Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая

В 6 часов было светло. Утро было серое. «Может быть, и вовсе не начнут, может быть, этого не будет», думал Pierre,[659 - Зачеркнуто позднее: подъезжая к флешам Багратиона. (Андрей ему советовал быть там, ежели он хотел видеть ход сражения.)Но вдруг справа… и не из Бородина… Вместо зач. вписаны след. три слова.] подвигаясь по дороге.

Впереди[660 - Слово: Впереди вписано позднее.] показался дымок, и густой, звучный, одинокий выстрел[661 - След. шесть слов вписаны позднее.] пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут.[662 - Зач. позднее: Видно было, как двигались французские войска и раздались 2-ой, 3-ий выстрел и всё слилось в дым, звуки, движение войск, страх и поспешность. Вместо зач. надписано в тексте и на полях, кончая словами: невидимую колесницу.] Войска, стоявшие тут,[663 - Зач.: у Бородина] так же, как и Pierre, вглядывались в этот дымок и вслушивались в этот звук.[664 - Зач.: Pierre проскакал селение и с горы увидал] 2-ой, 3-ий выстрел в двигавшиеся французские войска заколебали воздух. 4-й, 5-й раздались близко и торжественно где-то справа, и как будто от этого выстрела проскакал кто-то мимо Pierr’а и тоже от этого выстрела задвигались[665 - Зач.: и мерно и] солдаты, заслоняя[666 - Зач.: с правой стороны какие-то пехотные] батарею. Еще не отзвучали эти выстрелы, как раздались еще другие, еще, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой. Уже нельзя было ни считать, ни слышать их отдельно. Уже слышались не выстрелы, а с грохотом и громом катились со всех сторон громадные колесницы, вместо пыли распространяя голубоватый дым вокруг себя. Только изредка вырывались более резкие звуки из-за равномерного гула, как будто встряхивало что-то эту невидимую колесницу.

Pierre редко видел утро. Он вставал поздно, и впечатление холода и утра соединялось в его впечатлении с ожиданием чего-то страшного. Он ехал и чувствовал, что как будто он не проснулся еще, что будто он всё еще с князем Андреем лежит на его турецком ковре и говорит, и слушает его говорящим, и видит эти страшно блестящие, восторженные глаза и безнадежные, сдержанно разумные речи. Он ничего не помнил из того, что говорил с князем Андреем, он только помнил его глаза, лучистые, блестящие, далеко смотрящие куда-то, и одно только вводное предложение из всех его речей живо осталось в памяти Pierr’a:

«Война теперь – это другое дело, – сказал он, – теперь, когда дело дошло до Москвы, нас не нужно посылать, а все от Тимохина до меня, в хорошие или дурные минуты, готовы резать.[667 - Зач.: и стрелять.] Мы оскорблены». И губа князя Андрея дрогнула при этом,[668 - Зачеркнуто позднее: Из всего вечера памятно было Pierr’у это, и он, ездя по сражению, вспоминал только одно это слово и эту дрожащую губу. Pierre направлялся к флешам. Он обгонял стоявшие полки, шедшие полки и во всех глазах, встречавшихся с его глазами, он видел одно и то же выражение: сначала удивления – зачем этот толстый в белой шляпе с вывернутыми носками трясется тут, потом удовольствия при виде такого мирного домашнего явления и потом досады – зачем, мол, этот суется тут, когда дело не до шуток, – с которым отворачивались от Pierr’а.Один раз даже Pierre заехал в двигавшиеся батальоны, и офицер сердито крикнул: «Чего ездишь!» на галопировавшего Pierr’а. Все были заняты, казалось, очень заняты делами, кто строгал, кто чистил, кто распоряжался.Вместо зачеркнутого вписан на полях дальнейший текст, кончая словами: но важным делом.] и Pierre ехал, пожимаясь от свежести и вспоминая эти слова.

Он проехал уж Бородино и остановился у батареи, где он был вчера. Пехотные солдаты, которых не было вчера, стояли тут, и два офицера смотрели вперед и влево. Pierre посмотрел тоже по направлению их взгляда.

– Вот оно, – сказал один офицер.

Лошадь Pierr’а стала горячиться, настораживать уши и торопиться, с Pierr’ом сделалось то же самое. Гул орудий, торопливые движения лошади, теснота полка, в который он заехал, и, главное, все эти лица, строгие, задумчивые – всё слилось для него в одно общее впечатление поспешности и страха. Он спрашивал у всех, где Бенигсен, но никто не отвечал ему, все были заняты своим делом, которого не видно было, но присутствие которого видел Pierre.

– И что ездит тут в белой шляпе, – услыхал он голос позади себя.

– Поезжайте, куда вам надо, а здесь не толкайтесь, – сказал ему кто-то.

– Где генерал Бенигсен? – спрашивал Pierre.

– А кто ж его знает.

Pierre, выехав из полка, поскакал налево к тому месту, где была самая сильная канонада. Но только что он выехал из одного полка, как попал в другой и опять кто-то крикнул ему:

– Чего ездишь перед линией?

И опять везде он видел те же озабоченные, занятые лица каким-то невидимым, но важным делом.

Один Pierre был без дела и[669 - Зач. позднее: это было тяжело ему и вписаны след. два слова.] без места.

Дым и гул выстрелов всё усиливался.[670 - Зач.: Наконец] Летали ли над ним ядра, Pierre не замечал, он не знал этого звука и был так встревожен, что не был в силах отдавать себе отчет о причинах разнообразных звуков. Он торопился скорее и скорее поспеть[671 - Зач.: к Багратиону, думая найти там спасенье от овладевшего им беспокойства и сбивчивости впечатлений, овладевших им. Вместо зач. вписан конец фразы.] куда-то и найти себе дело.

Раненых и убитых он не видал (по крайней мере он думал так, хотя он проехал уж мимо сотни таковых).[672 - Зачеркнуто: Но он видел что-то неловко, не то, и всякий раз считал нужным смотреть в другую сторону. Однако как дале Вместо зач. вписан дальнейший текст, кончая: овладевают им.] Дело началось канонадой против флеш Багратиона и потом атакой на них. К ним-то и ехал Pierre, с страхом чувствуя, что беспокойство[673 - Зач.: торопливость] и бесцельная поспешность всё больше и больше овладевают им.[674 - На полях: Pierre удивляет всех своей храбростью. «Куда же вы едете?» – говорит ему адъютант. А он едет под страшным огнем наперерез. В нем – кровь отца.]

Всё у него перед глазами слилось в туман дыма и пальбы, из которых он редко натыкался на оазисы человеческих лиц, и все эти лица носили один и тот же отпечаток[675 - Зач. позднее: страха. Несколько раз он натыкался на войска и думал: «уж не неприятель ли это?» и потом стыдил себя, так что, когда он, торопясь всё поскорее, действительно наскакивал на неприятеля, он думал, что это свои, и вскакал бы в ряды их, ежели бы кто-то не закричал ему: – «Куды?» Какой-то пехотный офицер с подвязанной щекой указал ему назади, недалеко, Багратиона, и Pierre поскакал туда. Он испытал утешение путника, после дождя попавшего под крышу, когда почувствовал себя в кругу знакомых лиц, но успокоение это продолжалось одну минуту. Багратион тронул вперед. Кажется, под горкой были очень близко французы, но Pierre не решился спросить. Он боялся, что этого не надо делать. И вдруг все заговорили и пули засвистели со всех сторон и Вместо зач. вписан на полях дальнейший текст, кончая: на него нашел ужас.] озабоченности и недовольства, и упреки в том, что заехал сюда без дела этот толстый человек в белой шляпе. Pierre ехал от Бородина по полю к флешам, полагая, что там только будет сражение. Но в то время, как он был уже в 200 шагах от флешей и в дыму видел прогалопировавшего вперед генерала со свитой (это был Багратион) и видел надвигавшиеся массы синих солдат с штыками, он вдруг услыхал, что сзади его в Бородине, откуда он выехал, тоже началась стрельба и канонада.[676 - Зач.: «Ну, теперь – кончено, – подумал Pierre, – и назади то же самое. И мне некуда уехать». Несколько]

Он поскакал к тому месту, где видел генерала со свитой, но генерала уже не было, и опять сердитый голос закричал на него:

– И чего вертится тут под пулями!

Тут только Pierre услыхал звуки пуль, свистевших уже вокруг него. Pierre остановился, отыскивая места, куда бежать, и, потерявшись, не узнавая, где были свои, где неприятель, поскакал вперед. Но пули, которых он прежде не замечал, свистали со всех сторон, и на него нашел ужас.

Pierre был так[677 - Слово: так вписано позднее.] уверен, что каждая попадет в него, что[678 - След. пять слов вписаны позднее.] он остановился, пригнулся к седлу, мигал, почти не открывая глаз.[679 - Зачеркнуто: Потом все поскакали назад, и Pierre боялся только не отстать. Только что остановились, как Багратион обратился, кого бы послать, и Pierre предложил себя. И Багратион велел ему ехать в Горки к Кутузову. Pierre поскакал и, как только выскакал из-под ядер, заметил Вместо зач. вписан дальнейший текст кончая: пуль уже не было вокруг него,]

Но вдруг на него наскакали наши кавалеристы, бывшие впереди, и его лошадь, повернув назад, поскакала с ними. Он не помнил, долго ли он скакал, но когда он остановился, он заметил, что страшных звуков пуль уже не было вокруг него, и что он весь дрожит, и что зубы его щелкают[680 - След. три слова вписаны позднее.] друг об друга.[681 - Зач. позднее: Он прискакал в Горки. Там Кутузов сидел на лавке и смотрел в трубу. Pierre не хотел в том виде, в котором он был, показаться главнокомандующему, и передал порученное Толю. В сарае офицеры закусывали и дали Pierr’у кусок курицы, который он съел с хлебом и сделался очень весел. Но бу-тум бу-бу-бум – все смешались звуки, и Pierr’у стало совестно, и он поскакал назад туда, где бы могли убить его. Теперь уж он не мог не видеть раненых и убитых, не мог достаточно быстро отворачиваться от них. Отворачиваясь от одного, он попадал на другого. «Надо, надо ехать», думал Pierre, вспоминая, как задрожала губа князя Андрея. По дороге встретился ему адъютант Мюрата, взятый в плен. «Ура, ура», – закричали солдаты полка, шедшего мимо Pierr’а. Он остановился, чтобы пропустить их, и увидал князя Андрея, который бледный, с блестящими глазами, ехал сбоку.В это время налетела кавалерия, разбитая, бежавшая назад. Много смеялись они, захватив с собой Pierr’а в белой шляпе; один ударил его лошадь по крупу, и он поскакал с ними назад, оглядываясь на князя Андрея. Андрей улыбнулся на минуту, и опять рот его тонко твердо сложился, и он всё смотрел вперед, далеко вперед, своими блестящими из бледно-желтого лица лучистыми глазами. Вместо зач. вписан на полях и на отдельном листе дальнейший текст, кончая словами: бежавших вокруг орудий (стр. 121).]

Вокруг него слезали с лошадей уланы.[682 - Зач.: и одного раненого положили на землю. «Нет, я не могу этого выносить», подумал Pierre и тихим шагом, но оглядываясь, поехал назад к Татариновой вслед за фурами, которые, полные раненых, ехали впереди. Сзади еще громче, еще сплошнее и шире расплывались страшные звуки стрельбы и изредка даже и тут, над головой Piеrr’а, пролетали ядра, и он содрогался от их звука, каждое казалось ему направленным в его голову. Он слез с лошади и, опустив голову, пошел по дороге, по которой всё <больше> прибывали и прибывали раненые.– Взята, наши взяли. Как же? Царя в плен взяли. Беда, всё побил, слышались голоса.Он шел]

Много их было, раненых, в крови. Один в двух шагах от Pierr’а упал с лошади, и лошадь, фыркнув, отбежала от него. Лица всех этих людей были страшные. Пуль не слышно было, но над головами еще летали ядра. Pierre содрогался от звука каждого ядра: каждое ему казалось направленным в его голову.[683 - Зачеркнуто: Некогда разбирать] Он подъехал к упавшему с лошади и увидал, что у него оторвана рука выше локтя, что на вздрагивающих жилах в крови висит что-то,[684 - Зач.: но что лицо улана было] и услыхал, что улан плачет и просит водки.

– Некогда разбирать,[685 - Зач.: вали, поднимай на ложе.] веди на перевязочный, – слышался сзади строгий и сердитый командирский голос.

– Батюшки! кормильцы, – плакал улан. – Смерть моя. Не дайте умереть.

– Полковник, – сказал Pierre распоряжавшемуся офицеру, – прикажите помочь этому.

– Этот готов. Мне этих свезти на перевязочный пункт и то не знаю где.[686 - Зач.: – Я <съезжу> поеду узнаю сейчас. Я видел у рощи лазарет.]

– Не могу ли я вам быть полезен? – сказал Pierre.

Полковник попросил его съездить отыскать перевязочный пункт, который должен был быть вправо у рощи. Pierre поехал туда и,[687 - Зач.: хотя и нашел фуры лазаретные, Вместо зач. надписан дальнейший текст, кончая: и нашел его,] не переставал с замиранием сердца слушать продолжающуюся пальбу, долго отыскивал перевязочный пункт, и хотя после многих встреч и противоречивых известий о ходе сражения и нашел его, но не нашел уже того места, где были уланы. Отыскивая их, Pierre ехал по тому короткому пространству, которое отделяло в Бородинском сражении первую линию от резервов. Вдруг сзади стрельба и канонада усилились до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил. Толпа солдат, раненых и здоровых, нахлынула на Pierr’а, проскакали офицеры и войска, бывшие впереди его – резервы тронулись вперед.

Навстречу ему рысью ехали пушки и ящики, облепленные солдатами, другие солдаты цеплялись, соскакивали и бежали кругом, впереди скакал офицер. Это был <князь Андрей>…

Князь Андрей узнал Pierr’a.

– Ступай, ступай, тебе здесь не место. Не отставать! – пронзительно крикнул он на своих солдат, лепившихся и бежавших вокруг орудий.[688 - На полях: Князь Андрей трусил и разозлился на себя.]

–

Князь Андрей был в резервах, которые[689 - Зач.: тронулись] били без движения ядрами до 3-го часа и которые тронулись к батарее Раевского в 3-м часу! Князь Андрей устал от волнения опасности в бездействии, и теперь он задыхался от волнения и радости, подвигаясь вперед.[690 - Зачеркнуто вписанное на полях: Несколько рот его полка посадили на орудия и повезли. С веселым говором вскочили солдаты с разгоревшимися лицами. И далее зач. в тексте: «Да, только в рядах есть наслаждение войны», чувствовал он. Он оглядывал ряды, ротных командиров и не мог себе представить, как бы они испугались. Чем дальше шли, тем чаще вырывало людей из батальона. «Ну, еще, еще, – говорил себе князь Андрей, – чем больше, тем лучше».Впереди виднелся редут и на редуте каша, с редута бежит к нему. Больше ничего не видит князь Андрей. Вместо зач. вписан на полях след. абзац.]

Да, только сколь ни глупое дело было война, он чувствовал себя ожившим, счастливым, гордым и довольным теперь, когда чаще и чаще слышались свисты пуль и ядер, когда он, оглядывая своих солдат, видел их веселые глаза, устремленные на него,[691 - Зач.: и чувствовал] слышал удары снарядов, вырывавших его людей, и чувствовал, что[692 - Зач.: возможно] эти звуки, эти крики только больше выпрямляют ему спину и выше поднимают голову и придают непонятную радость его движению.[693 - На полях зач.: Удовольствие от удара. Это только немножко больно. Но вдруг силы ослабели и холод от мокрой крови.]

«Ну, еще, – думал князь Андрей, – еще, еще», и в эту же минуту почувствовал удар[694 - Зач. позднее: <в живот> в грудь] выше соска. «Это – ничего, ну его», сказал он сам себе в первую секунду удара. Еще бодрее он стал духом, но вдруг силы его ослабели и он упал.

«Это – настоящая. Это – конец», в ту же минуту сказал он себе. «А жалко. Что теперь.[695 - Зач.: подумал он] Еще что-то, еще что-то было хорошего.[696 - На полях: (Победа, думает)] Досадно», подумал он. Солдаты подхватили его.[697 - Зач.: рады уйти]

– Бросьте, ребята. Не выходи из рядов, – сказал еще князь Андрей, сам не зная зачем он говорил это, но в ту же минуту дрожа, чтобы они исполнили его приказание.

Они не послушались и понесли его.

«Да, что-то нужно было еще».[698 - Зач. позднее: «Да, этого человека… да, да, напрасно я не убил его». И опять он видел, как Анатоль целовал лицо и руки его невесты и видел эту невесту, презирающую его и любящую другого. Вместо зач. вписан на полях дальнейший текст, кончая: два раза оглянулся на него (стр. 123).]

Солдаты принесли его к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт.

Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых с завороченными полами палаток на краю березника. В березнике стояли фуры и лошади. И лошади в храпугах ели овес, и воробьи слетались к ним и подбирали просыпанное точно так же, как будто ничего не было особенного в том, что происходило вокруг палаток. Вокруг палаток больше, чем на две десятины места, лежали окровавленные тела живых и мертвых; вокруг лежащих с унылыми и испуганными лицами стояли толпы солдат-носильщиков, которым нельзя было отходить от этого места. Они стояли, кури[ли] трубки, опираясь на носилки. Несколько начальников распоряжалось порядками, 8 фельдшеров и 4 доктора перевязывали и резали в 2-х палатках. Раненые ожидали по часу и более своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки и бредили. Сюда же принесли князя Андрея и как п[олкового] к[омандира], шагая через перевязанных раненых, пронесли его ближе к палатке и положили у ее края.

Он был бледен, съежился весь и, стиснув тонкие губы, молчал, блестящими, открытыми глазами оглядываясь вокруг. Он сам не знал отчего, оттого ли, что сражение было проиграно, оттого ли, что[699 - Зачеркнуто: он убит] он желал жить, и оттого ли, что так много было страдающих, но ему хотелось плакать, и не слезами отчаяния, а добрыми, нежными слезами. Что-то жалкое и детски-невинное было в его лице. И, вероятно, от этого его трогательного вида доктор, еще не окончив делаемую операцию,[700 - Зач.: обратился к нему] два раза оглянулся на него.

До князя Андрея не скоро дошло дело. Шесть человек докторов в фартуках,[701 - Зач.: хлопотали] все в крови и в поту, работали. Офицер какой-то отгонял солдат, приносивших раненых.[702 - Зач.: Прямо]

«Разве не всё равно теперь? – думал князь Андрей. – А может быть…» и он смотрел на того, которого перед ним резали доктора. Это был татарин-солдат с коричневой голой спиной, из которой ему вырезали пулю. (Князь Андрей вспомнил то мясо, которое было в реке.) Татарин страшно кричал. Доктор отпустил ему руки и накинул на него шинель и[703 - Зач.: взял] подошел к князю Андрею. Они переглянулись друг с другом и что-то оба поняли. Князю Андрею стыдно и холодно было, когда, как с маленького, с него снимали панталоны.[704 - Зач.: Они что-то сделали с ним] Его стали сондировать и вынимать пулю, и он[705 - Зач.: опять] почувствовал новое чувство холода и смерти, которое было сильнее, чем боль.[706 - Зач.: «Ну, что мучать, всё кончено. А может быть…» и он держался, чтобы не кричать.]

* № 181 (рук. № 89. T. III, ч. 2, гл. XXVIII).

Главный источник людских заблуждений состоит в отыскивании и определении причин[707 - Зач.: живых] явлений жизни человеческой – тех органических, жизненных явлений, которые вытекают из совокупности бесчисленного количества необходимостей. Вольтер, кажется, сказал, что не было бы Варфоломеевской ночи, ежели бы у короля не было запора. Это столько же справедливо, как и то, что, ежели бы не было всех тех волнений, предшествующих Варфоломеевской ночи, то у короля желудок действовал бы исправнее. Столько же справедливо, как и то, что причина Варфоломеевской ночи был фанатизм средних веков, была интрига католиков и т. д. и т. д., о чем можно справиться во всех историях. Факт Варфоломеевской ночи есть одно из тех жизненных явлений, которое совершается неизбежно по предвечным законам, свойственным человечеству – убивать в среде своей лишнее число людей и подводить под это совпадающие с этим убийством свои страсти. Статистика преступлений показывает, что человек, думающий, что он убивает свою жену, потому что она изменила ему, исполняет только[708 - Зачеркнуто: зоологический] общий закон, по которому он должен пополнить число убийц в статистическом отчете. Самоубийца, лишающий себя жизни по самым сложным философическим соображениям, исполняет только тот же закон. Это относится до личности человека. Но общество человеческое, всё человечество, кроме[709 - Зач.: личных] законов, управляющих их личностью, подлежат еще законам[710 - Зач.: обще[ственным]], управляющим обществами, группами человечества (группами, определяемыми не по государственному различию, так что Баден не составляет отдельной группы,[711 - Зач.: а Европа, Россия и Мал] но по управляемости ими одними началами) и всем человечеством.

В этих обществах есть такая же необходимость больших убийств – войны, как и необходимость убийств для отдельных лиц, и точно так же, как и для самоубийства и убийства, частью ум и воображение человека подделывают причины, частью совпадают обстоятельства, принимаемые за причины, так и [в] обществах совершается то же.