Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Идиллия

– Мн? мужъ привезетъ.

– Я мужа твоего на оброкъ выхлопочу, – в?дь ужъ я докажу прикащику, такъ все сд?лаю.

– Не нужно мн? на оброкъ. Съ оброка то голые приходятъ.

– Чтожъ, – говоритъ, – это такое будетъ; долго мн? съ тобой мучиться? – оглянулся, что никого въ изб? н?тъ, да къ ней.

– Мотри, Михеичь, не замай! – какъ схватитъ ухватъ, да какъ огр?етъ его. А сама см?ется.

– Разв? можно теперь? вотъ хозяинъ придетъ. Разв? хорошо?

– Такъ когда жъ, съ работы?

– Ну, изв?стно, съ работы. Какъ пойдетъ народъ, а мы съ тобой въ кусты схоронимся, чтобъ твоя хозяйка не видала.

А сама на всю избу заливается, хохочетъ.

– А то, молъ, разсерчаетъ твоя Марфа-то, старостиха.

Такъ что и самъ не знаетъ староста, шутитъ ли, или см?ется. А тутъ старикъ вошелъ обуваться, а она все свое, и свекора не стыдится. Нечего д?лать, пов?стилъ, какъ будто зат?мъ только приходилъ – бабамъ с?но[6 - В подлиннике: с?номъ] гресть въ заклахъ, мужикамъ возить,—и пошелъ съ палочкой по другимъ избамъ.– Кого и не сл?дуетъ, вс?хъ[7 - В подлиннике: вс?ми] пошлетъ; кто и винца поставитъ, и то мало спуска даетъ, а Маланьку безо всего, или вовсе отпуститъ, или выбираетъ, гд? полегче. Только она за это ничего ему не покорялась, а все см?ется, приду – говоритъ. То же и съ другими. Мало ли ей въ это л?то случаевъ было. Да и сама она говаривала. Никогда такого л?та не было. Сильная, здоровая, устали не знала, и все ей весело.—Уберется, выйдетъ на покосъ, ужъ солнышко повзойдетъ изъ за л?су около завтрака, пойдетъ съ солдаткой, п?сню заиграетъ. Идетъ разъ такимъ манеромъ черезъ рощу – покосъ на Калиновомъ лугу былъ. – Солнышко вышло, день красный, а въ л?су еще холодокъ стоитъ, роса каплетъ, птицы заливаются, а она пуще ихъ. Идетъ, платокъ красный, рубаха шитая, босикомъ, коты на веревочк?, только б?лыя ноги блестятъ да плечи подрагиваютъ. Вышли на поле, мужики господскую пашутъ. Много мужиковъ, сохъ 20 на 10 десятинахъ. Гришка Болхинъ ближе къ дорог? былъ, – шутникъ, мужикъ, – завид?лъ Маланью, завернулъ возжу, подошелъ поиграть, другiе побросали, со вс?ми см?ется. Такъ до завтрака пробалясничали бы, кабы не прикащикъ верхомъ.

– Что вы, сукины д?ти, такiе сякiе, короводы водить.

Рысью на нихъ запустилъ, такъ пашня подъ копытами давится, грузный челов?къ былъ.

– Вишь бляди, въ завтракъ на покосъ идутъ. Я васъ.

Да какъ Маланьку призналъ, такъ и сердце прошло, самъ съ ней посм?ялся.

– Вотъ я, – говоритъ, – тебя мужицкiй урокъ допахать заставлю.

– Чтожъ, давай соху, я выпашу проти мужика.

– Ну буде, буде. Идите, вонъ еще бабы идутъ. Пора, пора гресть. Ну, бабы, ну.

Совс?мъ другой сталъ.

Такъ, какъ пришла на лугъ, стали порядкомъ, какъ пошла передомъ ряды раскидывать, такъ рысью ажно, см?ется прикащикъ, а бабы ругаютъ, что чортъ, замучала. Зато какъ пора об?дать ли, домой, ужъ всегда ее къ прикащику посылаютъ; другiе ворчатъ, а она прямо къ начальнику, что, молъ, пора шабашить, бабы запот?ли, али какую штуку отмочитъ, и ничего. Разъ какая у ней съ прикащикомъ штука приключилась. Убирались съ покосами, стогъ кидали, а погода необстоятельная была, надо было до вечера кончить. За полдень безъ отдыха работали, и дворовые тутъ же были. Прикащикъ не отходилъ, за об?домъ домой посылалъ. Тутъ же, подъ березками, съ бабами с?лъ. Только пооб?далъ, – что, говоритъ, ты, кума Маланья,– онъ съ ней крестилъ; – спать не будешь?

– Н?тъ, зач?мъ спать.

– Поди ка сюда, поищи мн? въ голов?, Маланьюшка.

Легъ къ ней, она см?ется. Только бабы позаснули, и М[аланья] то задремала; гляд?ла, гляд?ла на него, красный, потный лежитъ, и задремала. Только глядь, а онъ поднялся, глаза красные выкатилъ, самъ какой то нескладный.

– Ты меня, – говоритъ, – приворотила, чертова баба.

Здоровый, толстый, схватилъ ее въ охабку, волочетъ въ чащу.

– Что ты, – говоритъ, – Андрей Ильичь, нельзя теперь, народъ проснется, срамъ, приходи, – говоритъ, – лучше посл?. Отпусти раньше народъ, а я останусь.

Такъ и уговорила. А какъ отпустилъ народъ, она впередъ вс?хъ дома была. Сказывалъ парнишка, Андрей Ильичъ долго все за стогомъ ходилъ. – И это ея первая охота была, что всякаго обнадежитъ, а потомъ посм?ется. Такъ-то, какъ прi?халъ баринъ въ самые Петровки, былъ съ нимъ камердинъ – такая бестiя продувная, что б?да. Самъ, бывало, разсказываетъ, какъ онъ у барина деньги таскаетъ, какъ онъ барина обманываетъ. Да это бы все ничего, только насчетъ <бабъ ужъ такой подлый, что страхъ>. Сбирались его тогда мужики побить, да и побили бы, спасибо, скоро у?халъ. А изъ нашего же брата. Полюбилась ему Маланька, сталъ тоже подъ?зжать, рубль серебра давалъ, синенькую, красенькую давалъ.

– Ничего, – говоритъ, – не хочу.

Такъ на хитрости поднялся. Старосту угостилъ что-ли, стакнулся съ нимъ. Весной еще было – молотили, темно начинали.

– Я, – говоритъ, – пол?зу на скирдъ, а ты и пошли скидать одну. Тамъ моя будетъ.

– Ладно.

Только вл?зла она на скирдъ, онъ къ ней.

– Постой, – говоритъ, – тутъ не ловко.

Взяла, снопы раскидала, яму сд?лала да его туда и столкни а сама долой, л?стницу сняла да на другой скирдъ, раскрыла

подаетъ. Разсв?ло ужъ, такъ сказала,—то-то см?ху было. Бабы сб?жались, партки съ него стащили, напихали хаботья и опять над?ли. Такъ все не пронялся, все старосту просилъ ее въ садъ посылать дорожки чистить. Тутъ то на нее баринъ наткнулся. И не слыхать за нимъ этаго прежде было. Видно, ужъ баба то хороша была. Только, – разсказывала сама, – смотрю, идетъ баринъ, дурной, худой такой, чудно какъ-то все на немъ. Прошелъ, я за работу, скребу; только хот?ла отдохнуть, смотрю – опять по дорожк? идетъ. Дорожки тамъ густыя, крытыя. Ну, думаю, по своему д?лу гуляетъ. Только покосилась на него, такъ и впился въ меня глазами. Такъ до об?да покою не давалъ, все ходитъ, смотритъ. Такъ измучалась, что б?да, на покос? легче. А не подходить. Баринъ то, видно, такъ на нее глядитъ, изв?стно, господамъ, д?лать нечего, а она думаетъ, за работой смотритъ, такъ старается, что одна всю дорожку выскребла. Только хорошо, идетъ этотъ камердинъ опять къ ней.