Тайна булгарских подвесок

– Мы же волновались, – поддержал бывшую жену Виктор Семенович.

– Скучно сидеть в школе, – через несколько минут молчания выдала Эля.

– Ну как так? Не подумала о том, что тебя будут искать? – не унималась мама.

– Выставила нас перед классом и учителем полными идиотами, – добавил отец.

– А вы как могли? – тут маленькое создание, что мирно принимало ласки, превратилось в настоящую фурию. От неожиданного протеста родители переглянулись. – Как вы могли разойтись, а?

– Дочка, это тебя не касается, это наши взрослые дела, – пролепетала мама.

– Да. Мы ведь с тобой видимся, – закивал отец и погладил по рукам и родной светлой макушке.

– Мы с папой, несмотря на развод, любим тебя и никогда не бросим, – мягко продолжила Татьяна Игоревна.

Эле оставалось поверить в эти слова. С детской наивностью втемяшила в голову идею, что для воссоединения родителей она должна быть лучшей – везде и во всём. И тогда через любовь к ней они снова станут парой.

Дальше жизнь Эльки складывалась благополучно. По крайней мере, так казалось со стороны. Престижная школа, уроки музыки и танцев, изучение языков, особенно английского. Мало кто замечал тоскливое состояние девочки, да и к тому времени она научилась маскировать эмоции, даже Татьяне Игоревне не всегда удавалось разгадать, что таит в своей душе дочь. Не убегает из школы, отличница, книжки читает – вот и прекрасно. А что язвит иногда, так это от недостатка мужского воспитания. Растут же как-то дети у других разведённых пар, и Эля вырастет.

Со временем отсутствие отца в семье перестало беспокоить девочку. Начался подростковый возраст и поиски своего места в мире. В последние годы она увлеклась темой экологии и участвовала в волонтёрских проектах от школы. Даже думала о том, как откроет компанию по производству экотоваров для дома. Поделилась идеей с отцом.

– Наивными фантазиями сыт не будешь, – ответил Виктор Семёнович и предложил дочери поехать в лагерь для талантливых подростков. – Место престижное, туда просто так не попадёшь. Езжай, развеешься, друзей умных заведёшь. Заодно поучишься бизнесу, начнёшь прибыль и убытки различать и трезво оценивать будущее. Элеонора, подумай, пожалуйста, о том, что мода на эко может пройти, а стоматология всегда прокормит. Зубы людям будут нужны всегда, хотя бы даже для красоты.

– Па, говорила же: не хочу быть дантистом. Ни малейшего интереса к этой профессии. – Дочь заглянула в глаза взрослого с надеждой на понимание.

– В медуниверситете не только на врачей учатся, там и связи полезные нарабатывают, и женихов находят, – подмигнул отец, а Эля закатила глаза.

– Ок! В лагерь поеду. Всё же лучше, чем с вами на даче тусить. – Девочка взглянула на удивленное лицо родителя и рассмеялась: – Да, ладно, па, я знаю все твои правила. Обещаю быть примерной и в истории не влезать.

– Знаю, поэтому и напоминаю про приличия и здравый смысл. Никаких больше историй, как тогда, когда ты с мальчиками из класса побежала по весеннему тонкому льду Казанки. На спор. К счастью, полицейские вас заметили с моста и вывели на берег.

– Можно подумать, в детстве ты не делал бабушке инфарктов! – Эля, как маленький манипулятор, умело перевела стрелки.

– Элеонора, – погрозил отец. – Ты – девочка. С тебя другой спрос.

«Ну, конечно, девочки должны то да сё, чтобы их любили. А мальчики и сами по себе хороши». – Эля молча покивала, выказывая согласие, так как не чувствовала желания выслушивать родительские наставления в пятисотый раз. В ней уже созревала полноценная личность, способная решать самостоятельно.

В лагере она сразу же назвалась Элей – не может девочка в полтора метра ростом быть степенной Элеонорой. Не вязалось громоздкое имя с подвижностью и лёгкостью тела.

При разделении на отряды Эля сразу заметила в толпе высокого стройного парня. Мальчишки его возраста часто бывают несуразными. Тело меняется, отдельные его части не поспевают за другими. А этот выглядел вроде ничего. Длинноногий, но при этом складный, не мускулистый, но и не хлипкий. Тёмные волнистые волосы доходили до плеч. Оливкового цвета глаза и пушистые ресницы привлекали внимание, но Роб делал вид, что не замечал повышенного интереса к своей персоне. Держался отстранённо. Длинные шорты баскетболиста и свободная белая футболка завершали образ и удивительно ему шли. Девчонки называли его «американец».

Эля не могла пропустить любопытного парня и подошла сама со словами:

– Привет! Давай знакомиться. Я – Эля, похоже, мы в одном отряде.

– Хай! Я – Роб, – отозвался парень.

– Так ты точно не местный?

– Родился в Казани, но уже несколько лет живу в Америке.

– Ага, теперь слышу акцент. И где лучше? – допытывалась девочка, запрокинув голову вверх, рост её был на полторы головы ниже.

– Лучше там, где тебе хорошо, а мне везде don’t get good vibes[23 - Don’t get good vibes (англ.) – нет приятного места.], – ответил Роб.

Эля оценила его откровенность. В английском она преуспела гораздо шире школьной программы, даже читала на языке международного общения статьи по экологии. В словах Роба сквозила неприкаянность, которая занозой сидела и в ней самой. Невозможно смириться с тем, что выбор за тебя делают взрослые, прикрываясь добрыми намерениями. Даже если они старше и опытнее, это не даёт им право решать за тебя.

Эля нашла в Роберте единомышленника, а ещё считала за честь дружить с кем-то постарше. Девчонки в лагере посмеивались и выпытывали: «Вкрашилась»?[24 - Вкрашилась (от англ., подрост. сленг) – влюбилась.] Элька откровенно отвечала: «Никаких крашей, только расчёт», – чем озадачивала их ещё больше. Смысл слов не разъясняла – зачем тратить время и силы на то, чего не понять суетливым трещоткам. Как любила говорить бабушка Берта: «Бисера на всяких не напасёшься». Хоть и вредная бабуля, но в остроумии отказать ей было сложно.

В историческом музее Эля намеренно держалась рядом с Робертом. Мальчишки даже в подростковом возрасте понятнее девчонок. Легче и проще слыть «своим парнем» среди друзей противоположного пола. Отношения в девчоночьих компаниях представлялись клубком спутанных ниток в шкатулке для шитья. Чтобы распутать, нужно точно знать, за какой конец тянуть. Разбираться с этим хитрым делом желания не было, потому что требовалось терпение, а усидеть долго на одном месте она не могла. Тем более интриги – частые спутники женских коллективов – навевали тоску. Эля не выносила скучных разговоров и избегала откровений перед подругами, чтобы потом самой не стать мишенью для очередных сплетен. Она не понимала долгих обсуждений моды, нарядов, украшений. Считала бессмысленным разбор чужих отношений. Какими-то детскими казались эти темы. А ей хотелось скорее повзрослеть. Ведь тогда никто не сможет указывать, что делать и как жить.

Экскурсия в музее запомнилась благодаря древним подвескам. Роберт предложил примерить их, а потом вывел из себя идиотским поступком. Эльку забомбило так, что она сорвалась на ответное обзывание. А это точно не по-взрослому. Ещё и Неля Мунировна нагнала страху. Ну, ладно. Какое может быть проклятье в исторических экспонатах? Глупости всё это.

Вечером Эля вместе с отрядом участвовала в концерте и посиделках у костра, а после отбоя спокойно заснула. Подвески в памяти больше не всплывали.

Наутро перед походом Роберт подошёл к девочке и положил руку на плечо:

– Элька, sorry[25 - Sorry (англ.) – прости.] за вчерашнее. Глупо получилось. Но все эти исторические штуки, – он скривил рот, – Навевают тоску. Поэтому захотелось разбавить…

– В следующий раз давай без плоских шуток, не то получишь ответочку. – Укор в голосе показал Роберту глубину обиды девочки, и он стыдливо поджал губы. – Да ладно, расслабься! Извинения приняты, едем дальше. – Элька подмигнула левым глазом и этим поставила точку в конфликте.

Но про себя она отметила: «Рановато записала Роберта в ряды тех, кого можно считать взрослыми и рассудительными. Хорошо ещё, догадался извиниться, значит, не всё потеряно. Посмотрим, что будет дальше». Иллюзий Эля не испытывала. В её расчетливой голове всё имело конкретную причину, подвергалось оценке и анализу последствий. Чувства казались бесполезной тратой времени и сил.

6. ДРЕВНИЙ ГОРОД

Город по-хозяйски известил о наступлении утра гулким шумом с улицы. Солнце не могло вольготно проникнуть в окна дома, мутный материал бычьего пузыря не пропускал свет в полном объёме. Но звуки шагов, разговоры прохожих, стук копыт, скрип телег и повозок создавали ритм, заряжающий на подъём.

Профессор готовил завтрак, пока Роберт с Элей ворочались на полатях и тёрли глаза в надежде увидеть современный лагерь, а не бревенчатые стены дома, затерянного в далёких столетиях.

– Это был не сон, – простонали подростки и погрустнели. Придётся обживаться в этом времени.

– Доброе утро! – Даат заметил расстроенные лица ребят. – Хм, ну-ка! Вы в лагере режим соблюдали? Тогда и здесь продолжайте. Обыденные действия помогут пережить любые перемены. А теперь – умываться в сенях и завтракать.

Сени выполняли роль хранилища. На деревянных полках вдоль одной из стен расположились набитые чем-то холщовые мешочки, неизвестные ребятам мелкие предметы, посуда. Свет здесь проникал через крошечное оконце, и в узком солнечном потоке, что падал на деревянный пол, медленно кружили пылинки. На большую бочку, перевёрнутую вверх дном, профессор поставил медный таз с металлическим кувшином и сосуд с какой-то мутной жидкостью. Подростки озадаченно переминались с ноги на ногу.

– Что смотрите? Вот вода, поливайте друг другу из кумгана, всё просто. А в сосуде моющий раствор из отвара мыльнянки. Один травник готовит. Ну, бодрее, гигиена и труд всё перетрут, – историк подгонял ребят и одновременно знакомил с бытовыми условиями жизни в Средневековье.

Прохладная вода мигом смыла остатки сна, как и надежду на возвращение в иную реальность. Вокруг был всё тот же двенадцатый век, с отсутствием водопровода, связи, электричества и Интернета.

На завтрак Даат успел раздобыть молока и лепёшек, а ещё отварить яйца.

– Сдаётся мне, такого вкусного завтрака вам ещё не приходилось пробовать. – Он нахваливал небогатый стол, чтобы избавить ребят от уныния, заставить забыть о домашних разносолах, ему больно было видеть их понурые лица. – Скорее за стол! После еды покажу город, заодно и свои дела решу.

Через час вышли из дома. Перед этим профессор, как заправский стилист, собирал наряды для своих подопечных – по последним трендам начала второго тысячелетия. Сперва подростки воспротивились древней моде. Пришлось Даату выдать мини-лекцию о необходимости преображения, чтобы раствориться среди местных и не вызывать подозрений. Сделать это без привычной для булгар одежды было бы сложно.

Роберт надел широкие штаны, льняную рубаху до середины бедра, подпоясался широким кушаком[26 - Кушак (тюрк.) – пояс из широкого и длинного куска ткани.]. Ногам достались мягкие чувяки. На голову повязали длинное полотенце, намотав его наподобие чалмы.

– Ни дать, ни взять, герой восточной сказки, – одобрительно осмотрел его профессор.