Русская невестка. Роман

– Арсен, хочешь погладить собачку? – спросила Елена, ничего не поняв из их короткого разговора, поскольку они говорили на своем языке.

– Нет, не хочу, меня к нему на аркане не затащишь… Кстати, тебе тоже хватит, иначе это добром не кончится.

Елена поднялась.

– Ну, песик, меня призывает грозный муж! Но ты не думай, я буду к тебе часто приходить. И вообще, мы с тобой будем друзьями.

Когда она отошла, пес тоскливо заскулил, пошел было за нею, но железная цепь отбросила его назад.

Из-за угла дома выглянула сестра Арсена – Арфик.

– Мушег, тебя отец зовет!

– Иду! Гришик, пойдем.

Когда они ушли, Арсен почувствовал, что прежней живости в Елене нет, она стала сдержаннее. Впрочем, он и сам чувствовал то же самое. К нему вернулась позабытая было скованность первых минут встречи с родными. Он понимал, конечно, что встреча вышла не совсем такой, как хотелось. И все время ждал, что Елена сейчас спросит: «А что там на улице сказала твоя мать и что ты ей ответил, и почему после твоих слов все вдруг стали улыбаться?» Он боялся этих вопросов, напряженно ждал их и не знал, что ответить… Сказать правду, соврать или обратить все в шутку? Нахмурив брови, сказать, что ей не обязательно все знать?.. Они стояли позади дома под большим гранатовым деревом, увешанным недозрелыми плодами. Елена дотрагивалась до них кончиками пальцев, кожей ощущая их шершавую твердость. Арсен хотел начать рассказ о том, как красиво цветет гранат, но раздумал. Очень уж утомительно было долго держаться на фальшивой ноте. Елена, однако, сама спросила:

– А правда, что гранат красиво цветет?

– Да, очень.

Елена коротко, но испытующе смотрела на Арсена.

– Ты, наверное, устал? Пойдем в дом?

Арсен опешил:

– Ты хочешь в дом?

– О Господи… – рассмеялась Елена. – О чем ты думаешь?

– О чем?

– Я не знаю, по-моему, тебя что-то тревожит. Что-нибудь случилось? Ведь, кажется, все было нормально!

– Конечно, нормально! А как еще должно быть?

– Ну, пойдем? Постой, я сейчас сорву несколько огурцов, люблю прямо с грядки!

Она нагнулась, поворошила широкие листья, прикрывающие грядки, сорвала штук пять крупных огурцов и, прижимая их к груди, вернулась к Арсену.

– Меня не будут ругать?

– Будут, – сказал он серьезно. – За то, что мало сорвала, и еще за то, что не умеешь выбирать огурцы.

– Как не умею? – возмутилась Елена. – Смотри, какие крупные, сочные!

– Вот-вот, сочные, сплошная вода и семечки. Они же перезрели! Ты вообще ни черта не умеешь делать!

– Я?.. Не умею? Ну-ка повтори!

Арсен привлек ее к себе и поцеловал в висок.

– Ты – чудо, моя Елена! Маленькое синеглазое чудо.

– Вот это уже деловой разговор. Ну, пошли?

– Пошли, – кивнул он, чувствуя, как волна тревоги медленно его отпускает.

«Да и что, собственно, случилось? – думал он. – Старая женщина сказала то, что действительно чувствовала. Она ведь тоже по-своему права. Лена это поняла раньше меня…»

Уже у самого дома Елена опять остановилась.

– Ой, какая прелесть! Это ваш теленок?

– Ну а чей же, по-твоему?

Она сунула огурцы Арсену и подбежала к полугодовалому теленку с белой звездочкой на лбу, опустилась перед ним на корточки.

– Бычок ты мой маленький, какие же у тебя большие и грустные глаза. Обидели тебя, привязали к этому столбу, а тебе порезвиться хочется, побегать по двору. – Она ласково провела ладонью по плоскому лбу теленка, почесала за ушами. Теленок изогнул шею и достал шершавым языком ее руки. Елена подставила ладонь, теленок стал жадно лизать, от удовольствия даже зажмурился.

– Вкусно?

– Вкусно. От него парным молоком пахнет!

– Ну ладно, Лена, ты еще успеешь с ним наиграться, он у нас парень лихой. Возьми свои огурцы, пойдем.

В дом они вошли вместе. В разных концах довольно просторной комнаты сидели домочадцы – на стульях, на тахте, на старомодном диване с высокой спинкой. Трудно было сразу определить, разговаривали они до этого или молчали. Но вид у всех был примерно такой, какой бывает у людей, собравшихся в ожидании, когда привезут из больницы гроб с покойником. Елена с ходу подошла к свекрови и показала огурцы:

– Мама, посмотрите сами, разве я плохие огурцы нарвала? Арсен говорит, что я не умею выбирать!

Мать, естественно, не поняв ни слова, растерянно повернулась к дочери за помощью. Арфик, смеясь, перевела ей слова Елены. Лицо матери мгновенно расцвело широкой улыбкой. В порыве нахлынувшей нежности она обхватила Елену за плечи и привлекла к себе.

– Арсен не знает, бала джан[2 - Бала джан – ласковое обращение к ребенку (арм.).]. Что он понимает в таких делах? Это самые лучшие огурцы в огороде.

Арфик перевела эти слова Елене.

Наблюдая эту сценку, Арсен почувствовал себя счастливейшим из смертных.

– Ну, скажешь тоже… не знает, – проворчал он с притворной сердитостью.

– А я знаю, как по-армянски «не знает»! Чгитэ! Верно? – под общий смех сообщила Елена. – Арсен меня учит армянскому.

Арсен наблюдал за тем, как теплые благожелательные улыбки уверенно расцветают на лицах сестры, отца, матери, Мушега, даже детей.

Появление Елены в этой комнате, казавшейся тесной и темной от множества людей, словно осветило лица и каждый угол помещения. И в то же время Арсен чувствовал себя сбитым с толку. Елена так просто и так естественно назвала свекровь мамой, будто та ее родила, и так непринужденно заговорила об этих злополучных огурцах, что заставила всех смеяться, хотя Арсен мог поклясться, что минуту назад им было не до смеха. Нетрудно было догадаться, что в известной мере Елена играла, лицедействовала (без этого, вероятно, не обойтись), но играть так, чтобы включить в эту игру остальных, заставить их подыгрывать ей… Это сбивало его с толку, и, надо признать, впервые в жизни он понял, что можно чувствовать себя одураченным, радуясь этому… «Но вот что любопытно, – размышлял Арсен про себя, – неужели Елена, играя, обманула всех взрослых людей, поживших на свете и уж наверняка кое-что знавших о жизни? Ведь никто из них не принял всерьез то, что она так запросто назвала свекровь мамой, ибо все знали, что она отдает дань общепринятому, равно как знали и то, что огурцы действительно не самые лучшие в огороде. Да и само появление Елены в комнате… то, что она так просто подошла к матери и с притворно обиженным видом сообщила о том, как Арсен отозвался о ее умении выбирать эти самые огурцы… В чем же дело?» А дело было в том, что ее игра никого не обманула. Просто, как все умные, добрые от природы люди, они почувствовали, что Елена сознательно, поскольку другого пути не было, открыто, не таясь, доверилась именно этой, каким-то шестым чувством разгаданной ею, природной доброте этих людей, почти уверенная (иначе не пошла бы на такой риск, хотя бы из опасения показаться пустой и легкомысленной), что они не только правильно поймут, но и примут ее игру. И не ошиблась.

Однако в ту же минуту игра закончилась, за ее дальнейшей ненадобностью.