Китаизация марксизма и новая эпоха. Политика, общество, культура и идеология

Марксизм считает, что партия организована в соответствии с организационным принципом демократического централизма. Как таковые отношения внутри партийной организации должны отражать как демократические, так и централизованные аспекты. Но «демократия» и «централизация» также имеют разное значение в зависимости от исторических условий – например, когда политическая обстановка сложнее, а борьба острее, больше внимания следует уделять «централизации». Если, допустим, политическая обстановка сложнее, а борьба острее, то больший акцент делается на «централизации», а если наоборот, то на «демократии». Однако следует отметить, что поскольку подавляющее большинство событий с момента рождения пролетарской партии происходили в сложной и острой боевой обстановке, централизация была общей чертой внутренних отношений пролетарской партийной организации.

«Группа лидеров» как социально-политическое понятие была введена В. И. Лениным, «гениальным продолжателем учения Маркса и Энгельса, вдохновителя и организатора величайшей социальной революции, вождя и учителя трудящихся всего мира[7 - Брежнев Л. И. Ленинским курсом. Речи и статьи. Т. 3. М.: Из-во полит. литер., 1972. С. 5.]». Он считал, что без пролетарской партийной организации, возглавляемой революционерами, «настоящее революционное движение немыслимо». В ответ на вопрос, поднятый некоторыми членами Второго Интернационала в то время: «Диктатура партии или диктатура класса – это диктатура лидеров или диктатура масс?» – В. И. Ленин ответил: «…в большинстве случаев, по крайней мере в современных цивилизованных странах, политические партии в виде общего правила руководствуются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями»[8 - Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. URL: https://www.politpros.com/library/13/25/.]. В то же время В. И. Ленин, в противовес Л. Д. Троцкому, указывал, что «ни одно революционное движение не может быть прочно без устойчивой и хранящей преемственность организации руководителей»[9 - Ленин В.И. ПСС. Т. 6. С. 124. URL: http://leninvi.com/t06/p124?.].

Исходя из этого, В. И. Ленин отмечал, что организация новой пролетарской партии должна состоять из двух частей: небольшого числа членов руководства, которые регулярно работают в качестве костяка, – т. е. в основном профессиональных революционеров. Другая часть представляла собой широкую сеть местных партийных организаций с тесными связями и поддержкой масс. В частности, В. И. Ленин подчеркивал роль «организации профессиональных революционеров» в революции, указывая, что «организация, состоящая из революционеров по профессии и руководимая настоящими политическими вождями всего народа»[10 - Ленин В. И. Что делать? URL: https://revolucia.ru/chto_del2.htm.], была ядром комитетов и групп РСДРП по всей России. Ведущее ядро – «народного трибуна»[11 - Ленин В. И. Что делать? URL: https://revolucia.ru/chto_del2.htm.], «ибо стихийная борьба пролетариата и не сделается настоящей “классовой борьбой” до тех пор, пока эта борьба не будет руководима крепкой организацией революционеров…»[12 - Ленин В. И. Что делать? URL: https://revolucia.ru/chto_del2.htm.]. Таким образом, подчеркивал В. И. Ленин, «дайте нам организацию революционеров – и мы перевернем Россию!»[13 - Ленин В. И. Что делать? URL: https://revolucia.ru/chto_del2.htm.]. Другими словами, группа лидеров – это «политическая элита», в руках которой находится власть в партии и, когда она находится у власти, в государстве.

В то же время В. И. Ленин также делал большой акцент на необходимости пролетарской партии для дела социалистической революции, строительства, развития, реформ и построения коммунистического общества. Он считал, что ни одна социалистическая страна, ни одна нация не сможет успешно построить и завершить коммунизм без руководства пролетарской партии и что «весь наш опыт показывает, что это дело слишком серьезное, и потому признание главенствующей роли партии должно быть у нас в виду, и мы не можем упускать этого при обсуждении вопроса о деятельности, об организационном строительстве»[14 - Ленин В. И. Полное собр. соч. Т. 41. М.: Изд-во полит. лит., 1981. С. 402.].

Мы знаем, что коммунистическая форма общества, в отличие от всех предыдущих форм общества, возникла не спонтанно, а в результате сознательных и целенаправленных усилий людей, действовавших в соответствии с объективными законами общественного развития. Идеологическая система марксизма воплощает коренные интересы рабочего класса и всех трудящихся людей и основана на правильном научном понимании мира. Коммунистические и рабочие партии, вооруженные идеологией марксизма-ленинизма, ведут социальное преобразование мира, т. е. установление новой коммунистической общественной формации.

Другими словами, марксистско-ленинская идеологическая система является глубоко научной и революционной. Ее научная объективность и пролетарский, коммунистический партийный характер – важнейшие черты, определяющие ее мощную преобразующую силу. По выражению В. И. Ленина, марксизм «…соединяет строгую и высшую научность (являясь последним словом общественной науки) с революционностью, и соединяет не случайно, не потому только, что основатель доктрины лично соединял в себе качества ученого и революционера, а соединяет в самой теории внутренне и неразрывно. В самом деле, задачей теории, целью науки прямо ставится тут содействие классу угнетенных в его действительно происходящей экономической борьбе»[15 - Ленин В. И. Полное собр. соч. Т. 41. М.: Изд-во полит. лит., 1967. С. 341.].

Прошлое и настоящее развитие человеческой истории полностью подтверждает правильность и научную обоснованность марксистско-ленинских идей. Например, победа Великой Октябрьской социалистической революции, установление мировой социалистической системы и строительство социалистических стран, таких как СССР и КНР, – все это признаки прогресса во всем мире и блестящие достижения марксизма как революционной науки.

Неотъемлемая и неразрывная связь между научным и революционным характером марксизма-ленинизма имеет объективную основу. Эта объективная основа заключается в том, что коренные и непосредственные интересы пролетариата, борющегося за свободу от эксплуатации и за торжество коммунизма, соответствуют объективным потребностям общественного прогресса.

Сама жизнь решительно подтверждает марксистско-ленинскую доктрину и доказывает, что она отвечает насущным потребностям общественного развития. Например, социалистический Китай под руководством Коммунистической партии и в соответствии с марксизмом завершил самые глубокие политические, социально-экономические и культурные преобразования, которые обеспечили его быстрое развитие и постепенно приблизили его к лидирующей позиции в экономическом развитии после окончания холодной войны.

Доказано, что только теоретическая доктрина, уходящая корнями в глубины жизни и всесторонне отражающая объективные и неизбежные процессы развития и реальные противоречия времени, может всего за 40 лет стать идейно-теоретическим знаменем борьбы масс, указателем сил общественного прогресса и второй по величине экономикой мира. Это наглядное отображение диалектической материалистической эпистемологии и методологии в реальном мире.

Сама практика коммунистического строительства является мощным и решающим аргументом в пользу правильности марксистско-ленинской доктрины. Чрезвычайно замечательные всемирные результаты борьбы с новой вспышкой коронавирусной пневмонии в социалистическом Китае являются лучшим примером жизнеспособности и боевитости марксизма как руководящей идеологии. Ибо достижения марксизма в Китае не просто теоретические, а являются конкретным выражением этой теории в жизни и на практике. Какими бы ни были махинации буржуазии и ее агентов, достижения социалистического Китая оказывают все большее влияние на идеологию трудового народа капиталистических стран. Реальность достижений Китая освободила умы миллионов людей, заставив их осознать фактические различия между перспективами капитализма и социализма в плане экономического и социального развития. С другой стороны, именно по этой причине социалистическая политическая элита показала себя прогрессивной по отношению к старой феодальной, капиталистической политической элите.

В целом марксизм-ленинизм – это динамичная и оптимистичная идеологическая система. Марксизм-ленинизм дает трудящимся людям сильное чувство уверенности в лучшем будущем, одновременно решительно разоблачая реакционную буржуазную идею о том, что человечество находится в каком-то «безвыходном положении». Раскрывая связь между пессимистическими идеями и настроениями буржуазии и неизбежной исторической гибелью этого класса, марксизм-ленинизм также научно доказывает, что самые смелые и благородные коммунистические идеалы революционного рабочего класса соответствуют законам общественного развития и обязательно могут быть реализованы.

Исторические судьбы буржуазной и социалистической идеологических систем отражают судьбы капитализма и коммунизма, старой, умирающей вещи и новой, непобедимой вещи. Капиталистическая идеология, освящающая социальное и духовное порабощение масс, была приговорена к смерти самой историей, которая в то же время значительно повысила статус марксизма-ленинизма и видит в нем важнейшее оружие для полного обновления всего человечества.

Поэтому, на наш взгляд, теория «политических элит» с марксистской точки зрения полностью противоположна теории «элитизма» с точки зрения западной политологии. В основном это отражается в противостоянии между консенсусом академического сообщества и характером теории.

Прежде всего ученые-марксисты обычно считают его ошибочным как в теории, так и на практике, приводя следующие основные аргументы.

Во-первых, «элитарная политика», в которой доминирует теория «элитизма», является отрицанием исторической роли и демократических прав народа и ведущей роли пролетарской партии. Его цель – заменить диктатуру пролетариата на диктатуру буржуазии и подорвать социалистический режим. Во-вторых, трудно заменить руководство коммунистической партии и рабочего класса небольшим числом «элит», и политическое предложение теории «элитизма», которая ставит небольшое число элит в оппозицию к массам, также нереально. Это тоже очень опасно для социалистического режима.

Во-вторых, элитарная политика как практическая форма теории «элитизма» теоретически противостоит социалистической демократии как практической форме теории «политической элиты». Основными проявлениями этого являются:

1) противоположность теоретических сфер действия – теория «элитизма» утверждает, что правители общества составляют меньшинство общества, но они являются элитой общества, так как превосходят большинство общества по интеллекту, характеру и способностям и оказывают важное влияние на развитие общества. Именно по этой причине считается, что элита должна нести основную ответственность за принятие решений по основным вопросам, акцентировать внимание на важной роли идеологических факторов, контролировать и управлять общими идеологическими тенденциями общества и устанавливать определенные правила и стандарты поведения своих членов. Демократия народа – как прямые проявления социалистической демократии, с другой стороны, – в основном отражается в расширении демократических прав, таких как демократическое участие, демократические выборы и демократический контроль, а также в их защите, особенно в защите избирательного права народа;

2) противопоставление двух теорий о цели и роли поведения: теория «элитизма» утверждает, что участие политических элит в политической жизни играет незаменимую роль в трансформации и посттрансформационной консолидации демократического общества. Однако теория «политической элиты» утверждает, что массы являются активным и мощным поддерживающим фактором в процессе демократических преобразований – на этапе посттрансформационной консолидации широкое участие населения в политике способствует установлению легитимности политического правления. Это также способствует научному и демократическому развитию принятия решений, а также более полному и эффективному демократическому надзору;

3) недостатки этих двух теорий различны: в совершенном обществе обязательно должны быть элиты, и существование элит может в определенной степени поддерживать социальный порядок, но элиты как человеческие существа не предполагают полной рационализации, и поэтому вся власть не может быть отдана элитам. Также народной демократии присуща и относительная однобокость, поскольку в широких слоях населения есть много нежелательных элементов, которые похожи на группы элиты. Чрезмерное внимание к народной демократии без лидерства может привести к популизму – идее, что то, на чем настаивает народ, всегда правильно, законно и рационально и поэтому отвергает другие возможности. И этот популизм имеет тенденцию вызывать «эффект квадрата» в политических движениях. То есть, скорее всего, это приведет к иррационализации принятия политических решений, если руководствоваться таким популизмом.

С философской точки зрения, различия между марксистской теорией политических элит и западной теорией элитизма делятся на два основных момента. Во-первых, диалектика у них разная. Диалектика марксистской теории «политической элиты» – это историческая диалектика противоречивого движения производительных сил и производственных отношений, а диалектика теории «элитизма» – это «диалектика антропологическая». Во-вторых, историческое мировоззрение у них разное, поскольку историческое мировоззрение марксистской теории «политической элиты» – это материалистическое историческое мировоззрение, а историческое мировоззрение теории «элитизма» – «антропологическое».

В то же время важно еще раз подчеркнуть тот факт, что противоречие между марксистской теорией «политической элиты» и западной теорией «элитизма» непримиримо и по сути является проявлением классовой борьбы в идеологической сфере. В последние годы в международных академических кругах суть попытки «унификации» марксистской теории «политической элиты» и западной теории элитизма заключается в попытке марксизм свести к гуманизму. Данный академический взгляд не является новым, но это возрождение дискурсивной теории человека в форме марксизма, от которой его основатели давно отказались. И эта антимарксистская тенденция в международной науке возникла не случайно. Беспрецедентный прогресс марксизма в XX и XXI веках, особенно Великая Октябрьская социалистическая революция и великие победы социалистической революции, строительства, реформ и развития в Китае, являются неопровержимым доказательством жизнеспособности марксизма. С течением времени марксизм все глубже укореняется в сердцах и умах народа, а его влияние на общественную жизнь становится все более и более сильным. Перед лицом триумфального шествия марксизма буржуазная идеология все больше погружалась в хаос и кризис. Капиталистический мир остро чувствовал, что это «вечная» угроза, и поэтому стремился предотвратить экспансию марксизма путем «критической контратаки». Поэтому они изменили свою прежнюю антимарксистскую стратегию, и теперь их программной задачей является «сделать марксизм доступным для каждого человека», т. е. превратить марксизм в общечеловеческую доктрину, чего, конечно, невозможно достичь. Однако такая академическая тенденция буржуазных ученых чрезвычайно ясно свидетельствует о глубоком кризисе, который переживает в настоящее время буржуазная идеология, поэтому они выдвинули так называемый лозунг «назад к Марксу», который, по сути, является новой стратегией отрицания идей марксизма. На протяжении всей истории идеологической борьбы последних ста лет буржуазные ученые провозглашали «назад к И. Канту» (в конце XIX века), «назад к Г. Гегелю» (в начале XX века) и (в середине XX века) «назад к К. Марксу». Эти три академические претензии различны по форме, но едины по сути, а именно: тщетная попытка буржуазии добиться отрицания марксизма в целом путем отрицания его философских основ. Однако, как бы ни менялась эта ошибочная точка зрения, она не сможет остановить триумфальное шествие марксизма, и эта академическая точка зрения, пытающаяся объединить марксистскую теорию политической элиты с западной теорией «элитизма», сама в конце концов будет уничтожена историей.

Но в настоящее время в конкретной политической практике социалистического Китая для реализации идеи генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпина о «полной демократизации процесса» не следует ни полностью отрицать роль политических элит в рамках западного термина «элитизм», ни реформировать политическую систему, используя в качестве руководства западные теории «элитизма». Этот момент необходимо полностью осознавать.

1.3.?Историческое развитие, состав и разделение между поколениями «политической элиты» в социалистическом Китае

С точки зрения классификации, политическую элиту Китая можно разделить на две группы в политической системе по критерию объема политической власти, которой они обладают:

1) политическая элита, которая обладает властью принимать основные политические решения, формулировать и обнародовать политику и которая состоит из небольшого числа людей, занимающих высшие должности и обладающих властью;

2) другие члены правящего класса, которые являются базой поддержки и опорой для первой группы.

Если установить критерии административных регионов и политических институтов, то их можно разделить на центральную группу политической элиты, ядром которой является Центральный комитет партии, и местную группу политической элиты, ядром которой являются провинциальные комитеты партии. Основным объектом данного параграфа является центральная политическая элита.

С точки зрения исторического развития, основные изменения в политической элите Китая характеризовались соотношением веса различных подразделяемых компонентов политической элиты. Чтобы изучить эту ситуацию, сначала необходимо определить различные подразделяемые компоненты политической элиты Китая, такие как состав членов Центрального комитета, который можно разделить на «центральных представителей», «местных представителей» и «военных представителей».

Во-первых, существует два определения «центральных представителей»:

1) в узком смысле состав «центральных представителей» ограничивается членами Центрального комитета, работающими в центральной партийной системе и Государственном совете;

2) в широком смысле состав «центральных представителей» шире, включая членов Всекитайского собрания народных представителей, Всекитайского комитета Народный политический консультативный совет Китая, Верховного суда и Верховной народной прокуратуры.

Во-вторых, термин «военные представители» относится к членам Центрального комитета Народно-освободительной армии Китая – включая Центральную военную комиссию КПК и КНР, подчиненные ей департаменты и зоны боевых действий.

В-третьих, термин «местные представители» обычно относится к членам Центрального комитета, которые работали в провинциальных правительствах Коммунистической партии Китая, но также включает членов региональных центральных бюро, которые работали в период с 1960 по 1966 год, а также уездных и муниципальных кадров, которые были выдвинуты в Центральный комитет во время «культурной революции». Однако «местными представителями» здесь являются не только члены Центрального комитета, но и члены Центрального бюро каждого региона, которые работали в период с 1960 по 1966 год, а также уездные и муниципальные кадры, которые были выдвинуты в Центральный комитет во время Культурной революции. Но определение «местные представители» здесь не включает тех, кто служил в местных провинциях на предприятиях, в университетах и научно-исследовательских институтах, непосредственно подчиненных ЦК, что не оказывает существенного влияния на анализ, поскольку доля таких членов ЦК, как правило, была крайне мала.

В соответствии с вышеприведенным определением можно четко рассмотреть характеристики исторического развития центральной группы политической элиты Китая после 1949 года.

Во-первых, начиная с VIII съезда КПК в 1956 году и до Культурной революции в 1966 году «центральные представители» имели абсолютное преобладание в Центральном комитете, значительно превосходя «местных представителей» и «военных представителей». Здесь важно отметить, что основные тенденции одинаковы для различных объектов, охватываемых понятием «центральное представительство» как в узком, так и в широком смысле. В частности, если рассматривать определение «центрального представительства» в узком смысле, доля «центральных представителей» в ЦК остается на уровне около 75 %, в широком смысле – доля «центральных представителей» в ЦК остается на уровне около 75 %. В более широком смысле термина «центральный представитель» – доля «центральных представителей» составляет около 80 %. В отличие от них, местные представители в этот период занимали относительно незначительное место в Центральном комитете – менее 20 % до 1964 года. Доля «местных представителей» составляла менее 20 % до 1964 года, и хотя в последующие два года она увеличилась, эта структурная особенность не была принципиально изменена. Доля военных представителей также оставалась относительно стабильной в течение этого периода и составляла 20–30 %[16 - Источник: ЦК КПК. Словарь членов Центрального комитета Коммунистической партии Китая (1921–2003). Пекин: Издательство истории КПК при ЦК КПК, 2003. Внутренний выпуск.].

Во-вторых, с приходом Культурной революции эта политическая модель была нарушена и резко изменилась – доля «центральных представителей» резко упала, а доля «военных представителей» и «местных представителей» быстро выросла. Доля «центрального представительства» в узком смысле упала с 75 % до менее 30 %, и «центральное представительство» в широком смысле отражает эту тенденцию. Напротив, доля «местных представителей» в Центральном комитете быстро выросла с 16 % до 49 % (в 1969 году) и достигла 50 % в 1973 году. «Доля «военных представителей» также быстро выросла после IX съезда КПК в 1969 году, с 26 % в 1968 году до 52 % в 1969 году; хотя после инцидента 13 сентября (Линь Бяо перешел на сторону СССР) доля «военных представителей» несколько упала, но доля «военных представителей» в Центральном комитете оставалась на уровне около 40 % до 1978 года. Это означает, что: (1) увеличение доли «военных представителей» было связано с необходимостью военных контролировать порядок во время Культурной революции, в то время как доля «местных представителей» превышала долю «центральных представителей». Это означает, что власть центральной политической элиты была значительно ослаблена во время Культурной революции и что контроль центрального правительства над местным уровнем был значительно снижен.

В-третьих, после реформы и открытости доля «центральных представителей» в Центральном комитете постепенно увеличивалась и в 1990-х годах вновь заняла доминирующее положение. В то же время доля «военных представителей» постепенно снижалась – с 40 % в 1977 году до примерно 20 % в 1999 году. Продолжающееся снижение доли «военных представителей» соответствует постепенному открытию Китая для внешнего мира. Хотя доля «местных представителей» имела тенденцию к снижению в период с 1980 по 1990 год, до 1989 года доли «центральных представителей» и «местных представителей» были относительно близки друг к другу и не демонстрировали значительных изменений. XIII съезд КПК в 1987 году стал еще одним поворотным моментом в структуре Центрального комитета. С тех пор доля «центральных представителей» и «местных представителей» постепенно увеличивалась – доля «центральных представителей» колеблется между 40 % и 50 %, а доля «местных представителей» снизилась с 41 % в 1987 году до 27 % в 2001 году. Доля «центральных» представителей колебалась между 40 и 50 %, в то время как доля «местных» представителей снизилась с 41 % в 1987 году до 27 % в 2001 году. Фактически, за исключением нескольких кадров из числа этнических меньшинств, большинство местных представителей в Центральном комитете в этот период были, как правило, провинциальными партийными секретарями и губернаторами.

В-четвертых, после XVIII съезда КПК доля «центральных представителей» в Центральном комитете продолжала расти, в то время как доля «местных представителей» продолжала падать, а доля «военных представителей» увеличилась незначительно. Увеличение доли «военных представителей» является результатом все более сложного международного геополитического ландшафта, с которым КНР столкнулся после 2012 года, что, безусловно, следует принимать во внимание.

Если говорить о разделении поколений и характеристиках «политической элиты» Китая, то с момента основания социалистического Китая китайская политическая элита, ядром которой является Центральный комитет, в значительной степени определяла процесс политического развития Китая. В целом, не принимая во внимание реальную межпоколенческую производную групп политических элит и в соответствии с политической традицией социалистических стран, китайскую «политическую элиту» сегодня можно разделить на три поколения.

Первое поколение – это политическая элита эпохи Мао Цзэдуна, характеризующаяся высокой степенью политической преданности социализму, большая часть которой была проверена реальной политической и военной борьбой и являлась естественным результатом исторического процесса, происходившего в Коммунистической партии Китая с момента ее основания.

Именно в этот период был оформлен механизм формирования политической элиты Китая. Зачатки механизма происхождения сегодняшних политических элит в Китае были заложены самим товарищем Мао Цзэдуном после смерти товарища И. В. Сталина в 1953 году и после XX съезда КПСС. В частности, в то время когда товарищ Мао Цзэдун рассматривал предложение о создании коллективного руководства ЦК КПК, он предпринял новаторский шаг, создав Постоянный комитет политбюро ЦК КПК в качестве органа власти политбюро ЦК в период, когда политбюро не заседает, т. е. ядро группы лидеров КПК. Стоит отметить, что в истории международного коммунистического движения до того, когда КПК приняла решение о создании Постоянного комитета политбюро ЦК КПК, центральные руководящие органы правящих партий в других социалистических странах никогда официально не создавали орган, подобный Постоянному комитету Политбюро ЦК КПК. Товарищ Мао Цзэдун также предложил, чтобы председатель, заместитель председателя и генсек секретариата ЦК партии были официальными членами этого Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК.

После VIII съезда КПК (1956 г.) Мао Цзэдун подумал, что с одним председателем и одним заместителем председателя (товарищ Лю Шаоци) он «чувствует себя одиноким» и ему необходимо создать несколько «ветрозащитных полос». Он сказал: «Небо непредсказуемо, и у людей есть свои несчастья», и если создать «ветрозащитные полосы» для кадров, работа пойдет лучше. Если скомпрометировано только несколько старших кадров или если им придется досрочно встретиться с К. Марксом из-за болезни или по какой-то причине, то всегда будет за кого держаться, и наша страна не пострадает, в отличие от СССР, который был ввергнут в смятение после смерти И. В. Сталина. Мы просто должны подготовить эту руку. В то же время еще несколько человек были бы полезны для работы. Он, в частности, сказал, что главная цель этого соглашения – безопасность страны, и если будет несколько больше людей, то каждый возьмет на себя немного ответственности[17 - Новости Коммунистической партии Китая. Главная институциональная инновация эпохи Мао. URL: http://theory.people.com.cn/n/2014/0825/c40531–25531672.html.]. Так, под председательством товарища Мао Цзэдуна Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК с самого начала своего существования имел два четких эшелона кадров, причем относительно молодые товарищи Чэнь Юнь и Дэн Сяопин были членами второго эшелона, а в 1968 году тогдашний министр обороны страны маршал КНР Линь Бяо[18 - Китайский политический деятель, маршал КНР, считавшийся правой рукой и наследником Мао Цзэдуна. – Прим. авт.], который был еще моложе товарищей Чэнь Юнь[19 - Китайский революционер, коммунистический партийный и государственный деятель КНР, заместитель председателя ЦК Компартии Китая. Член Посткома Политбюро ЦК КПК. Один из «восьми бессмертных КПК». – Прим. авт.] и Дэн Сяопина, был устроен в Постоянный комитет Политбюро ЦК. Хотя эта система лидерства была в значительной степени ликвидирована во время Культурной революции по ряду политических и исторических причин (товарищ Мао Цзэдун, например, уделял больше внимания передаче высшего руководства людям, а не группе), она также оказала глубокое влияние на политическую линию и конкретную политику последующих лидеров, таких как Хуа Гофэн[20 - Государственный деятель Китайской Народной Республики, преемник Мао Цзэдуна на посту председателя Коммунистической партии Китая. Единственный человек, одновременно занимавший три высшие должности в КНР: помимо поста председателя КПК, он являлся премьером Государственного совета КНР и председателем Центрального военного совета КНР. – Прим. авт.] и Дэн Сяопин. Это тоже было исторической основой, на которой группа лидеров второго поколения ЦК КПК с товарищем Дэн Сяопином в ядре смогла быстро восстановить систему группового руководства центральной власти в эпоху Дэн Сяопина.

Второе поколение, группа политической элиты эпохи Дэн Сяопина, Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао, характеризуется тем, что уровень профессиональной деловой компетентности является решающим фактором, определяющим, смогут ли они сохранить свой статус политической элиты. По сравнению с первым поколением групп политической элиты, для этого поколения групп политической элиты характерны:

1) тенденция к формированию более молодой политической элиты. В возрасте 51–60 лет больше всего шансов стать кадровыми работниками провинциального уровня и выше;

2) разумное распределение политической элиты по трем возрастным градациям: «пожилые», «среднего возраста» и «молодые»;

3) больше шансов на продвижение по службе для политической элиты со степенью магистра или выше. Высокий уровень образования и опыт окончания престижных университетов стали важным образовательным капиталом для роста политических элит. Это неизбежный результат трансформации политической элиты Китая из революционной политической элиты в профессиональную политическую элиту;

4) гораздо меньшие возможности для роста женской политической элиты, чем для мужской. Противоречия между семьей и карьерой, традиционные взгляды и необоснованная система назначений являются основными факторами, ограничивающими возможности политического роста женщин по сравнению с мужчинами. Благодаря постоянному совершенствованию Конституции и законов женщины из политической элиты постепенно занимают руководящие должности, но они все еще находятся на задворках власти.

В то же время в этот период ЦК КПК и его Политбюро (группа лидеров), организационный аппарат китайской политической элиты фактически не контролировались человеком, занимавшим пост Генерального секретаря. Высшая политическая власть в Китае принадлежала товарищу Дэн Сяопину, который сменил товарища Хуа Гофэна на посту председателя Центральной военной комиссии при ЦК КПК. Его совместно возглавили «восемь бессмертных КПК» партии. Это исключительное явление закончилось только в ноябре 1989 года, когда товарищ Цзян Цзэминь занял пост председателя Центральной военной комиссии, высшая политическая власть в Китае вернулась к Генеральному секретарю ЦК КПК. Однако стоит отметить, что именно этот объективный факт по исторической случайности обеспечил стабильность социалистического Китая в конце 1980-х годов и отсутствие разрушительного политического шока для Коммунистической партии Китая во время «студенческого движения» в июне 1989 года. КПСС тем временем стремительно теряла свое политическое лидерство под натиском неолиберализма и предательства политической элиты партии. Партия, «…ум, честь и совесть нашей эпохи»[21 - Ленин В. И. Полное собр. соч. Т. 34. М.: Изд-во полит. литер., 1969. С. 93.]