Аудиокнига Алеша Горшок

Заговаривая о Чехове, Томас Манн отмечал, что с ним родился новый эпос: эпос малой формы. Зародился он для того, чтобы идти рука об руку с формой большой, а не для её вытеснения (хотя сегодня всё идёт к умиранию крупных форм; беда в том, что нового взамен ничего не приходит, а талантов, которые освоили бы этот „малый эпос“, на горизонте не наблюдается).И кто бы мог предположить, что эти слова − о новом малом эпосе − можно будет отнести и к Толстому, к нашему многословному, широкодыханному, всеохватному, деспотичному, по-генеральски безапеляционному Толстому?„Алёша Горшок“ же именно таков. По-чеховски ёмок. По-толстовски всеохватен. Как на шести страницах уместить полную жизнь человеческую, не исказив ничего и не умолчав? Здесь ответ. Здесь − жизнь.Не отнять и горячего, гремящего толстовского дыхания, которое вырывается с текста; половодьем разлитого содержания − не отнять.Толстой нашёл здесь новую диалектику. Достать, развернуть, продемонстрировать мир человека и сложную игру чувств несколькими словами? Легко. Только теперь он не называет чувство, а вкладывает его напрямую в читателя. Познание через угадывание, в котором невозможно ошибиться.И нет здесь деспотического, как о нём отзывался Чехов, толстовского проповедничества. Обострённая, собранная в одну развёртываемую точку жизнь. Не более.А более и быть не может, ведь „Алёша“ − венец толстовского творчества. Сам Л.Н., наскоро написав рассказ, остался им, кстати, до страшного недоволен. И больше не возвращался.Зато современники оценили как следует. Тот же Блок отнёс „Алёшу“ к самому гениальному, что он читал. И не напрасно. Гениальнейшее, что можно прочесть у Толстого, − это точно.