Госплана. Это важный собеседник. Без него мы никакой технической работы не наладим. Надеюсь, он занимается не только электрификацией?

– Не только. Госплан занимается всей промышленностью, даже крестьянскими хозяйствами, хотя и в меньшей степени.

– Но трактора их интересуют?

– Думаю, да.

– Отлично, – у Хуммера сверкнули глаза. Он очень хотел быстренько продать русским три фордовских трактора, которые уже купил по дешевке где-то в Техасе. – Глеб – это хорошо, но когда же мы встретимся с моим другом Троцким?

Пронин пожал плечами:

– Лев Давидович сейчас в Туркестане, совершает поездку по войскам. Вернется через неделю.

В длинное горизонтальное окно гостиницы пробивалось солнце. Погожий день!

– Замечательный кофе! – к Хуммеру, наконец, вернулось хорошее настроение. – Глеб ждет нас? Я буду готов через сорок минут.

– Наш водитель всегда готов!

И верно. С раннего утра неугомонный Коробейников тщательно вымыл вверенный ему «Роллс-ройс», вычистил сиденья. Сказывалась школа личного гаража ее императорского величества. Сам водитель был чистенько выбрит и аккуратно причесан. От его аккуратной кожаной куртки слегка пахло бензином.

Он элегантно открыл дверь автомобиля перед американцем. Хуммер, кивнув водителю, занял свое место в салоне. Пронин пожал Коробейникову руку и тоже уселся в машину.

Кабинет Кржижановского нисколько не походил на покои Чичерина. Это было типичное пристанище делового человека, настоящего инженера. Практичная мебель. Нигде ничего личного. На стенах – какие-то графики с лампочками, которые исправно горели, если нужно.

Сам хозяин кабинета выглядел вполне по-европейски. Аккуратно постриженная бородка, насмешливое лицо почти без морщин, а твидовый костюм был пошит точно по фигуре. Композицию дополнял коричневый галстук явно не российского производства. Он слегка поседел и заметно полысел, а из худощавого молодого весельчака превратился в крепкого мужчину с проницательными глазами и густыми кустистыми бровями.

Хуммер степенно прошел к директорскому столу. Кржижановский тяжело поднялся ему навстречу. Улыбнулся:

– Извините, спина дает о себе знать. Простыл на рыбалке. Не судите строго старика. Я очень рад приветствовать вас в Москве. Прошу вас, садитесь напротив, здесь, чтобы мы хорошо видели лица друг друга. И вы, Иван Николаевич, выбирайте себе место по вкусу. Разговор у нас, думаю, не на пять минут. Нужно удобно устроиться. Особенно, учитывая, что ваш собеседник – временный инвалид.

Кржижановский не стал дожидаться, пока Хуммер начнет задавать вопросы – и начал с места в карьер:

– Как у вас в Штатах сегодня обстоят дела со строительством электростанций? Есть ли новые технологии по этой части в стране великого Эдисона? И – извините за обилие вопросов – интересует ли вас лично эта проблематика?

Хуммер не сумел ответить сходу, пришлось с минуту подумать. Он даже растерялся от такого напора.

– Товарищ председатель Госплана! Разрешите, я так буду вас называть? – Кржижановский с легкой улыбкой кивнул. – Лично я не являюсь специалистом по электричеству. Образование у меня другое, а ваше дело требует тонкой компетентности, не так ли? Но я вкладываю деньги в разные проекты, а электричество в Америке – это настоящая религия. Вы правы, со времен Эдисона. Хотя мы знаем и о вкладе ваших выдающихся ученых в это дело. И восхищаемся современной Россией, которая, несмотря на разруху, поставила на широкую ногу строительство электростанций. Это настоящее русское чудо, в которое не верил даже великий британский писатель— фантаст Герберт Уэллс. Мы знаем об этом, читали его книгу.

– «Россию во мгле»? – спросил Кржижановский с улыбкой. – Он не только фантаст, но и изрядный фантазер. Поверьте, правды в этой книге меньше, чем вымысла.

– И все-таки в ней есть уважение по отношению к вашим великим мечтам, которые с тех пор постепенно превратились в реальные дела.

– Пока еще не превратились, дорогой господин Хуммер, но – нашими стараниями – превращаются. Я, признаться, терпеть не могу пустопорожних мечтаний. Вот в дореволюционной России их хватало. Собирались, устраивали комиссии, праздники, произносили тосты – и все ограничивалось молебном. Насмотрелся я этого. А вы, значит, совершаете капиталовложения в наше дело у вас в Америке? Это похвально. И вы готовы иметь дело с вами?

Вот тут Хуммер ответил быстро, почти молниеносно:

– Я виду, что энергетика – самая развивающаяся отрасль в России. Как раз в нее я и намерен вкладывать свои деньги. Признаюсь честно: дело в рисках. В вашем случае – риск наименьший. Вы упомянули великого Эдисона. Он, конечно, умер. Но его дело по-прежнему процветает. Это он стоял у истоков компании «Дженерал Электрик», которая сейчас у нас контролирует 80 процентов вашей отрасли. Вы знакомы с руководителями и владельцами этой компании?

– У меня были с ними контакты, но давно, до революции. И не на высоком уровне. О делах компании я, конечно, знаю, и не только из газет.

– Уверен, у вас квалифицированные осведомители. Но необходимы и связи!

– У вас они имеются? – спросил Кржижановский добродушно.

– Преувеличивать не буду: не на самом высоком уровне. Но второй эшелон – сплошь мои друзья и в некотором роде компаньоны. И обеспечить контракты по дружеским ценам я берусь. Конечно, на это нужно время. И даже некоторый бюджет авансом. Иначе – никуда не сунуться. Такая уж у нас страна – Америка. Нужно вертеться волчком.

– Я все понимаю, дорогой товарищ Хуммер. Сам бывал на Западе, знаю ваши порядки. Да и в России до недавнего времени правил царь Рубль. Но у нас социалистическое хозяйство, миллионов я вам не обещаю. Наша сила – как раз в дешевой рабочей силе, в том, что за многое мы платим «натурой». Пайки, должности, грамоты, земельные наделы… Вам же все это не слишком нужно?

– Ну, от советского ордена я бы не отказался. Для престижа, для репутации. Но по поводу денег… Вам же нужны наши технологии? И вы расплачиваетесь за них по рыночным ценам?

– Да, – вздохнул Кржижановский. – Приходится. Но мы очень осторожно и избирательно к этому подходим. Ваши предложения, товарищ Хуммер. Вы же социалист, поэтому я, как старый соратник по движению, могу называть вас товарищем?

– Да, конечно, это обращение лестно и приятно для меня. Да и привычно. Мой отец, между прочим, стоял у истоков американских маевок – первых в мире. Вы знаете…

– Мне ли не знать? – Кржижановский улыбнулся. – Мой любимый праздник с юности. Вам, наверное, доложили, что я сочиняю стихи. А в те годы еще и любил петь под гитару. За уши не оторвешь, как любил терзать цыганскую семиструнку. И однажды в ссылке я сочинил песенку, в которой были такие слова:

День настал веселый мая,

Прочь с дороги, скуки тень,