Проклятие фараонов

Наконец, в-третьих: кто затеял сам этот водевиль? Кто и зачем организовал странный альянс – брак четы Карнарвонов? Кто этот закулисный Фигаро, организующий сюжетную интригу? Несложно догадаться, что в случае Карнарвонов за кулисами стояла семья Ротшильдов. Этот брак – следствие более чем полувековых весьма нежных и трепетных отношений между Карнарвонами и Ротшильдами, продукт сращивания еврейского капитала и наследственной английской земельной аристократии.

Вот Розина – девушка неизвестного нам происхождения – каким-то образом оказалась «воспитанницей» доктора Бартоло. Леди Альмина до замужества тоже была девушкой сомнительного происхождения, которую подчеркнуто опекал барон Альфред Ротшильд. В обществе Альмина считалась его внебрачной дочерью. Ее мать Мари Вомбвелль якобы скрывала «тайну» происхождения девочки в обмен на финансовую помощь и дорогие подарки «от неизвестного». «Тайна» же в действительности не только не скрывалась, а всячески выпячивалась напоказ. Первые буквы имени Альмины, совпадающие с буквами имени Альфреда, громко намекали особо непонятливым на личность «неизвестного». Сам барон Ротшильд исподволь поддерживал эту легенду, пусть официально ничего не признавая, но и не опровергая. Приданое Альмине в полмиллиона фунтов послужило полуофициальным признанием отцовства Альфреда Ротшильда.

Но в этой истории все было загадкой, завернутой в тайну и помещенной внутрь головоломки. А ключ к ней – денежные интересы. Это же так очевидно!

Стоп! А вот еще документы… Интересы-то, на самом деле, как оказывается, не только и не столько денежные! Потому что на самом деле леди Альмина никак не могла быть настоящей дочерью Ротшильда. Документы, которые увидел Грегсон, с очевидностью опровергали его отцовство. По этим документам, если бы только официально передать их в суд, можно было бы даже барона Альфреда Ротшильда, будь он еще жив, надолго упечь за решетку по позорному обвинению в гомосексуализме. Разумеется, никто в здравом уме в Англии не будет преследовать за мужеложство ни барона Ротшильда, ни любого другого уважаемого члена общества, пока тот соблюдает внешние приличия, открыто сам ничего не заявляет о себе и не попадается на громких скандалах. Но информация об этом собирается и – просто на всякий случай – копится специальными службами. Альфред Ротшильд – гомосексуалист, неспособный к отношениям с женщинами, нигде открыто не заявлял о своей перверсии и изо всех сил старался соблюдать приличия. Подкладывал соломку. Именно с этой целью в качестве соломки он предъявлял обществу свои романтические отношения с француженкой Мари Бойер Вомбвелль, у которой родилась дочь. Альфред впоследствии стал опекуном девочки и затеял нарочито громкую историю со своим предполагаемым отцовством, единственной целью которой было убедительно скрывать от общества факт своего гомосексуализма.

Итак, Альфред Ротшильд – не настоящий отец леди Альмине. Но он почему-то выделил ей огромное приданое! Чудовищно огромное! Сумма приданого – полмиллиона фунтов – поражает воображение и поэтому требует отдельного объяснения. Леди Альмина не еврейка и по матери, поэтому в данном случае нельзя считать, что деньги остались в «семье». Так у них не делается. Следовательно, это было вложение капитала. Во что? Только ли в репутацию семейства Ротшильдов? Но зачем было подкреплять и без того крепкую репутацию семьи такой запредельной суммой? По всей вероятности, это было вложение в некое предприятие, номинальным управляющим которого был назначен покойный лорд Карнарвон, формально получивший в свое распоряжение деньги. Какое предприятие? Под какие обязательства? А что, если наивный лорд Карнарвон после смерти Альфреда Ротшильда счел себя свободным от обязательств и поплатился именно за это? Пожалуй, это тоже вполне возможный мотив!

А что же могло быть таким предприятием, в которое вложился Ротшильд?

Грегсон внимательно пересмотрел сведения об имуществе покойного. Замок Хайклер и огромная усадьба. Обширные земли. Дорого и красиво, но в финансовом смысле это пассив: усадьба требует постоянных расходов для своего содержания, а земли сами по себе доходов не дают. Вероятно, у графа есть пакеты акций, доход с которых идет на содержание замка и усадьбы. Деньги Ротшильда в акциях? Но кто мешал Ротшильду просто вложить свои деньги в акции и доверить управление пакетом своим управляющим, которые в любом случае справились бы с этим делом лучше, чем граф и его управляющие? Вложиться в сталелитейную, нефтяную или химическую промышленность Ротшильд мог бы и сам, без посредника. Посредник нужен только для предприятия, куда пока не пускают Ротшильдов, или где Ротшильдам нельзя засвечивать свое участие. Стоп! Чем внезапно стал заниматься граф после женитьбы? Египтологией! Но какой интерес Ротшильду в египтологии? Кому нужны тысячелетние черепки и битые горшки? Или все-таки нужны? Чистое искусство? Неужели поток антикварных ценностей превращается в такой денежный поток, который может заинтересовать даже Ротшильдов?

Слишком много домыслов! Думать дальше без новых фактов было бессмысленно. Первое, что нужно сделать по прибытии на место, – просто выяснить, была ли смерть естественной или насильственной. Если смерть естественная, дальнейшие вопросы отпадут сами собой, и можно со спокойной совестью возвращаться с докладом. Если нет, то… Нет смысла сейчас об этом даже и думать.

Тут раздался звонок, приглашающий пассажиров к обеду. Грегсон внезапно почувствовал, как снова проголодался: умственное напряжение требует много энергии для мозга. Он убрал документы в саквояж, запер каюту и отправился на обед.

Египтология и археология

Бартоло. Кругом все народ предприимчивый, дерзкий…

Бомарше «Севильский цирюльник»

За обедом все пассажиры собрались в том же составе. Преподобный в попытке восстановить свой пошатнувшийся авторитет, пока все еще рассаживались, поскорее сказал краткую молитву, которую все нетерпеливо выслушали и поскорее приступили к еде. Беседа за столом пошла несравненно легче и живее, чем за завтраком. Речь пошла о стране, куда все направлялись. Болтливый француз Лепонт заливался соловьем:

– Геродот в своей «Истории», в книге второй «Евтерпа», подробно останавливается на Египте и говорит, что в этой стране более диковинного и достопримечательного сравнительно со всеми другими странами. И я хотел бы остановиться на…

Секретарь полковника прервал абстрактные исторические излияния француза:

– Мсье Лепонт, мы утром так не пришли общему к согласию, нужно или не нужно было вскрывать гробницу Тутанхамона. А каково на этот счет ваше мнение как археолога?

– Безусловно нужно! – импульсивно взмахнул вилкой археолог, едва не уколов соседа. – Это же величайшее археологическое открытие!

– А в чем его смысл? Что дает человечеству занятие египтологией? В чем по-вашему вообще состоит смысл археологии?

– Смысл науки – расширение знаний человечества. История и археология – величайшие науки – дают человечеству знание о себе самом, о своем прошлом, знания, которое позволяет ему увереннее смотреть в будущее. Ведь чем дольше вы смотрите назад, тем дальше видите вперед. У человека есть жалкие пятьдесят-шестьдесят, ну пусть даже сто лет жизни. Знакомство с жизнью родителей и дедов может расширить опыт еще лет на пятьдесят. А история позволяет продлить срок своей воображаемой жизни на пять тысяч лет и больше! Примерно на такой срок позволяют заглянуть наши археологические открытия в Египте и Месопотамии. Только представьте: вам подарено дополнительно пять тысяч лет жизненного опыта и воспоминаний! Разве труд историка и археолога не стоит этого?

– Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо, – заметил полковник, – поэтому труды историков и археологов, в сущности, тщетны.

На это возразил преподобный:

– Священное Писание уже подарило нам достоверное знание о себе и мире от его сотворения и до рождения Господа нашего Иисуса Христа. Наша обязанность состоит в том, чтобы изучать Добрую Книгу и черпать из нее истинное знание и жизненное наставление. Но слабое человеческое разумение иногда нуждается в дополнительных подпорках, поэтому вынуждено использовать картины окружающего нас мира для толкования сокровенных смыслов Писания. В этом и должна состоять деятельность ученых – историков и археологов: добывать зримые подтверждения сведений, изложенных в Писании, и неуклонно утверждаться в их справедливости. Христианину полезно будет взглянуть на останки фараона, чтобы лишний раз вспомнить историю Иосифа Прекрасного, исход евреев из Египта под водительством Моисея, бегство Святого семейства в Египет, пережидавшего под сенью пирамид времена царя Ирода.

– Под сенью пирамид пережидать невозможно, – заметил мистер Аткинсон. – Пирамиды уже по своей геометрической форме не могут дать укрытие путникам, если только те не зайдут внутрь, чего случиться никак не могло.

Мадмуазель Саад едва подавила смешок.

– А я что-то не припоминаю, чтобы Библия вообще упоминала пирамиды, – добавил Грегсон.

– Библия упоминает пирамиды! – запальчиво отозвался преподобный. – В Доброй Книге они названы житницами Иосифа!

– Я полагаю, это не так, – мягко возразил археолог. – Пирамиды не могли служить складами или хранилищами. Наука достоверно установила, что пирамиды – это гробницы фараонов.

Лицо преподобного снова начало наливаться кровью. Полковник примирительно поднял руку и заметил с улыбкой:

– Никто из нас не подвергает сомнению авторитет Библии. А отсутствие свидетельства не является свидетельством отсутствия. Это верно и в отношении пирамид. Не правда ли, мсье Лепонт?

Археолог важно кивнул:

– Существует научное мнение, что обнаруженный недавно фараон Тутанхамон был сыном и наследником фараона Эхнатона, который, в свою очередь, возможно, был современником Моисея. Его новая египетская религия того времени очень напоминает еврейское единобожие. Кое-кто даже считает фараона Эхнатона самим Моисеем! Конечно, у нас еще недостаточно фактов, но тем важнее для нас становится работа археологов.

– Науку, которая углубляет наше понимание Доброй Книги, можно только приветствовать, – согласился преподобный. – А Добрая Книга приносит пользу не только душе, но и телу! Позвольте мне рассказать вам одну поучительную историю. Примерно пять лет назад во время войны в Палестине британские войска повели наступление на турок у Иерихона. Одному благочестивому британскому командиру было поручено атаковать и захватить деревню Михмас. Как и положено доброму христианину, наш офицер накануне атаки истово молился и читал Библию. И Бог направил его прочитать четырнадцатую главу Первой Книги Царств. Вы, конечно, помните, что там написано?

Преподобный обвел глазами компаньонов и с хитрой улыбкой извлек из кармана черный томик Библии, полистал его и стал нараспев декламировать:

– «Между переходами, по которым Ионафан искал пробраться к отряду Филистимскому, была острая скала с одной стороны и острая скала с другой: имя одной Боцец, а имя другой Сене; одна скала выдавалась с севера к Михмасу, другая с юга к Гиве… И сказал Ионафан: вот, мы перейдем к этим людям и станем на виду у них… Когда… они стали на виду у отряда Филистимского, то Филистимляне сказали: вот, Евреи выходят из ущелий, в которых попрятались они…»

Преподобный убрал Библию в карман и с победоносным видом закончил:

– Наши британцы повторили хитрость Ионафана. Небольшой отряд пехоты прошёл по ущелью между скалами Боцец и Сене. Тогда турки, подобно филистимлянам, испугались окружения и поспешили сдаться в плен. Так, как и почти три тысячи лет назад, опыт Саула и Ионафана помог благочестивым одолеть врагов божиих!

Ответом было благоговейное молчание, которое бесцеремонно прервал Грегсон:

– Я знаком с этой историей и даже сам отчасти приложил к ней руку.

Все взгляды обратились на него, и ему пришлось пояснить:

– Произошло это в ночь с тринадцатого на четырнадцатое февраля в 1918 году во время нашего, к сожалению, сорвавшегося тогда иерихонского наступления. Но отдельные тактические успехи тогда у нас все-таки были. Действительно, майор Джилберт тогда захватил арабскую деревню Михмас, где мы взяли множество пленных турок. В этом была отчасти заслуга наших топографов. Но, в наибольшей степени, это была заслуга нашей разведки, хорошо поработавшей с нашими арабскими друзьями. К сожалению, разведчикам не полагается слава, поэтому в качестве дымовой завесы и была запущена эта – без преувеличения – великолепно придуманная история. Кстати, эта история тогда очень позабавила генерала Алленби, и теперь нам недолго ждать ее появления в цветистых мемуарах.

Лицо преподобного снова приобретало свекольный оттенок. Полковник поспешил сгладить неловкость:

– Я полагаю, что высказанное мистером Грегсоном добавление, ни в коей мере не отрицает как авторитет Библии, так и пользу изучения древностей. И не только не отрицает, но даже во-своему подчеркивает ее, не так ли мистер Грегсон?

– Совершенно справедливая мысль! – улыбнулся в ответ Грегсон. Бордовый оттенок на лице преподобного стал постепенно бледнеть.

– А, по-моему, – заявила мадмуазель Саад, – главная польза от египетской археологии состоит в привлечении мирового внимания к моей стране и в избавлении арабов от комплекса национальной неполноценности. Мир должен отказаться от предвзятого мнения об исключительности роли Запада для мировой Истории. Наша история началась на несколько тысяч лет раньше христианской эры.

– Древний Египет не имеет ни малейшего отношения к арабам, – заметил Лепонт.

– А, по-моему, – отозвался Аткинсон, – смысл истории и археологии состоит исключительно в зарабатывании денег. Как, впрочем, смысл любой другой человеческой деятельности. Ископаемым черепкам придается чрезмерная ценность. Они продаются за бешеные деньги. Поэтому интерес к теме нужно все время поддерживать и желательно довести до ажиотажа, что мы сегодня и наблюдаем в отношении Египта и Тутанхамона. Коллекционеры, туристы, газетчики, издатели никогда не дадут пропасть египтологам без куска хлеба, если те, разумеется, будут копать в правильном направлении.

– Вы – американцы – презренные материалисты, – заявил Верт. – Материализм – вот беда нашего времени. Люди стали слепы к духовным вещам. Тысячелетние мистические тайны скрыты под покровом Изиды и ведомы лишь посвященным. Но даже профаны иногда ощущают невольное благоговение перед тайной! Наша цивилизация неспособна повторить даже простейшие достижения древних египтян. Мы со всей нашей техникой неспособны сложить пирамиды, которые египтяне воздвигали с помощью своего тайного знания!

– Тут я с вами не соглашусь, – рассмеялся полковник. – Если будет поставлена такая задача, мы – американцы – построим все, что угодно. Любые пирамиды. Но сначала – смысл, а техника вторична.

– А в чем состоит, по-вашему, смысл? – спросил Грегсон.

– Художник рисует красками, чтобы передать зрителям свои внутренние образы. Литератор создает текст, чтобы заставить читателя увидеть плоды своего воображения. Так и любой человек стремится повлиять на других. Для этого ему нужно научиться рисовать свои картины в чужих головах. Те, кто умеет рисовать свою картину мира в головах у народов, поистине могущественны. В достижении этого могущества и состоит смысл.