Два невроза – один выход

После первого же приема амитриптилина меня накрыло волной сильнейшей паники и тряски. Через два дня я прекратила это издевательство над собой. Сейчас я уже понимаю: скорее всего, начало терапии было неправильным – без поддерживающих успокоительных средств, как это положено. Но тогда я не разбиралась в таких тонкостях и даже не пыталась вникать. К тому же я была уверена, что моя патология соматическая, а не психическая.

Хотя по части психики я, конечно же, тоже замечала изменения, которых точно не было раньше. Сначала это проявило себя при просмотре фильмов, особенно тех, которые содержали сцены выстрелов, взрывов и т. д. Каждое такое действие отзывалось во мне волной ужаса. Да что там кино – даже громко хлопнувшая дверь заставляла вздрагивать и замирать. Такое же ощущение возникало при быстрой езде в машине, когда деревья за окном начинали мелькать с бешеной скоростью.

Меня это пугало все сильнее. Разум отказывался связывать такие реакции с нервным расстройством – мне скорее казалось, что в моём мозге правда происходят какие-то страшные изменения.

Послушав совета первого невролога, я отправилась на МРТ. Исследовать решила не только голову и шею, но на всякий случай и всю спину. Вдруг коварная болезнь уже распространила свои очаги по всему моему позвоночнику? Ведь именно так и происходило у людей, истории которых я уже успела прочесть в интернете – а из этого «чтения» в последние дни я просто не вылезала. В аппарате МРТ я пролежала достаточно долго: нужно было обследовать весь спинной мозг, от головы до копчика (хоть его там уже и нет). Аппарат был открытого типа, но это не особо облегчало задачу. Пока лежала, молилась, чтобы ничего не нашли. В итоге ничего и не обнаружили, кроме остеохондроза и прочих диагнозов, встречающихся в моём возрасте практически у каждого. И я немного успокоилась. Только этого спокойствия хватило ненадолго. Но об этом позже.

Что касается моего второго симптома – полиурии, я также проверила всё, что только можно. Сдала все анализы крови, прошла УЗИ почек, проверилась на сахарный и несахарный диабет и т. д. И еще важный момент: на помощь пришла моя мама, которая поведала, что когда-то после сильного стресса у нее началась такая же история с этой полиурией и что она также везде проверялась и даже лежала в больницах. Но всё было бесполезно, у нее ничего не находили, а симптом продолжался. В итоге ей какой-то очень умный профессор сказал, что это «от нервов». Длилось у неё это всё полгода с перерывами, мне тогда было всего 2 годика, а ей 28 лет. После у неё это прошло навсегда. Я тогда тоже настроилась, что этот симптом будет со мной ещё долго, и смирилась с мыслью, что надо просто потерпеть. И даже немного успокоилась. После этого, как ни странно, полиурия прошла… Но только на какое-то время. История моего невротического расстройства только набирала обороты…

Сейчас многое из периода моей неудержимой ипохондрии вспоминается со смехом. Но тогда было совсем не смешно.

Я всё еще более или менее пыталась продолжать жить нормальной жизнью. Именно пыталась, потому что моё состояние уже изменилось безвозвратно. Вместе с ним изменилось и восприятие реальности: всё потихоньку становилось неинтересным и бессмысленным, а тревога внутри только возрастала день ото дня. Появились такие моменты, когда делать привычные дела, общаться с близкими или друзьями стало тяжело: всё это происходило как сквозь какую-то пелену. Хотелось просто закрыться от всех, и спокойнее всего я стала ощущать себя, только когда лежала под одеялом и искала информацию по поводу того, что же со мной все-таки происходит.

Несмотря на то, что все мои анализы и обследования были практически идеальными и врачи заверяли меня в том, что я здорова, мой невроз и не думал отступать. Скорее наоборот: продолжал выдавать все новые и новые «спецэффекты».

Мои пробуждения с утра начали сопровождаться следующими «чудесами». Во-первых, когда я только просыпалась и еще даже не успевала толком открыть глаза, ощущала, как все тело пронзает какая-то мелкая вибрация. Когда же удавалось наконец открыть глаза, картина мира начинала мигать быстро-быстро, как будто кто-то дергал за выключатель, хотя в комнате было светло от солнца. Во-вторых, всё это сопровождалось ощущением ужаса и диким предчувствием того, что должно случиться что-то очень плохое! Сердце при этом стучало так быстро, что практически сливалось с общей тряской в теле. Приходить в себя после такого пробуждения удавалось только к середине дня. Слабость и измотанность таким вот началом дня давали о себе знать. Таким образом, моё начинающееся тревожное расстройство превращало каждое утро в ад, и я начинала бояться засыпать ночью.

Отдельный разговор – про мои ночи. Сон нарушился капитально, иногда его не было вовсе – ни минуты за всю ночь. Помимо проблем с долгими мучительными засыпаниями и ранними тревожными пробуждениями, появились выбрасывания из сна. То есть это когда ты только закрываешь глаза и пытаешься погрузиться в подобие сна, как у тебя резко дергает всё тело от макушки до пяток. В эти моменты я опять вся тряслась как осиновый лист в дикой тревоге и с бешеным сердцебиением. Такое могло происходить до нескольких десятков (да-да, именно десятков!) раз за ночь, что доводило меня просто до безумия. К этому добавилось и ночное апноэ (нарушение дыхания, при котором человек перестаёт дышать на короткие периоды), то есть я просыпалась от того, что ощущала, будто задыхаюсь.

Обычно хоть на час-два уснуть я могла только к утру, когда все в доме просыпались. Вероятно, дело было в том, что я могла хоть как-то расслабиться, когда рядом уже есть люди, которые могут «покараулить» меня, пока я сплю. Я как бы передавала им контроль над своей безопасностью, и от этого становилось не так страшно. Сепарационная тревога – крайне частое проявление при таких расстройствах. Тебе вдруг кажется, что ты вот-вот умрешь, сойдешь с ума или случится что-то необратимое – и никто не спасёт. Потребность в нахождении с кем-то рядом была у меня особенно сильна в самом начале расстройства, позже это скорее становилось уже чем-то мучительным. Но об этом потом.

Панические атаки были нечастым гостем, но их полностью заменяла эта ужасная постоянная всепоглощающая тревога, не дающая даже нормально соображать. Это было абсолютно неконтролируемое ощущение, и могу точно сказать, что панические атаки переносились лично мною гораздо проще, чем вот это ощущение. Паническая атака имеет начало и конец, как правило, после нее наступало некоторое облегчение, и я сталкивалась с ними еще раньше в своей жизни, они никогда не доводили меня до такого непереносимого состояния. Поэтому я не так сильно переживала по поводу панических атак. Тревога же просто сжирала меня изнутри, давила плитой на грудь и разрывала мозг.

Со временем возникали всё новые и новые симптомы, из-за которых мой страх «не диагностированного рассеянного склероза» только крепчал. А именно:

• Частые онемения в конечностях. Мышечные подёргивания;

• Покалывания и мучительные жжения во всех участках тела, ощущение то холода, то будто «обжигания зажигалкой»;

• Извращения чувствительности кожи: появилась гиперчувствительность – я ощущала любое касание к своей коже чего-либо, что вызывало слишком болезненный и непереносимый дискомфорт. При этом настоящую боль ощущала как прикосновение холода, а каплю холодной воды на одежде – как ожог кипятком… Да, вызывайте санитаров, называется, но такие вещи действительно творил со мной невроз и ипохондрическая сосредоточенность на выискивании симптомов пугающей болезни;

• Мигрирующие боли по всему телу, некоторые странные и вычурные. Например, мне могло жутко давить на переносицу болью или возникало ощущение, что сейчас оторвутся все верхние зубы от сдавливания и боли на верхней челюсти. Интернет «сказал» мне тогда, что это похоже на такое явление, как тризм, который часто проявляется при поражении нервной системы и в том числе при рассеянном склерозе… Ну, впрочем, и про всё остальное он мне тоже так «говорил»;

• Скручивающие и сжимающие боли в конечностях, напоминающие суставные или мышечные, – невозможно было разобрать. Напоминало какой-то спазм и слишком сильный тонус;

• Головокружения и шаткость походки;

• Постоянные зрительные симптомы: мошки, молнии, зигзаги, дрожание зрения, белый шум и т. д. и т. п. – чего только не повидали мои глазки за это время… Что, естественно, еще больше наводило меня на мысль о рассеянном склерозе. Я дважды посетила офтальмологов (с моим личным подозрением на «ретробульбарный неврит», который, судя по всему описанному в интернете, предшествует рассеянному склерозу), но они не нашли ничего необычного, кроме того, что у меня и так было всю жизнь;

• Ощущение температуры и жара в теле при ледяных конечностях. Температура не только ощущалась, но и правда была 37,0-37,5 – так проявлял себя «термоневроз». Причем такая температура могла держаться несколько недель;

• Слабость и «гриппозное» состояние.

Пока что я описала не все симптомы. Их было слишком много – я, кажется, собрала почти полный набор по тревожным и соматоформным расстройствам. Позже я обязательно расскажу про весь симптоматический наборчик. Те же, о которых я упомянула, пугали меня больше всего и наводили на мысли о страшной болезни нервной системы. Именно на них было направлено все мое внимание.

Как назло, на большом пальце левой ноги я обнаружила область, которая была почти полностью онемевшая! Кожа абсолютно не ощущала прикосновений. «А ведь именно так проявляет себя рассеянный склероз, – пронеслось в голове, – ты весь немеешь, а потом перестаешь двигаться вообще!» Я медленно, но верно переставала верить предыдущим хорошим результатам обследования.

Я сама не замечала, как размышления о состоянии своего здоровья превращались в полноценную паранойю. Каждый день я всё больше убеждала себя: врачи что-то упустили… Или этот «склероз» просто еще не проявился на МРТ… Или снимки были плохими – надо переделать… Но это пока были просто мысли, какое-то рациональное зерно всё еще сохранялось внутри. Однако я всё чаще с ужасом представляла себя в инвалидной коляске, мне начали сниться кошмары на эту тему, я думала об этом постоянно… Вот так ипохондрик сам себя и загоняет в угол. Но всё-таки я надеялась, что это нервное, на что мне уже активно намекали и врачи, и массажист, да и все окружающие, которым я жаловалась.

А жаловалась действительно много. Те, кто раньше со мной общался, с удивлением обнаруживали, что я уже ни на какие темы, кроме своего здоровья, общаться не хочу. А если и разговаривала про что-то отвлеченное, то с огромным трудом. В те дни всё, кроме моих симптомов, казалось мне абсолютно незначимым. «Мне же так плохо, – твердила я себе, – и неизвестно, во что это всё выльется!»

Я посетила ещё пару-тройку неврологов, которые также не находили у меня ничего патологического. Но этого мне было мало. Я одолевала звонками и сообщениями даже тех врачей, которым не посчастливилось оставить мне свой номер телефона. Низкий им поклон за терпение – они слушали весь мой испуганный лепет и успокаивали, как могли. Однажды я позвонила одной из неврологов в полночь – с воплями, что у меня онемели нос и челюсть и что, скорее всего, точно начинается рассеянный склероз! На что она интеллигентно ответила: «Простите, но я невролог, а не психиатр…»

Я стала посещать в интернете форумы больных рассеянным склерозом, изучать их истории, от которых волосы дыбом становились. Особенно пугали рассказы о том, как долго им не могли поставить правильный диагноз. Всё это наводило на меня ужас, но остановиться я уже не могла. И тут я наткнулась на абсолютно шокирующую информацию: оказывается, что все мои МРТ, которые я уже успела сделать, ровным счётом ничего не значат! Они были сделаны на очень слабом аппарате, ещё и открытого типа, где вообще, как писали на форуме, ничего не видно! А «некомпетентные» неврологи почему-то скрыли от меня эту важную деталь!

А значит – решено! Нужно переделывать МРТ, и срочно!

Я поспешила сообщить об этом своему мужу. Он мягко намекнул, что мы уже и так потратили гору денег на мои обследования – зачем нужно ещё одно МРТ? Но истинного ипохондрика никогда не остановят такие условности, как стоимость и возможная нецелесообразность обследования! И я, конечно же, записалась на более «крутое и точное» МРТ, где мою болезнь уже обязательно должны обнаружить.

Мы жили тогда далеко в Московской области, а тот самый суперсовременный МРТ находился в Москве, в клинике, работавшей круглосуточно. Я решила срочно записаться, но получилось только через три дня. Муж, понимая, что спорить бесполезно, согласился отвезти меня сам, потому что садиться за руль в таком расшатанном состоянии я уже не могла. Стоит ли описывать, в каком аду я провела те три дня? Я практически перестала есть и только курила днями и ночами.

Наконец настал день решающего МРТ. Врачу-«МРТисту» сразу заявила, что нужно искать очаги РС в головном мозгу. Он удивился и спросил, направил ли меня врач. «Нет, – отрезала я, – но у меня на это имеются веские подозрения!» Я потребовала сделать МРТ с контрастом, но опытный врач, видимо, понял, с кем имеет дело. Он сказал, что подумает о контрасте, только если увидит что-то подозрительное – тогда остановит обследование и введет препарат.

Внутри закрытого мощного МРТ-аппарата я пыталась не шевелить даже веком, иначе аппарат покажет не точно, а мне нужно точно! Но больше всего я молилась, чтобы врач внезапно не остановил исследование, чтобы ввести всё-таки этот контраст. Каждое движение внутри этой капсулы приводило меня в ужас, потому что мне казалось, что он там что-то всё-таки увидел! Могу определенно точно сказать, что настолько острых ощущений я в своей жизни ранее не испытывала.

Когда всё закончилось, врач уверенно заявил: «Рассеянного склероза у вас точно нет! Но есть один очаг сосудистого генеза – и это абсолютно точно не РС!» Ну, я вроде успокоилась. На пару дней…

А потом зачем-то снова залезла на тот форум, и уж там-то мне «напомнили», что очаги бывают не только в головном, но ещё и в спинном мозге! А я-то переделала только голову! Через день муж – уже с нецензурными высказываниями – снова вез меня на МРТ всего позвоночника. Итог – ничего, тот же остеохондроз и прочее. Муж (все так же крепко выражаясь) вез довольную меня домой.

Но я запомнила диалог с медсестрой.

– Значит, РС нету нигде?

– Да всё в порядке, забудьте про это!

– Ох, ну слава богу! Теперь я могу счастливо жить без этого рассеянного склероза.

– Даже с рассеянным склерозом можно счастливо жить! Посмотрите, какая прекрасная погода, весна, как можно всем этим не наслаждаться?

«Она какая-то ненормальная или блаженная», – подумала я тогда. Как можно жить счастливо и наслаждаться, если ты болеешь?! Тогда я еще ничего не понимала, в том числе и того, как можно быть таким несчастным, будучи здоровым физически.

Самое интересное, что после этого обследования я все равно не смогла успокоиться и продолжала думать о рассеянном склерозе. Эта идея фикс настолько прочно засела в моей голове, что мне уже казалось: все, абсолютно все методы обследования – не точные. Симптомы ведь не проходили, а значит, болезнь просто ещё на том уровне, когда её сложно аппаратно определить. А ещё я поняла, что я сама у себя не могу найти «брюшной рефлекс», а судя по тому, что писали на том форуме, это очень важный показатель!

Иногда по ночам я сидела за компьютером и досконально рассматривала свои МРТ-снимки с дисков, сравнивала их с теми статьями о расшифровках МРТ с сайтов рентгенологов, коих я уже изучила немереное количество. Да что там, я сама себя уже ощущала ещё тем «МРТистом»! Только успокоив себя, что мой очаг в головном мозге и правда расположен именно как обычный сосудистый очажок и не является признаком опасной болезни, я ложилась спать. Помню, что один раз мне пришло какое-то просветление и я поймала себя на мысли: «Чем я вообще сейчас занимаюсь???» После этого я дико расхохоталась на весь дом, забыв, что ночь на дворе, и разбудила этим своего сына.

Но, к сожалению, проблема не отпускала меня. Одной частью сознания я понимала: это бред. Но навязчивый характер страхов, вновь и вновь лезущих в голову, постоянно шокировал меня. Я чувствовала, что мне не хватает одного – чтобы кто-то смог окончательно, железно убедить меня в том, что всё в порядке. К этому времени я перестала доверять обычным неврологам. Точнее доверяла, но… Мне казалось, они не до конца понимают, о чём я говорю. Каждый раз, когда я вычурно пыталась рассказать и так и сяк о своих симптомах, я слышала в ответ: «Вы здоровы». И я никак не могла получить так необходимое мне долгожданное успокоение.

Я решила найти не просто невролога, а именно специалиста по рассеянному склерозу, и выбрала самого заслуженного врача в одной из «крутых» клиник Москвы. Попросила мужа отвезти меня туда. Я понимала, что я уже достала его вдоль и поперек, но моё стремление докопаться до правды и успокоиться перевешивало всё. Мой муж правда очень хотел мне помочь и прекратить наконец это безумие, поэтому соглашался на всё, лишь бы достичь этой цели.

Итак, мы приехали в ту дорогостоящую клинику, причём дорогостоящую настолько, что в фойе напротив регистратуры сидела женщина, которая играла на арфе. Я такого ещё нигде не видела. Муж шутливо заметил, что скорее всего ему придется оставить тут не только все деньги, но и последние штаны. Врач мне попалась очень хорошая и определенно стоила своих денег, как мне тогда показалось. Она довольно вразумительно объяснила, почему у меня НЕТ рассеянного склероза. В подтверждение своих слов она даже продемонстрировала, что мои брюшные рефлексы на месте, просто правильно пару раз проведя по моему животу, который сразу сильно задергался в ответ, как и было положено. Врач выписала мне транквилизатор и отпустила с миром и с диагнозом: астено-невротический синдром. Впервые я успокоилась больше чем на неделю, хоть и стала принимать этот транквилизатор.

Но симптомы не прекращались! Ко всему прочему ко мне вернулась моя мощная изматывающая полиурия. Я понимала, что мои нервишки совсем уже не выдерживают, и решила обратиться к своему первому психологу. Нашла я его по интернету, и мы проводили с ним консультации онлайн. Это был очень толковый приятный мужчина, которому я выложила всё как на духу, в том числе про свои крепкие подозрения на тему рассеянного склероза. Он спросил, какие обследования я проходила, и я показала ему в камеру свою толстую папку с МРТ, УЗИ всего и вся и кучей анализов.

Итак, мы определили, что у меня всё-таки «невроз». Психолог привёл примеры людей с такими же симптомами из своей практики и начал работать со мной по методу БОС-терапии (биологическая обратная связь), а также учил медитациям, дыхательным техникам и прочим фишкам для снижения тревоги. Сразу скажу: всё это мне не помогало ни на йоту. Физические симптомы продолжали изматывать тело, а разум оставался полностью захвачен тревогой.

Одно интересное наблюдение я поймала тогда – как раз по поводу полиурии. Как-то утром я отвезла ребенка в детский сад, и при подъезде к парковке мочевой уже буквально взрывался от вновь скопившейся жидкости. Я почти бежала с сыном до входа в садик. И тут нас остановила девочка, которой очень нравился мой малыш. Она решила продемонстрировать свой прекрасный наряд и новые детские тени для век с блёстками. Я начала ее расхваливать, это услышали другие девочки и тоже окружили меня. Я переключилась на общение с ними и в какой-то момент поняла, что больше не хочу в туалет. «Куда подевалась вся вода?! Как это работает? Её что, обратно втянуло? (Только куда?)» Это была какая-то магия, честное слово. Я дошла до машины спокойно, но как только села в неё и направилась домой, мой мочевой пузырь начал опять сильно продавливать! И уже дома, конечно, опять выделилось большое количество жидкости, причём отмечу, что при полиурии она всегда практически прозрачного цвета.

С психологом мы планово должны были проработать две недели – он обещал почти стопроцентную гарантию излечения невроза. Сейчас это звучит смешно. Он постоянно присылал домашние задания, я исправно их выполняла, но со временем поняла, что просто «не вывожу» это всё. Мне становилось только хуже, начались настоящие истерики от невыносимости этих ощущений! После очередного срыва на десятый день я прервала консультации. Решила, что пора подключать более тяжелую артиллерию, – и записалась к врачу-психиатру.

Начался новый этап моего невроза – «обследования». Терапевт, выслушав мои жалобы, отправил на анализы. Кардиолог, эндокринолог, гастроэнтеролог, невролог, МРТ, УЗИ, ЭКГ – все обследования не нашли ничего критического. Я был здоров физически, но чувствовал себя больным. Все врачи в один голос отправляли меня к психотерапевту, но тогда я не придал этому значения.

Тем временем моё состояние становилось всё хуже. Мысль о том, что произошло на работе, не давала мне покоя. Страх испытать это снова поедал изнутри. И вот я вышел на работу, сел на то же место, где всё случилось в первый раз, и снова испытал то же самое. Дикая волна ужаса окутала с ног до головы. Я снова вскочил с места и рванул к людям, вызвали скорую. Врач, осмотрев меня, сказал про какую-то паническую атаку и что мне необходимо взять отпуск и отдохнуть.

Приехав домой, я рассказал жене, что снова было ощущение, что я умираю. «Не знаю, что со мной происходит», – повторял я. Врачи тоже не знали и несли какую-то чушь. Впервые в жизни я почувствовал себя беспомощным и беззащитным. Ведь я привык: если что-то болит, то я выпью таблетку, если не помогает, то поможет врач, а тут все пожимали плечами.

Страх неизвестности и одиночества со своей проблемой генерировали тревогу и отчаяние. И вот однажды утром я проснулся с ощущением сильной и необъяснимой тревоги, которая буквально разрывала меня на части и заставляла бежать и искать её причину. Я решил взять отпуск, чтобы ее найти. «Скорее всего, те врачи были некомпетентны или неграмотны, – думал я. – Надо пойти в другую клинику, возможно, они мне помогут». Такие мысли дали мне немного надежды.

Но, к сожалению, нет. В другой клинике результаты обследования были такими же, до ужаса хорошими. Почему до ужаса? Потому что не была найдена причина моего ужаса. Если я здоров, то что? У меня неизвестная и неизлечимая болезнь – или врачи все плохие? И теперь цель моей жизни была выяснить это и параллельно оставаться живым, в буквальном смысле этого слова.

Тем временем ощущение нереальности происходящего давило сильнее. Это странное и пугающее состояние и видение мира, которого я прежде никогда не ощущал. Параллельно с ним травила чистая тревога. Почему чистая? Потому что ей не было объяснения! Если в обычной жизни нам угрожает опасность, мы также ощущаем тревогу, но у нас есть объект для этого, и тревога превращается в страх, который впоследствии мы решаем. А тут объект не был найден ни мной, ни врачами.

И эта блуждающая тревога просто бесконечно плавала во мне, временами разряжаясь паническими атаками. Я стал плохо спать. Меня буквально выкидывало из сна через 15 минут с учащённым пульсом и затруднённым дыханием. И, конечно же, я обратил на это внимание. Такое уже было, когда я не мог сделать глубокий вдох.

Наутро, невыспавшийся, я первым делом стал проверять, был ли тот случай единичным или стоит обратить на это внимание? И, конечно же, вдох не получился. Меня окутал ужас, волна страха пошла от живота в голову, грудь и живот стали каменными, я жадно пытался вдохнуть воздух, как рыба на суше, открывая рот, но не ощущал удовлетворения от вдоха.

«Я задыхаюсь, я умираю…» – паническая атака, которая в этот раз достигла своего максимума.

В глазах потемнело, зрение размылось и стало туннельным, ноги не держали, я не мог ни бежать, ни кричать. Всё, что я смог тогда, – это схватиться за стену и продолжать качать воздух в лёгкие. Через некоторое время меня отпустило, но с того момента я надолго забыл, что такое «вздохнуть полной грудью». Этот случай очень глубоко засел в голове. Одно воспоминание об этом дне могло в любой момент спровоцировать паническую атаку снова.

Чувство бесконтрольности этой ситуации заставляло ощущать себя одиноким, уязвимым и беспомощным перед неизвестным заболеванием. Моя жизнь переместилась в мысли, где я искал выход, избегал воспоминаний и боялся последствий, а настоящая жизнь начала протекать на автомате.

Я постоянно находился в состоянии тревоги, ожидая следующего приступа. Каждый день был борьбой за нормальное дыхание, за возможность спокойно сидеть на одном месте, за способность спать по ночам. Моя жизнь превратилась в бесконечный поиск причины и способа избавиться от этого кошмара.

Такое состояние сильно пугало, потому что очень часто, делая повседневные дела, я настолько углублялся в свои мысли, что не замечал и порой не помнил, я это сделал или нет? Вдобавок ощущение нереальности подливало масла в огонь, а тревога вообще была неотъемлемой частью моего дня и ночи и никогда не отпускала.