Записки маленькой гимназистки

«Вот тебе от меня подарок, Ленуша!» – говорит она и подает мне сверток.

Я знаю, что это. Кукольный сервиз и настоящий самоварчик, который можно ставить. Я именно и хотела этого. Добрая мамочка, как она умеет угодить!..

И, углубившись в мечты, я совершенно забываю про окружающее…

– Вот она где! Очень любезно заставлять искать себя! – слышится вдруг подле меня голос Ниночки, который сразу будит меня.

И Нина, нарядная, хорошенькая и воздушная, влетает в залу.

За нею – ее подруги: Ивина, Мордвинова, Рош, Рохель.

Я точно просыпаюсь от сна… А какой это был сон! Дивный! Чудный!

– Гости уже собрались, а она еще и не думает одеваться! Разгуливает в своей черной ряске, точно монахиня! Изволь одеваться скорее! Из-за тебя опоздаем с танцами, гадкая Мокрица! – выходит из себя моя хорошенькая кузина.

– Что, как ты сказала? – слышится вокруг нас веселый хохот. – Мокрица! Ах, как это верно! Она вечно хнычет, всегда! Мокрица и есть… Браво! Браво!

– Ступай одеваться! – крикнула Ниночка.

– Мне нечего одеваться. Ничего другого я не надену, – тихо, но твердо проговорила я. – Дядя позволил мне носить траур по мамочке целый год, и я ни за что не расстанусь с моим черным платьем.

– Да как же ты танцевать будешь в трауре? – сделала на меня большие глаза Женя Рош.

– Я и танцевать не буду!

– Ну, это уж дудки! Не смей портить нам праздника!

И прежде чем я успела опомниться, Женя бросилась к роялю, открыла крышку и заиграла очень шумную польку. Между тем высокая, сильная Мордвинова подхватила меня за талию и закружилась со мною по зале. Я напрасно отбивалась от нее: она была вдвое сильнее меня. Глядя на мои тщетные усилия освободиться, девочки помирали со смеху. Особенно хохотала Ниночка. Она даже на пол упала и не могла подняться, обессилев от хохота. В эту минуту в передней раздался звонок.

– Кто бы это мог быть? Верно, начальница! – разом сделавшись серьезной, произнесла Ниночка, вскакивая с полу.

– Кто, кто, какая начальница? – закидали ее вопросами девочки.

– Папиного начальника дочь. Очень важная барышня. Ее отец министр, кажется, или еще поважнее! – не без гордости произнесла Ниночка и окинула всех победоносным взглядом.

Девочки заохали и заволновались. Дочь министра! Ах, как это хорошо!.. И они будут танцевать с такой важной барышней!

– Ах, какая ты счастливица, Ниночка, что у тебя такая знатная подруга! – произнесла, блестя разгоревшимися глазками, хорошенькая Ивина.

Ниночка только кивнула, в то время как лицо ее приняло гордое и довольное выражение.

Но как раз в это время на пороге появился Жорж и крикнул мне:

– Ступай встречать свою гостью, Мокрица! Кондукторская дочка пришла!

Ах, что сделалось с Ниночкой! Она покраснела сначала, потом побледнела, потом все лицо ее пошло красными пятнами. Между тем лица остальных девочек так и засияли насмешливыми улыбками.

– Ай да Нина Иконина! – первая вскричала толстушка Рош. – Хвастунья, и больше ничего. Хороша дочка министра! Кондукторша! Вот так знакомство! Нечего сказать! Отличилась!

Ниночка, вся красная, оправдывалась, как могла: это не она виновата, а противная Мокрица, и кондукторская дочка не ее гостья, а Мокрицына. А дочка министра будет, непременно будет. Вот они все увидят. А с кондукторшей она и говорить не станет и мальчикам с ней не позволит танцевать. Так как она Мокрицына гостья, а не ее, Ниночки, то пусть Мокрица и возится с нею.

Ниночка говорила еще много-много, но я уже не слышала ничего – я стояла перед Нюрочкой в прихожей, помогала ей раздеваться и поминутно повторяла, стараясь скрыть от нее мое смущение:

– Ах, как я рада видеть тебя, Нюрочка! Как рада!

На Нюре было простенькое шерстяное платьице, но сшитое очень аккуратно; волосы ее, заплетенные в две косы, были перевязаны красной ленточкой. Ничего грубого, смешного не было в ее костюме.

Я взяла Нюру за руку и повела в зал. Там уже танцевали. Товарищи-гимназисты Жоржиного класса приглашали подруг Жюли, которые, однако, скорее были подругами живой и хорошенькой Ниночки, с которою успели подружиться, посещая ее сестру. По крайней мере, они вертелись все время подле Ниночки, в то время как Жюли оставалась одна в самом отдаленном углу зала. Я отыскала ее и вместе с Нюрой подошла к ней.

– Отчего ты не танцуешь, Жюли? – спросила я девочку.

– Убирайся вон, если ты пришла издеваться надо мною! – резко отвечала горбунья. – Разве калека может танцевать? Ты глупа, если не понимаешь этого!

– Бедняжка! – сочувственно глядя на нее, проговорила Нюра. – Как мне жаль вас. Я так люблю танцевать сама, что мне кажется – и все должны любить танцы…

– Кажется – так перекреститесь, и не будет казаться! – грубо оборвала девочку Жюли. – Желаю вам веселиться, только вряд ли придется, – заключила она со злой торжествующей улыбкой.

Между тем Матильда Францевна, сидевшая за роялем, заиграла очень красивый мотив вальса. Маленькие кавалеры подходили к маленьким дамам и приглашали их. Пара кружилась за парой. Все девочки танцевали. Все мальчики имели по даме. Даже мой милый Пятница кружился вовсю с толстенькой Рош. Одна только Жюли оставалась в своем углу, да Нюрочка, по-прежнему находившаяся подле меня, не дождалась приглашения.

Мне было очень больно за девочку. Я сразу поняла, чьи это были штуки.

«Неужели же никто не захочет танцевать с нею оттого только, что она дочь кондуктора, а не важная барышня? – мысленно терзалась я. – Нет, не может быть, чтобы это было так! Не должны же быть такими злыми все эти веселые, живые мальчики!»

– Толя! Толя! – позвала я моего Пятницу. – Не можешь ли ты потанцевать с Нюрой? – попросила я его.

– Ах, Леночка, – произнес с совершенно искренним отчаянием мой милый Пятница, – я тебя очень, очень люблю… но ты посмотри только: Нюра твоя – длинная, как аршин, а я маленький, как карандашик! – заключил он, разводя руками.

Он был прав, к сожалению. Нюра была очень высокого роста для своих лет, и Толя приходился ей только по пояс. Смешно было составить такую танцующую пару.

Но тут же мой Пятница и выручил меня.

– Смотри, Леночка, – оживленно заговорил он, – видишь ты того высокого гимназиста? Это Миша Ясвоин. Он очень умный и вежливый мальчик. Пойди к нему и попроси его пригласить Нюру.

Сказано – сделано. Через минуту я уже стояла перед красивым белокурым мальчиком и просила его, заикаясь от смущенья, вся красная как рак:

– Пожалуйста… если можете, пригласите Нюрочку на какой-нибудь танец!

Он окинул серьезным, умным взглядом мою маленькую фигурку в черном траурном платьице и проговорил очень вежливо, расшаркиваясь передо мною:

– Прошу извинить меня, мадемуазель, но у меня уже есть дама.

И тотчас же стал кружиться с Сарою Рохель.

– Жорж! Жорж! – вскричала я отчаянным голосом, увидя проходившего мимо меня Жоржа. – Пожалуйста, потанцуй с Нюрой!

– Вот еще! – отмахнулся от меня резко мой двоюродный братец. – Она, наверное, и двух шагов сделать не сумеет… И потом у нее голова, наверно, напомажена репейным маслом. Эти мужички всегда репейным маслом голову мажут. Остроумно!

И, подпрыгнув на одной ножке, Жорж отошел от меня.