Пятьдесят три письма моему любимому

Ну конечно. Сын Боба. Вернулся домой на каникулы. Как я могла забыть?

– Райан? – спросила я, краснея, потому что он оценивающе разглядывал меня с ног до головы.

– Райан – это я. – Из-за его плеча высунулась голова. – А это Трой. А ты кто?

– Заходи-заходи, – раздался знакомый голос Боба. – Привет, Шейда. – Он вышел вперед и открыл мне дверь. – Мальчики, это моя помощница. Ведите себя хорошо. – Он строго посмотрел на них. – Шейда, я оставил тебе записку. Вернусь через пару часов.

– Конечно. – Опустив голову, я протиснулась мимо двух жестких мускулистых тел и прошла прямо в офис.

– Черт возьми. Папина помощница? Ну и штучка! – сказал Райан.

– Охолонись, приятель. Она замужем, – услышала я ответ Троя.

Я уронила бумаги на стол. Обручальное кольцо. Он заметил его. И бежал. Буквально. Я непроизвольно улыбнулась.

– Боже-боже-боже! – Джейн, вбежав в кабинет, закрыла за собой дверь. – Ты видела приятеля Райана?

– Да, – рассмеялась я.

До полудня было далеко, но Джейн уже на ногах, уже причесана и с накрашенными глазами.

– Вчера он мыл тут свою машину. Без. Майки. Е-е-е-е-е! – заверещала она. Потом, приоткрыв щелку в двери, выглянула наружу. – Он такой клевый!

– Джейн? – спросила я. – Ты когда-нибудь видела красных бабочек?

– Красных бабочек? – Обернулась она. – А такие бывают?

– Конечно, бывают, – Трой просунул голову в дверь. – Я сам видел одну этим утром.

– Ну да, конечно, – ответила Джейн. – А как она называется?

– Свекольная бабочка.

* * *

Я уставилась на красного монарха.

– Так ты все это выдумал? Свекольных бабочек не существует? – спросила я, стараясь заглушить усиливающийся шум в ушах.

– Конечно, существуют. – Он заметил, как я заливаюсь краской. – Вот она перед нами.

Время замерло и растянулось. Я зависла в нем, паря в воздухе, невесомая, запыхавшаяся.

В этот момент бабочка решила выбраться на свободу. Она присела на краешек коробки, сложив крылышки. Белые точки на них смотрели на нас, точно глаза. Волшебная долина манила, но бабочка продолжала цепляться за свою клетку.

– Ну давай же, лети, черт возьми! – сказал Трой.

Монарх расправил крылышки, впитывая солнечное тепло, потом поднял их и вспорхнул в воздух. Он поднялся над нашими головами, хрупкий алый всполох над золотой долиной.

– Надеюсь, она справится, – сказала я.

Каждый год бабочки-монархи миллионами улетают на юг, совершая кругосветное путешествие во много тысяч километров.

– Ни одна бабочка не пролетает весь путь, – ответил Трой. – На это нужно четыре или пять поколений.

– Очень грустно, – сказала я. – Но так красиво. Оставаясь, она умирает. И улетая, умирает тоже.

Мы смотрели, как она скользит в воздухе все дальше и дальше, пока не исчезла, слившись с фоном осенних листьев.

– Мы все умрем, Шейда, – повернувшись, он поглядел на меня. – Важно, какой выбор мы сделаем.

– В этом все дело, да? – спросила я. – Ты хочешь, чтобы я сделала выбор?

Солнце начинало садиться, и в воздухе появилась прохлада. Он стянул вместе полы моего пальто. – Неважно, чего я хочу. Или чего хотят все остальные. Чего хочешь ты сама, Шейда?

– Не надо, – сказала я, чувствуя, как крошечные ростки надежды начинают пробиваться из давно забытых могил. – Разве ты сам не видишь, что творишь?

– В том, что касается тебя, я становлюсь слепым, Шейда. – Он приподнял мой подбородок. – Я вижу только тебя. Не мать, не жену, не работника, ничего такого. Только тебя, Шейда.

Лучи заходящего солнца падали ему на лицо. Его глаза сияли, как два голубых зонта с темными точками в центре и золотыми спицами. Отблеск в волосах смягчал черты лица, и он казался гораздо более ранимым.

– Ты видишь только то, чего не можешь получить, – ответила я.

– Может быть. А может, ты была во мне так долго, что там не осталось места больше ни для кого.

Я резко втянула носом воздух.

– Ты выдумал обо мне то, чего во мне нет. Это все только у тебя в голове.

– Эта теория отпала в тот момент, когда мы целовались. И ты это знаешь.

– Трой, это просто физическая тяга. Ничего больше.

– Ладно. – Он глубоко вздохнул. – Тогда давай закрутим дикий, безумный роман. Позволь себе это. Все будет лучше, чем то, что есть. Эта полужизнь. Эта чертова тяга. – Он обвел большим пальцем контур моих губ. – Я не могу перестать думать о тебе – твой запах, твой вкус, твоя кожа…

Я закрыла глаза. Он провел пальцем по моей шее.

Как отказаться от живого, дышащего, трепещущего чувства? Как можно отбросить его, убить и похоронить, чтобы оно никогда не увидело божьего света?

– Держись от меня подальше. – Я вырвалась из его рук. – Я не желаю иметь с тобой ничего общего, Трой.

8. Не так

9 октября 1995 года

– С Днем благодарения, Шейда, – Джейн обняла меня у самой двери. – И с годовщиной!

– Спасибо. И вам хорошего праздника!