Книга надписей. Взгляд на библейскую археологию

Образец синайского письма

С 1550 года до н.э, то есть 3570 лет тому назад Древнеегипетское государство вступило в следующий период развития, называемый Новым Царством. Он длился до середины XI века до н. э. В это время египетское влияние начало быстро распространяться в Ханаане. Именно к середине этого периода относятся первые надписи на территории земли Ретену [2 - во II веке н.э римляне назовут ее Палестиной, греческим названием V века до н.э, которым древние греки именовали район нынешнего сектора Газа, где обитали филистимляне, на иврите – плиштим.]надписи алфавитом, схожим с синайскими надписями. Кто был автором этих коротких и достоверно не расшифрованных строк – сложно судить. Данных надписей найдено крайне мало. Они настолько коротки, что некоторые историки не причисляют их к настоящим надписям, а считают неким своеобразным видом орнамента. Все они относятся к памятникам так называемого протоханаанского алфавита. Малое количество памятников и их скудное содержание не дает ученым прочных оснований для того, чтобы уверенно связать между собой протосинайское и протоханаанское письмо. Тем не менее, предположение об их близком родстве имеет аргументы в свою пользу, базирующиеся на схожести знаков. Именно это протоханаанское письмо является первым настоящим алфавитом, предком всех современных алфавитов Европы и Ближнего Востока. И лишь недавно изыскания археологов открыли несколько текстов, свидетельствующих о его широком употреблении на земле Ханаана. Возможно, те самые рабы, что работали на бирюзовых рудниках, мигрировали назад в Ханаан, принеся с собой изобретенную ими ранее письменность,.

Первая длинная надпись уже следующим видом алфавитного письма – по мнению историков – принадлежала финикийскому царю Ахираму (Финикийские города-государства находились на территории современных Израиля, Ливана и Южной Сирии, а финикийцы были ближайшими родственниками нынешних евреев). Саркофаг Ахирама датировали XIII веком до н. э. Во всяком случае, так ранее считали археологи, опиравшиеся на найденные в гробнице царей Библа, рядом с саркофагом Ахирама, египетские вазы времен Рамсеса II. Да только вот незадача – Библия упоминает финикийского Ахирама, как союзника и друга Израильско-Иудейского царя Соломона, поставщика кедровых деревьев для кровли Иерусалимского храма[3 - Хирам, царь Тира, упоминается как данник ассирийского царя также в анналах Тиглатпаласара III в VIII веке до н. э. Вполне возможно существование нескольких царей с именем Ахирам. Вопрос, какому из них принадлежал саркофаг?]. Дополнительной помехой для археологов явилось и нахождение в той же гробнице около саркофага кипрских сосудов VIII века до н.э! Согласитесь, разрыв между египетскими и кипрскими находками составляет около полувека, так к какому веку относится каменный гроб Ахирама? Действительно ли этот памятник финикийской письменности насчитывает 3300 лет? Или всего 3000? Тем не менее, первичная датировка саркофага позволяла считать финикийский алфавит наиболее древним и относить его к родоначальникам всех остальных алфавитов.

Действительно – ушлые и смелые торговые люди финикийцы распространили свое знание в Грецию, где появился и оформился местный греческий алфавит, от которого пошли потом алфавиты Европы, а потомок финикийского письма – арамейское квадратное письмо – стало родоначальником алфавитных систем Азии. Приведем текст, выгравированный на саркофаге Ахирама целиком:

«Гробница, которую Иттобал, сын Ахирама, царя Библа, сделал для Ахирама, его отца, когда он поместил его в „дом вечности“. И если какой-нибудь царь среди царей или какой-нибудь правитель среди правителей или какой-нибудь военачальник среди военачальников нападёт на Библ и откроет гробницу, пусть его властный скипетр сломается, пусть трон его царства опрокинется, пусть мир покинет Библ! Что же до него самого, если он разрушит эту надпись, то…»

перевод мой – Л.В.

Однако, сегодня принято относить этот саркофаг к XI-Х векам до н. э., таким образом финикийский алфавит не может считаться самым древним из существующих. И пальма первенства все более переходит к протоханаанскому алфавиту.

Сравнение алфавитов Финикии, Израиля и Моава. Различия минимальны

Следует отметить, что цепочка синайский алфавит – протоханаанский алфавит – финикийский/еврейский алфавит не являлась единственным алфавитным письмом, авторство которого принадлежит западным семитам. Финикийцы действительно изобрели свой собственный, уникальный алфавит! Он появился в северной Финикии, в городе, который назывался Угарит. В нем было 30 знаков – базирующихся на шумеро-аккадской клинописи (в отличие от протосинайского письма, чьим образцом были египетские иерголифы) и создал его неизвестный финикийский гений в XV веке до н. э. К сожалению, или к счастью, этот алфавит остался локальным, чисто угаритским явлением. Но на нем дошло до нас большое количество надписей, позволяющих составить впечатление о финикийской литературе. Часть литературных сюжетов перекликается с библейскими текстами. Это неудивительно – финикийцы и евреи по языку и крови представляли собой братские народы, разница между ними была не более чем между россиянином из Воронежа и россиянином из Владимирской области, у первого из которых фрикативный «г», а второй «окает». Де-факто это был один народ с разными языковыми диалектами.

Только религия и культура у этих народов-братьев в корне различалась.

Итак, подытоживая факты, мы можем сказать с большой долей вероятности, что алфавиты возникли в результате приспособления египетских иероглифов (и месопотамской клинописи) к западносемитским языкам. Первый из них появился еще в XVIII веке до н.э на Синае, затем в XVI – XI веках до н.э в Ханаане (нынешнем Израиле), следующий этап – это развитие алфавита в Израильском царстве XI – VI веков до н.э, сопредельных с ним Моаве, Аммоне и финикийских городах. Оттуда величайшее изобретение человечества начало свой победный путь по земному шару.

Еврейская традиция приписывает изобретение алфавита величайшему пророку и законоучителю Моисею (Моше), выведшему евреев из Египта. Судя по всему, эта версия имеет право на существование – так как Моисей теоретически мог упростить египетскую иероглифику и привести ее к состоянию алфавита. На вопрос, мог ли один человек создать алфавит, сразу же всплывают в памяти великий армянский просветитель Месроп Маштоц, изобретатель армянских букв (есть версия, что этот универсальный гений разработал и грузинское письмо), монахи Кирилл и Мефодий – чей памятник украшает Старую Площадь в Москве, изобретатели сразу двух алфавитов для славянских языков, глаголицы и кириллицы. Дополнительно можно привести историю индейца-чероки Секвойи, который придумал алфавит для своего народа, стремясь уравнять его в правах с белыми американцами в начале XIX века. Чероки все равно истребили почти поголовно, а именем гениального изобретателя назвали самую рослую породу деревьев в мире. Вполне возможно, что через три тысячи лет наши далекие потомки будут воспринимать рассказ о Секвойе как красивую легенду. Точно так же, как противится нынешняя историческая наука теории о том, что алфавитное письмо изобрел пророк, с которым говорил Бог лицом к лицу. Или – что еще смелее предположить – получил от Бога. Кто знает, всплывет ли когда-нибудь еще более древняя надпись, записанная протоханаанским алфавитом, и содержащая слова Библейских текстов? Кто знает…

Слово «Иерусалим» (Йерушалем), записанное (сверху вниз) протоханаанским, палеоеврейским и квадратным арамейским шрифтом (который используется евреями и сегодня)

Библейские артефакты

Памятники из стран, окружавших Землю Израиля

Стела фараона Мернептаха – «Стела Израиля»

Фараону Египта Мернептаху в исторической перспективе могло весьма не повезти. Имя его, скорее всего, забылось и стерлось бы из истории человечества. Но случилось наоборот. Мернептах – один из наиболее упоминаемых историками фараонов Древнего Египта. Хотя слава его – это слава человека, который неожиданно попал в эпицентр важных событий, и о нем стало известно миру. При этом, как личность, этот человек стоит либо ничего, либо ничтожно мало.

Мернептах встал у кормила страны после смерти своего славного отца Рамсеса II Великого, правившего Верхним и Нижним Египтом около 66 лет (1279—1213 гг. до н.э). Рамсес II – в отличие от своего сына, стяжал и стяжает славу вполне заслужено. Годы правления этого величайшего фараона древности историки считают периодом наибольшего развития Египетского государства. После Рамсеса Великого государство на Ниле начало сначала медленно и неуловимо, а затем все быстрее и быстрее клониться к закату. При Рамсесе II территория Та-Кемет (так назывался Египет на древнеегипетском языке, «черная земля») вновь, после двухвекового перерыва, расширилась до своих максимальных пределов. Рамсес II последовательно повторил завоевательные походы Тутмоса III (фараона XVIII династии, правившего в 1479—1425 гг. до н.э), раздвинул границы Египетской державы до верхнего течения широкой реки Евфрат, заключил – после серии войн – прочный мир с царем Хеттской империи Хатуссили III. Для упрочения мирных отношений с северным соседом, Рамсес II взял в жены одну из дочерей Хатуссили. В доме нового мужа она получила египетское имя Маатхорнефрура и ее необыкновенная, «европейская» красота, как сообщает хронист в надписи на стене храма в Абу-Симбеле, «понравилась его величеству». В то благословенное время наступил региональный мир, период торговли и развития городских поселений, строительства памятников и общественных зданий, храмов и рынков. На дорогах царило спокойствие, шайки разбойников-грабителей караванов «хабиру» затихли и не показывались из-за придорожного холма. Египетские гарнизоны стояли в городках Ханаана, твердо храня «египетский мир» и поддерживая культурное и политическое влияние Та-Кемет на территории «горемычного Ретену»[4 - так египтяне именовали Ханаан]. Хеттская держава на севере получила недолгую передышку от многочисленных войн, нападения на нее «народов моря» в то время не приобрели еще разрушительной силы, которую они обретут веком позже. В северной Месопотамии набирала силу новая держава – Ассирия. Это были, воистину, вымоленные у многочисленных богов годы покоя, принесшие свои плоды исстрадавшемуся «плодородному полумесяцу». Но мир – всего лишь состояние отсутствия войны. Пройдет лишь сотня лет – и привычный мир изменится настолько, что мы не узнаем его. Египет охватит кризис, вызванный исполинским переселением «народов моря», основная масса держав «плодородного полумесяца», тогдашней ойкумены, исчезнет. Но для этого должны пройти сто лет. А пока Египтом правил Рамсес II, чья власть, как я уже отметил, простиралась от четвертого нильского порога на юге до верховьев Евфрата на Севере. Взгляните на карту – сегодня на этом пространстве расположено несколько государств: Египет, Израиль, Ливан, Иордания и Сирия! А в середине XIII века до н.э все это была держава Та-Кемет, у руля которой находился фараон Рамсес Усир-Маат-Ра Сетепен-ра («сильный правдой бога Ра, избранник Ра»).

От времен Рамсеса II, до нас дошло совершенно невообразимое, даже по меркам Древнего Египта, количество памятников материальной культуры – от величественных архитектурных сооружений до небольших статуэток, печатей, маленьких амулетов. Рамсес стал для современного обывателя, помимо Хеопса с его пирамидой и Эхнатона с культом солнца, олицетворением собственно Древнего Египта. Скажите про себя слово фараон – сразу же вспомнится имя Рамсес, подумайте о древнем Египте – в памяти всплывут пирамиды, сфинкс, Хеопс и, опять же, Рамсес. Приезжайте в туристическую поездку в Египет – Рамсес будет глядеть на вас своими древними фараоновыми глазами отовсюду, с вывесок магазинов, отелей, сувенирных лавок… даже автомобиль египетского производства выпускался в далекие уже 60-е годы XX века, «Рамсес». Действительно, более чем шесть десятков лет его славного и устойчивого правления стали знаковым событием в истории одного из древнейших государств мира. Мало кто из монархов и правителей современности перещеголял Рамсеса II длиной своего правления. Да и плодовитостью великий фараон тоже отличился – у него было около сотни детей от 6 официальных жен (об одной из них, хеттеянке, мы уже упоминали) и неизвестного досконально числа наложниц. Более десятка царских детей скончались еще при жизни отца, уйдя в мир иной по тем или иным причинам; отец горевал, молился богам, воздвигал детям богатые гробницы и продолжал править дальше. Сыновьям Великого оставалось лишь вздыхать в мечтах о троне, либо перестать думать о принятии на себя государственных забот и заниматься, хотя бы, охотой или коллекционировать печати с жуками-скарабеями. Унаследовать престол Верхнего и Нижнего Египта повезло тринадцатому сыну Рамсеса – четвертому ребенку его третьей жены Иситнофрет, Мернептаху. Именно этого сына дряхлеющий отец приблизил к себе на седьмом десятке лет своего правления, именно ему передал скипетр и двойную красно-белую корону Империи.

Статуэтка Мернептаха, Лувр

Ожидал власти Мернептах долго, и получил ее в более чем почтенном для древнего египтянина возрасте шестидесяти лет. Этот срок и сегодня для многих является сроком начала старения. В Древнем Египте мало кто доживал до столь почтенного возраста, поэтому Мернептах ощущал себя стариком, на которого свалилось тяжкое бремя правления огромной державой. Чувствуя бренность свою и краткость отпущенного богами срока, сын великого Рамсеса постарался проявить себя так, чтобы не посрамить славы отца (заметим, что в любом случае Мернептах не смог бы отлынивать от государственных дел, удить рыбок в придворном пруду, валяться на солнышке, грея пузо и поглаживая по голове любимых служанок – не та порода, не та должность). Правил пожилой фараон энергично, стараясь во всем подражать предкам и совершить как можно больше военных и мирных подвигов за свое десятилетнее правление. Насколько ему это удалось – судить трудно. Иной раз, тень собственного отца бывает настолько густой и темной, что никакими силами не удается выйти из нее даже на краткий миг. Сколько не старайся, о тебе не вспомнят иначе как о сыне того-то и того-то. И если для египтян Мернептах, возможно, забылся как личность через пару десятков лет, ведь народная память коротка, для нас он стал чуть ли не одним из самых известных правителей Египта, чье имя вспоминается не раз, и не два. И вновь – не из-за побед своих (которые он, кстати, одерживал – об этом ниже), а потому, что оставил после себя некий памятник. Рукотворный, но весьма значительный в перспективе исторической.

Здесь стоит сделать некоторое отступление от разбора личностных качеств фараонов и важности их деяний на арене Древнего Востока, и кратко рассказать о роли того человека, без которого мы бы ничего не знали ни о фараонах, ни об истории древнейшего из мировых государств в целом. Поговорим немного о неприметном египетском писце.

В Древнем Египте особо ценилась грамотность. У нее был даже свой особый бог – бог письма Тот. Она давалась лишь богатым слоям населения, причем, и внутри этой категории далеко не каждому приходилось научиться хотя бы начаткам этого знания. Занятия в школе стоили дорого, не все могли позволить обучить своего ребенка читать и писать. Этому в немалой мере способствовало и само иероглифическое египетское письмо и его курсивный, иератический стиль, сложное, малоприспособленное для быстрого заучивания. Шутка ли – выучить более шести тысяч знаков, часть из которых имеет фонетическое, а часть смысловое значения. Такая задача далеко не каждому под силу! Нынешний школьник проклял бы и иероглифы, и египетских богов, и свою тяжелую долю, взвали ему такой груз на спину средняя общеобразовательная школа. Аналогией писцовой школы может послужить физмат МГУ – в который поступали единицы и заканчивали еще менее, но это были особые люди! Поэтому прошедший долгую стезю обучения, египетский писец принадлежал к одной из наиболее почитаемых категорий населения, к его особой касте, можно сказать, почти божественной. Многие из представителей этой профессии позволяли возводить для себя гробницы, по пышности сравнимые с гробницами иных малозначительных фараонов (конечно, на собственную пирамиду с аллеей сфинксов писец рассчитывать не мог).

Однако, долгое изучение неповоротливой, ригидной и мало приспособленной для быстрого выражения мыслей системы письма выработало у придворных писцов особый стиль повествования, состоящий из пышных восхвалений в адрес гегемона-царя и его многочисленных подвигов на ниве строительства, войн, жертвоприношений. Любое деяние фараона, сына и любимца богов, сопровождалось пространными и многословными посвятительными надписями, для них не жалели дорогого писчего материала – камня. На граните и диорите, базальте и мягком известняке дошли до нас тысячи надписей, в которых поступки фараонов гиперболизируются до совершенно фантастических масштабов, иной раз совершенно вразрез с исторической правдой. Зачастую каменные летописи сопровождаются барельефами или фресками, на которых устрашающая огромная богоподобная фигура фараона возвышается над маленькими человеческими фигурками воинов, слуг, представителей других народов. Подобная известная надпись, например, повествует о славной победе Рамсеса II над хеттами при городе Кадеше. На самом деле рассказ об этом знаковом для истории Ближнего Востока событии существует и в хеттской версии, с другой, так сказать, стороны фронта. Однако там он оканчивается диаметрально противоположным результатом – по словам хеттского летописца, великий царь страны Хатти, якобы, наголову разбил египтян. Истина, скорее всего, лежала посередине. Как же эти хвастливые хвалебные надписи не были похожи на емкий, афористичный текст библейских хроник, в котором отсутствуют – как класс – восхваления царей и пророков!

Стела Мернептаха, Египетский музей, Каир.

Вернемся к Мернептаху, главному герою нашего повествования. Почти сразу после начала своего правления он затеял серию широкомасштабных военных походов с целью смирить мятежи в провинциях. Мятежи после смерти очередного фараона являлись совершенно обычным делом для населения захваченных этим фараоном земель. Основные походы фараон направил против племен ливийцев[5 - древние ливийцы – предки современных берберов. европеоидный народ, проживавший на территории Северной Африки в III – I тысячелетиях до н.э] на Западе, но досталось от египетских войск и Нубии на юге, и «горемычной Ретену», Ханаану (Леванту) на северо-востоке. По приказу Мернептаха, его победы были увековечены писцами и каменотесами в каменных стелах и на стенах храмов. Славный египетский придворный писец не подвел своего сюзерена. Пышные гиперболы, похвалы, сравнение с богами и возвеличивание имени фараона ему удались на сей раз как никогда хорошо. Но из многих, дошедших до нас надписей периода правления Мернептаха, речь пойдет только об одной, выполненной на стеле из прекрасного черного гранита. Заметим попутно, что Мернептах с немалым удовольствием использовал в качестве материала для своих памятников уже готовые камни и стелы из построек, воздвигнутых прежними правителями Египта. И в данном случае он остался верен своей традиции – надпись о новых победах Мернептаха была высечена на обратной стороне стелы Аменхотепа III, фараона великого и известного своими завоеваниями, жившего на полторы с лишним сотни лет до Мернептаха. Если перенести данное действие не более понятную русскоязычному читателю почву, предположим, что при Николае Втором использовали для строительства его памятников постаменты монументов Екатерины Великой. У Мернептаха к монументам времен Аменхотепа III была какая-то особая, очень сильная, любовь. По его приказу камни из архитектурных ансамблей именно этого фараона широко использовались для строительства заупокойных храмов, молелен, статуй Менрептаха. Остается гадать, почему именно Аменхотеп III столь привлек нашего героя своим качественным строительным материалом. Но эти загадки оставим египтологам и знатокам личностей человеческих. Пусть они пытаются через более чем три тысячи лет понять тонкую натуру престарелого фараона.

Египтологи – это особый вид археолога, возможно, наиболее часто появлявшийся в лучах славы и на первых страницах газет начиная с конца XIX начала ХХ века, а раздел археологии, которым оные египтологи занимались, получил свое особое название египтология. Основателем данного направления науки явился великий английский археолог, мыслитель и философ Флиндрес Питри. Именно он проводил раскопки заупокойного храма Мернептаха в Луксоре в 1896 году. Отец египтологии в частности, и современной археологии в целом заслуживает написания о себе отдельной книги. В нашем повествовании мы вскользь упомянем о том, что он провел долгие годы на раскопках памятников Древнего Египта, фактически, проведя планомерные и широкие работы по открытию львиной доли погребенных в песках древнеегипетских городов и храмов. И это – подчеркиваю – почти в одиночку!

Помимо своей практической деятельности, Питри заложил два основных теоретических принципа археологической науки: стратиграфию и хронологию по керамике. Благодаря этим принципам археологи, еще до изобретения радиоуглеродного метода анализа, определяли период, к которому относится тот или иной раскопанный ими объект. Ближе к концу своей долгой насыщенной жизни Питри работал на территории Земли Израиля (в Лахише, Гезере и Иерусалиме) и умер (лишь немного не дожив до возраста Рамсеса II) в Святом Городе Иерусалиме, в бывшей больнице Русской Духовной миссии на улице Яффо, недалеко от стен Старого Города. Отца египтологии похоронили на протестантском кладбище на горе Сион. Над его могилой поставили памятник с древнеегипестким символом «анкх». Именем великого археолога был назван Египетский музей в Каире.

Раскопки Питри производил очень основательно, тщательнейшим образом фиксируя каждую, самую малую, находку. Иероглифические надписи расшифровывались самим ученым, в совершенстве овладевшим древнеегипетским языком. Луксор 1896 года стал одним из звездных мест его научной карьеры. Во время раскопок луксорского храма рабочие нашли упомянутую выше гранитную стелу. На лицевой стороне трехметрового монумента была высечена надпись, прославлявшая фараона Аменхотепа III и размах его строительных работ. В этой надписи не было ничего необычного и представлявшего особый интерес для истории – стандартная посвятительная надпись, не более того. Но когда плиту с трудом перевернули – взору Питри предстала надпись сравнительно более молодая и намного более интересная. Фрагмент надписи – а это был список побед фараона Мернептаха – я привожу в переводе на русский язык. По сообщениям очевидцев, Питри читал ее с огромным волнением. По рассказам современников, великий археолог обладал умением искренне и по-юношески темпераментно радоваться своим открытиям, сохраняя при этом аналитические способности и осторожность настоящего ученого. В данном случае речь шла о «находке всей его жизни».

Велика радость Египта

Радость охватила города

Они расскажут о победе одержанной Мернептахом

Хотеп-Хир-Маат, силой его. До чего любим

Он, вечный правитель. До чего велик фараон

Среди богов. До чего он счастлив господин повелевающий

Пребывающий в покое и говорящий, или идущий в дальнюю дорогу.

Нет страха в сердцах людей, укрепленные города

Не нуждаются в защите. Колодцы открыты, те кто на стенах

Загорелые от лучей солнца. Изгнанные правители вернулись в мире.

Никто не поднимет голову у Девяти Луков (Девять Луков – окружающие Египет страны – Л.В).

Успокоена Техену, молчат хетты.

Очищен Ханаан от всякого зла

Взят Ашкелон

Взят Гезер, Йенноам стала как если бы ее не было вовсе

Израиль уничтожен и нет его семени (выделено мной – Л.В)

Ханаан стал вдовой из-за Египта

Во всех землях мир.Все кочевники пленены

Фараоном верхнего и нижнего Египта Мернептахом! (перевод мой – Л.В)

Как не понять восторга великого археолога? Его руки прикасались к первому внебиблейскому свидетельству существования еврейского народа. Следует пояснить читателю, что Питри раскопал стелу Менрептаха в последние годы XIX века, века, в котором критическое отношение к Библии как к историческому источнику достигло апогея. Труды Юлия Вельгаузена, немецкого ориенталиста из Марбурга, казалось, камня на камне не оставили от библейского текста, доказав его многослойность, противоречивость, и, что было основным в глазах критика, полную неисторичность. Век XIX, железный… век бурного развития техники, век науки, век неверия во все религиозные догмы, век окончательного сокрушения канонов и победного шествия материализма по развалинам клерикальных постулатов. Век революций и войн, пара и бездымного пороха, воздухоплавания и зарождения микробиологии. Как модно было это в то время – критиковать Библию, смеяться над креационизмом, гордо заявить о своем, человеческом «Я» в пику покорности воле Всевышнего. Именно в этом веке возник в гениальном озлобленном сознании немецкого философа Фридриха Ницше призрак Юберменша, начал свои шаги, пока еще робкие, призрак коммунизма, рожденный Карлом Марксом. В XIX веке зародились расовые теории, заплясали язычки мирового костра, в огне которого уже в следующем, ХХ веке сгорят десятки миллионов людей. И вдруг – из глубины веков, из полулегендарного и манящего Древнего Египта голосом давно умершего писца фараона Мернептаха заговорила каменная стела, перекликаясь со словами раскритикованной и опозоренной Книги Книг.

Израиль уничтожен и нет его семени