Полигон смерти

– Кстати, интересный момент. Правильно говорят, надо почаще смотреть на проблему со стороны. Если кто-то реально генерирует слухи и всё это не просто цепочка случайных совпадений… Думаю, этот генеральный миф – «экспортного» порядка. Он направлен в основном на внешнюю аудиторию.

– А смысл? Зачем внешней аудитории наш заштатный городишко?

– Пока ничего сказать не могу. Будем работать – узнаем. Кстати, просветите, что такого неправильного в «генеральном» слухе?

– Да это долго… В общем, будете знакомиться с комбинатом – сами всё узнаете.

– А если коротко, в двух словах?

– Ну а если в двух словах, тут есть пара ключевых аспектов: характер производства и «семейственность».

– Если не секрет, можно чуть подробнее?

– Да какие уж тут секреты: это знает каждый местный житель. Видите ли, весь комбинат давным-давно поделен между несколькими АОЗТ, которые все без исключения принадлежат «Питерской команде». Декларативно они под контролем государства, но собственно государственными остаются только две лаборатории и Арсенал, это объекты «особого режима». Всё остальное – хозяйство «Семьи», так что о концессии даже и говорить не стоит. Вы же не сдадите другу собственную квартиру со всей утварью, чтобы он там складировал, допустим, экскременты и выпаривал из них натуральные удобрения? Хе-хе…

– А если друг очень хорошо заплатит? Допустим, двойную цену квартиры?

– Это если друг сумасшедший или просто некуда деньги девать. А если нормальный прагматичный пиндос – никогда в жизни. Видите ли, тут овчинка выделки не стоит, кругом будут тройные затраты. Комбинат целиком «заточен» под производство специфической продукции. Для перерабатывающего цикла нужно демонтировать всё оборудование и возводить проект с нуля. Так что будет в разы дешевле выкупить площадь в чистом поле, где-нибудь неподалеку от «железки» – у нас тут хватает укромных местечек – и там уже воздвигнуть базу по переработке. И с хранением «материала» проблем не будет, и с доставкой, и общественного резонанса можно избежать.

– То есть этот слух несостоятелен?

– Да я же говорю – это полный бред…

* * *

Здравствуйте, дорогие мои. Я Алекс Дорохов, штатный картограф подразделения «Бункер» Федеральной Службы по надзору за ВГОиК (Важными Государственными Объектами и Коммуникациями).

Служба наша осуществляет надзор за режимными объектами, а «Бункер» выполняет специфические задачи разной степени тяжести. На этом представление закончим и сразу перейдём к делу.

Суть текущей задачи доведу по ходу повествования (я сам пока толком не понял, чем нам предстоит заниматься в ближайшие дни), а по личному составу доложу прямо сейчас: пока что мы работаем втроём – Ольшанский, доктор Семён и ваш покорный слуга.

Стёпа и Юра сопровождают шефа, шеф убыл на ЧП (чрезвычайное происшествие) в один из стратегических центров России, а Спартак сидит на базе и ждёт команды на выдвижение с экипировкой «под задачу». Как только проведем рекогносцировку и определимся, чем предстоит заниматься, мы его проинформируем и он привезет нам всё что нужно.

Необходимое уточнение: если вам ни о чём не говорят приведенные выше имена, значит, ранее мы с вами не встречались. Это легко исправить: ознакомьтесь с содержанием предыдущих дел команды «Бункер» и все вопросы отпадут. Впрочем, если вам недосуг этим заниматься, ничего страшного, каждое дело команды – вещь в себе, индивидуальная работа на заданную тему, так что по ходу повествования вы легко вникнете в суть и познакомитесь с исполнителями.

Итак, приступим.

* * *

В областной центр мы прилетели тринадцатого января, в пятом часу пополудни. Шел легкий снежок, небо было сплошь затянуто серыми тучами плюс по дороге мы попали в крепкую «болтанку», так что настроение надёжно лежало на нулевой отметке.

Судя по некоторым признакам, коллеги испытывали примерно те же самые чувства. Прибавьте сюда совершенную неопределенность по части предстоящих задач, «тёплую» встречу, и в итоге получится общий для всей команды рабочий фон вот с таким примерно вектором: «Ну и какого дьявола мы сюда припёрлись?!»

В аэропорту нас встречал замначальника областного УФСБ Виктор Иванович Гордеев.

Гордеев решительно не вписывался в эталонный образ чекиста, взлелеянный в массовом сознании патриотическими книгами и идеологически выдержанными фильмами (помните, наверное: этакий рыцарь без страха и упрёка, стройный, подтянутый, ироничный, хладнокровный и т. д.).

Это был низенький толстун с испуганным и злым лицом, неопрятной всколоченной шевелюрой, контрастно оттенявшей солидную плешь, и непроходимо застрявшим во взгляде отвращением – к работе, к людям, ниспосланным этой работой, и, может быть, даже к самой жизни. Он был очень похож на железнодорожника Ванюкина из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» в блистательном исполнении Калягина, а когда при встрече здоровался с нами за руку, его короткое и невнятное «с приездом» по интонации больше соответствовало среднему арифметическому между «пошли в ж…» и «чтоб вы сдохли».

В общем, он был нам не рад и даже не пытался скрывать это.

Неплохое начало. С этим человеком нам работать как минимум несколько дней.

В VIP-секторе стоянки, рядом с тремя сверкающими внедорожниками класса люкс была припаркована чёрная «Волга» (ГАЗ-24-10), обшарпанная, древняя и неприглядная, как история карательных органов. У меня сразу возникла мысль, что это такая бесхитростная постановка в формате «блеснуть перед столичными гостями чистотой и непорочностью». Смотрите, гости дорогие, на какой развалине мы катаемся, и делайте выводы: тут все правильные и честные, мзду не берем, про коррупцию знаем только из методических разработок, вкалываем исключительно за зарплату.

Возле «Волги» неспешно прогуливался мужчина лет тридцати, в драповом пальто и изрядно траченном пыжиковом треухе. Завидев нас, он трусцой припустил через дорогу и скрылся в расположенном справа от аэровокзала мини-маркете.

– Что за… – насторожился Ольшанский.

– Это наш, – успокоил Гордеев, открывая багажник. – Всё по графику.

Побросав сумки в багажник, мы хотели было сесть в салон, но Гордеев неожиданно спросил:

– Нормальные ездуны есть?

Спросил требовательно, напористо: подразумевалось, очевидно, что если таковых ездунов среди нас не окажется, то мы с ходу завалили какой-то тайный тест на профпригодность.

– Насколько нормальные? – уточнил доктор.

– На «полицейский разворот». По зимнику.

– Думаете, до этого дойдёт? – удивился Ольшанский.

– Обязательно дойдёт, – обнадёжил Гордеев. – Чего спросил: в общем-то, я и сам могу, но… на сухом асфальте. А там будет каток с буграми.

– Сделаем. – Доктор оживленно потер ладони и без приглашения полез за руль. – Движок форсированный?

– Обязательно, – кивнул Гордеев, занимая место рядом с водителем и непринуждённо переходя на «ты». – Уверен, что сделаешь «полицейский разворот» на «зимнике»? Гели за обочину вылетим, там сугробы по горло, без эвакуатора не вылезем.

– Сделаем, – уверенно заявил доктор, поворачивая ключ в замке зажигания. – Только предупреди заранее, чтоб в маневр без рывков войти.

* * *

Двигатель «Волги» тянул оборотисто и солидно, словно под капотом сидел приличный дизель, мы быстро разогнался и помчались к городу (аэропорт здесь расположен на выносе, километрах в пятнадцати от городской окраины).

Не успело здание аэровокзала скрыться в слабенькой снеговой завесе, Гордееву кто-то позвонил. Выслушав абонента, чекист с мрачным удовлетворением пробурчал «да кто бы сомневался!» и, посмотрев поочередно в верхнее и боковое зеркала, задал вопрос в пространство:

– Ну что, гости дорогие… «хвост» видим?

Доктор вопрос проигнорировал, Ольшанский делано зевнул, а я с умным видом уставился в зеркало. На магистрали было довольно оживлённое движение, в такой обстановке вот так с ходу вычислить «хвост» непросто даже опытному оперативнику. Однако каких-либо явных признаков «несанкционированного сопровождения» я не обнаружил (например, попыток подстроиться под скоростной режим «объекта», или видимого невооруженным глазом телеметрического оборудования), поэтому добросовестно ответил:

– Нет, не видим.

– А он есть! – уверенно заявил Гордеев.

Ольшанский протер перчатками запотевшее заднее стекло, бегло оценил дорожную обстановку и сообщил:

– Вон тот светлый седан: восемьдесят метров, второй ряд.