Право на новую жизнь

Когда Инна Викторовна увидела погром на кухне, то пришла в ужас. Бросив сумки с продуктами в дверях, она принялась кричать на мужа. Тот, не оправдываясь ни грамма, пошел в атаку: он кричал бранными словами, обзывая женщину плохой хозяйкой и матерью, которая слишком мало зарабатывает, чтобы семья жила более достойно.

– Я три месяца откладывала деньги с зарплаты на эту кастрюлю, отказывала себе во всем: не покупала лишних трусов, каждый вечер чинила порванные колготки, а ты, лентяй безработный, тоже и делаешь, что спишь да ешь, живешь на мои деньги в моем доме. От тебя нет ни капельки помощи! Ни на работу не ходишь, ни дома ничего не делаешь.

– Заткнись! – закричал Сергей таким страшным голосом, что Инна Викторовна попятилась назад, боясь получить удар в лицо. – Заткнись, я здесь хозяин и только мне дано право решать, кто что будет делать.

– Какой ты хозяин? Посмотри на себя. Одет как бомж, выглядишь как бомж. От тебя воняет хуже, чем от собаки! Хотя бы нанялся на неполный рабочий день, чтобы хоть капельку помочь мне, – голос женщины задрожал, на глаза навернулись слезы.

– Замолчи, дура сумасшедшая! Еще хоть раз крикнешь на меня, упеку в психушку, у меня много связей, а квартиру перепишу на себя, чтобы поделом было, и детенышей твоих в детдом сдам, поняла?

Инна Викторовна заплакала. Сергей же с ухмылкой смотрел на нее сверху вниз, упиваясь своим призрачным могуществом. Хоть где-то он может показать себя во всей «красе».

Вероника с Даниилом стояли в коридоре, прислушиваясь к каждому слову. И хотя ссоры в их семье были обычным явлением, дети все равно испытывали страх и стыд за родителей, ставящие свои собственные интересы выше детских.

Крики не прекращались, и все из-за сковородки, у которой сломалась ручка. Инна Викторовна повторила еще раз для Сергея историю о ее покупке и с каким трудом ей удалось приобрести новую сковородку, которая теперь лежала на полу, вымазанная подгоревшим омлетом.

– Да плевал я на эту сковородку! – закричал мужчина. В ярости стукнув кулаком по столу. – Плевал, поняла? Кстати, ты мне пиво купила?

– А с каких пор я обязана покупать тебе пиво, если мне на еду денег не хватает? Иди работать и можешь тогда тратить свои деньги на что угодно!

Сергей оскалился, готовый разорвать жену за такие слова, но в последний момент передумал и вышел из кухни. В дверях он на секунду остановился и, чтобы сделать Инне Викторовне побольнее, пнул пакеты с продуктами и ушел.

Дети в это время отсиживались в спальне, дабы не попасться на глаза Сергею, который в порыве ярости мог обрушить увесистый кулак на тех, кто явно слабее его, дабы хоть на миг почувствовать свое призрачное могущество. Минут десять сидела Вероника на диване, прижав к себе братика, боясь показаться на глаза матери. Девушка прекрасно понимала, что превратится в боксерскую грушу, на которую возложат все грехи человечества, ибо она никогда не могла постоять за себя. Робкая по характеру, Вероника принимала на себя все удары судьбы, выпавшие на ее долю, на такую еще юную девушку. Кроме бабушки не было у нее заступников. Был еще Данилка, который горячо любил ее, но куда ребенку было справиться с родителями? Правда, он не раз обещал сестре как только вырастет, то поможет ей, а пока приходилось жить в ожидании, что однажды справедливость восторжествует и у Веронике начнется новая, куда более счастливая жизнь.

От таких мыслей тоска еще с большей силой завладела ее душой. Дабы не заплакать, девушка покрепче обняла Данилку. Чувствуя тепло, исходившее от него.

Вдруг дверь отворилась и в проходе показалась Инна Викторовна в домашней одежде. Уставшим видом она окинула детей и сказала:

– Чего тут расселись? Быстро марш на кухню мне помогать!

Когда Вероника, взяв Данилку за руку, направилась вслед за матерью, та обернулась и оборонила:

– Я говорила тебе, Вер. Данилка может идти играть.

– Но я хочу остаться с Вероникой! – воскликнул мальчик.

– Сыночек, – как можно ласковее ответила Инна Викторовна, хотя голос ее дрожал от злости, – сынок, иди поиграй в игрушки или посмотри мультфильм. Мы скоро будем ужинать.

Спорить с матерью не хотелось. Даниил обиженно выпятил нижнюю губу и, опустив голову, пошел в спальню, где были его игрушки.

Вероника в таких случаях всегда завидовала брату, хотя боялась признаться в этом даже самой себе. На кухне, думала она, мать снова вспомнит о ее тройках и об ее отце, который перестал платить алименты, как только потерял работу. Так оно и вышло. Вместо помощи Инна Викторовна приказала дочери почистить картошку, а сама принялась жарить котлеты. Во время готовки женщина искоса взглянула на Веронику и спросила:

– Почему, когда я прихожу, дома так грязно? Трудно помыть посуду за собой?

– Мама, я мыла посуду и полы протерла, а после этого отправилась забирать Даньку из детского сада.

– А остальное время чем занималась? Опять в Интернете сидела?

– Я уроки делала. У меня не было сегодня ни минуты свободного времени.

– Да, ты просто все медленно делаешь, потому как туго соображаешь. Я работаю одна на всю семью, плюс дома все делаю, а вы только живете за мой счет да пользуетесь моими трудами! – Инна Викторовна завелась.

Долгое время девушка выслушивала историю о ее семье и родословной. Все было не новым: мало денег, ноль помощи, схожесть с отцом и «подлость» бабушки, которая «настраивает» внучку против матери. Устав вконец выслушивать негатив по отношению к себе, Вероника бросила чистить картошку и ответила:

– Мама, если я такая плохая. Почему не отпустишь меня к бабушке?

Женщина метнула на нее злой взгляд и проговорила:

– Это тебя старая ведьма – твоя бабка, научила разговаривать со мной в таком тоне, да?

– Нет.

– Хватит врать! Опять она сегодня звонила? Смотри, а не то обрублю все связи с бабкой, больше вообще ее не увидишь.

– Я с ней не говорила сегодня, у меня был очень тяжелый день, – попыталась оправдаться Вероника, презирая себя за слабохарактерность.

– Так я тебе и поверила, да у тебя мозгов не хватит высказать собственное мнение.

Разговор становился опасным. Снова может быть упомянут непутевый отец, чей характер унаследовала девушка, да ее плохая учеба в школе. При этом Инна Викторовна не хотела признавать свою ошибку в том, что после второго замужества совсем забыла о дочери. Она считала, что все неудачи – это вина исключительно Вероники, а она, мать, тут абсолютно не при чем.

Ужинали молча. Данилка то и дело давился котлетами, да это и понятно. Инна Викторовна, дабы сэкономить, покупала самый дешевый фарш, состоящий в основном из жил и жира, которые большинство покупали для кошечек и собак. Мяса практически не было, котлеты получились маленькими и рыхлыми, их невозможно было есть, но иного они и не ждали, рады и такому. Сергей всегда косо поглядывал на Веронику, про себя считая, сколько котлет она съела, ему казалось, что девушка их объедает и из-за нее в семье нет денег.

Бросив вилку, мужчина уперся локтями в стол и сказал:

– Инн, а еще котлеты есть?

– Нет, – раздраженно ответила женщина, – у меня не хватило денег на килограмм фарша, пришлось брать столько, сколько могла. Каждому по две котлеты.

– Я больше не хочу есть, – простонал Даниил, ковыряясь в тарелке.

– Ешь, сынок, больше ничего нет, – ласково ответила Инна Викторовна, поглаживая сына по голове.

– Не хочу есть. Еда невкусная, в садике лучше кормят, – не утихал мальчик, явно стараясь разозлить родителей.

– Мать сказала ешь, значит, ешь, – проговорил Сергей, раздраженный не меньше сына безвкусными котлетами.

Данилка упрямился, ковыряя все время в тарелке. Инна Викторовна не выдержала и, забрав его ужин, сказала:

– Не хочешь, не кушай.

– Я «Лунтик» хочу смотреть.

– Иди смотри, сынок, – ответил Сергей, горячо любящий сына.

Мальчик с веселым смехом убежал к телевизору. За столом осталось три человека. Вероника тихо накалывала на вилку котлеты, боясь шевельнуться лишний раз. Всегда совместные времяпровождения оборачивались для нее пытками: ее любо не замечали, но чаще всего унижали, стараясь побольнее надавить на те места, которые и ей самой не нравились, а именно: инфантильность ее отца, внешность серой мышки, старая одежда, редкие волосы, мешки под глазами, как будто девушка сама была виновата в том, что такая родилась.

И как только она об этом подумала, Сергей обернулся в ее сторону и спросил:

– А ты чего копаешься? Тоже есть не хочешь?