Нефритовое наследие

Поскольку ресторан «Два тигра» официально еще не открылся, они оказались там только вдвоем. Хило попросил управляющего принести эспенское янтарное пиво для Сунто и шотарский пильзнер для себя. Сунто отказался от предложенной сигареты, а Колосс откинулся на спинку кресла и закурил. Нефритовая аура Сунто по-прежнему ощетинивалась подозрениями, но, выпив свое пиво, он спросил:

– Так о чем вы хотели поговорить?

– Для начала расскажите, как вы стали эспенским солдатом и военным инструктором.

Равнинные уже навели справки о Сунто, но Хило считал, что человека можно узнать гораздо лучше, когда он сам рассказывает о себе.

Сунто Цзимоньон родился в Жанлуне у матери-одиночки. Когда ему исполнилось шесть, мать вышла замуж, и отчим перевез семью в Эспению. Сунто не ладил с отчимом и в семнадцать лет ушел из дома, вступив в эспенскую армию, где его быстро заметили, отправили учиться ИСББН, а потом записали в Синие ангелы. Во время второй командировки в Оортоко он получил ранение осколками гранаты и попал в госпиталь на военно-морской базе Эуман. Здесь он начал тренировать новых рекрутов для Синих ангелов и стал известным инструктором. Когда война в Оортоко близилась к концу, ему предстояло получить новое назначение, и он предпочел уволиться, чтобы остаться на Кеконе.

– Я устал от того, что мне отдают приказы, – объяснил он, передернув плечами. – Мне хотелось просто пожить здесь и тренироваться, пока я не решу, что делать дальше.

– Вам разрешили оставить нефрит себе, – заметил Хило.

Сунто прикоснулся к своим нефритовым жетонам.

– Это не мой нефрит, – сказал он. – Мне предоставило его эспенское правительство в бессрочное пользование, потому что я до сих пор числюсь инструктором по ИСББН на военно-морской базе Эуман. Приезжая туда, я живу в казармах для офицеров, а в остальное время снимаю квартиру в городе.

Хило с любопытством наклонил голову:

– Не хотите сделать свой нефрит ставкой в дуэли?

Взгляд Сунто скользнул вниз, к широкой линии нефритовых вставок, просвечивающих между расстегнутыми пуговицами воротника, а потом вновь к лицу Колосса.

– Меня учили пользоваться только необходимым количеством нефрита, – сказал он. – ИСББН основана на самых базовых боевых техниках, простых и эффективных, которые разработаны для спецназа, все солдаты укомплектованы одинаковым количеством биоэнергетического нефрита. Все сверх этого – лишний риск. – Сунто нахмурился и покрутил бокал с пивом. На столе расплылся кружок влаги. – Некоторые из тех ребят, с которыми мы вместе были в Оортоко, сейчас паршиво себя чувствуют. Психические заболевания, наркотическая зависимость, дурные привычки. Мне повезло – на моей стороне кеконская генетика, но мне не нужно много нефрита лишь для бахвальства.

– Это верно. – Выражение лица Хило осталось нейтральным. Он затушил сигарету. – В конце концов, вы ведь иностранный солдат, а не Зеленая кость.

Сунто с подозрением и нетерпеливо оглядел Колосса. Потом отодвинул свой бокал и скрестил руки на столе.

– Слушайте, я знаю, что ваша семья – важные шишки, – сказал он будничным тоном, показывая, что он не глуп, а недостаток почтительности не вызван неведением, просто он эспенский военный, не подотчетный ни одному лидеру клана. – Я приехал в Жанлун не для того, чтобы бороться с вашими людьми за нефрит или создавать вам проблемы. Клянусь Истинным Богом. Я просто занимаюсь своими делами, зарабатываю понемножку, вот и все.

Хило неожиданно решил, что Джим Сунто ему нравится. В Жанлуне тот был чем-то инородным, с его эспенским гражданством и воинским званием. Он носил нефрит и использовал его в деле, но не принес клятву ни одному клану и не пытался выделываться. Человек, способный пнуть Колосса по яйцам, не боясь умереть, это нечто особенное. Сунто напомнил Хило самого себя в юности, когда он еще не был Колоссом или даже Штырем, когда любой мог бросить ему вызов, а ему самому приходилось ежедневно завоевывать уважение словами, кулаками и ножом.

– Рад это слышать, – сказал Хило с широкой улыбкой.

– Ну что ж, раз мы все прояснили, тогда, наверное, мы закончили, – сказал Сунто, допивая пиво, и отодвинул свой стул.

– Сядьте, лейтенант. – Хотя Сунто больше не был кадровым офицером, обращение по воинскому званию казалось Хило самым подходящим случаю. – Думаете, я пришел к вам, только чтобы рыкнуть как здоровенная псина? – Хило жестом велел Сунто сесть. – Вы сказали, что приехали сюда заработать. Я могу предложить вам способ заработать гораздо больше. Хотите меня выслушать?

Сунто был не первым человеком, которого испугал внезапный переход Колосса от расслабленного и добродушного настроения к приказному тону. Сунто замер, его нефритовая аура ощетинилась. Он опасливо опустился на стул.

Хило попросил управляющего «Двух тигров» принести Сунто еще одно пиво.

– Что вы знаете о кеконской армии? – спросил Колосс.

– Когда я был Ангелом, мы иногда тренировались вместе с кеконскими военными. Не могу назвать их совсем уж дохляками, но для страны с самыми большими запасами биоэнергетического нефрита в мире они явно слабоваты.

– Это потому что кланы забирают весь нефрит и всех бойцов, а некоторым из них плевать на интересы страны. – Хило саркастически изогнул губы. – По крайней мере так говорят.

Хило по-прежнему был в ярости из-за того, что Айт Мада переиграла его на заседании КНА в начале года, перед лицом лидеров всех остальных кланов страны. Она выставила напоказ слабость Равнинных, заставив Хило признать, что клан не может себе позволить потерять ни одного потенциального Пальца, отдав его армии.

С тех пор Горные прогнозируемо и безжалостно обвиняли Равнинных в прессе из-за этого отказа, борясь за общественное мнение. Хотя КНА недавно единогласно проголосовал за то, чтобы увеличить поставки нефрита армии, а сторонники Равнинных в Королевском совете помогли провести закон о выделении дополнительных средств на оборону, если верить злобному ворчанию Кобена Йиро по радио, Югутан был готов вторгнуться в страну только лишь из-за эгоистичной жадности Равнинных.

В своей новой роли «говорящей головы» Айт Мады Кобен вещал с энтузиазмом и, уж конечно, старался не помешать усилиям Горных финансово задушить соперников. Последние сводки, которые получила Шаэ, показывали, что в этом году две трети новых предприятий предпочли уйти под крыло Горных, а не Равнинных. Вун Папидонва изо всех сил работал над имиджем клана и отношениями с общественностью, но, как сказала Шаэ, «невозможно продать воздух». Равнинные нуждались в более существенных политических победах.

Хило сомневался, что сестра преуспеет на этом фронте. Она доставляла ему немало неприятных минут, и ему было ясно, что Шелест и ее люди работают в авральном режиме. А в авральном режиме клану не победить.

– А если говорить начистоту, – медленно произнес Сунто, после того как Хило объяснил суть предложения, – вы просите меня помочь реформировать кеконскую армию?

– Вы обучали ИСББН эспенских Синих ангелов и некоторых Зеленых костей. Кеконским военным пригодится человек вроде вас, который покажет, как выжать все возможное из имеющегося у них нефрита. Не стану отрицать – иностранцы обладают некоторыми умениями, которым не грех поучиться и Зеленым костям.

Сунто откинулся назад, скрестив руки на груди, и пожевал щеку.

– Признаюсь, я не ожидал услышать такое от Колосса клана. Но я знаю, что кое в чем эспенские военные с вами согласны. Сильная кеконская армия послужит буфером против Югутана. – Он ощупал треугольную подвеску на шее, словно советуясь со своим Богом и оценивая перспективы. – Когда я встречусь с генералом Рону?

* * *

На ужин Вен приготовила крабовый суп, сибаса с перцем, ростки гороха с чесноком и булочки с начинкой. Ей помогала Кьянла, но Вен гордилась, что в основном все сделала сама, хотя это заняло несколько часов. Правая сторона тела иногда по-прежнему отнималась, но теперь Вен гораздо лучше сохраняла равновесие и контролировала свои движения, к тому же она постепенно привыкла делать все одной рукой.

Когда Хило вернулся домой, Вен ожидала его в столовой, одевшись в нежно-голубое платье с жемчужным ожерельем, а на столе стоял изысканный ужин на двоих.

– В честь чего это все? – спросил Хило.

– Я просто подумала… что было бы приятно поужинать вдвоем. И в кои-то веки наедине.

Ее муж снял пиджак и оружие, бросил ключи и бумажник на буфет и сел за стол, излучая добродушную подозрительность. Он оглядел неожиданно притихший дом.

– А где дети?

– Я отправила… Нико спать к Цзуэнам. Рю и Цзая в доме твоей матери.

– Цзая будет в ярости.

У трехлетней малышки были собственные представления о том, как положено проводить вечер, начиная с ужина и заканчивая большой книгой сказок о герое Байцзене, которую читал ей отец перед сном. Она могла устроить такую истерику, которую Почуяли бы или даже услышали на другой стороне обширного внутреннего двора поместья Коулов.

– Ей пока не понять… что не всегда получаешь желаемое.

Вен аккуратно разлила суп в две тарелки, сосредоточившись на том, чтобы не дрожала рука. Ее тревожило, что дети могут вырасти избалованными или беспризорными или еще что-нибудь. Пока она болела, за ними присматривали родственники, но Вен по-прежнему страдала от неспособности быть более заботливой матерью. Она не могла взять детей на руки, бегать с ними или завязать им шнурки.

Хило попробовал суп.

– Неплохо, – признал он почти нехотя.

Несколько минут они ели молча, но Вен чувствовала на себе взгляд мужа.

– Ты была в этом платье на нашей свадьбе, – сказал он.

Вен улыбнулась – он заметил.