Дели-акыз

В телеграмме всего несколько слов: «Немедленно приезжай. Больна. Уезжаю Петрограда Хочу повидаться. Тетка Степанида».

– Ах! – и рука с телеграммой бессильно опускается.

На побледневшем лице девочки сейчас самое красноречивое смущение, досада и испуг.

Тетку Сгепаниду, или Стешу, служившую горничной в институте, Глаша давно успела забыть. Вся её жизнь, вся душа её наполнены «Гнездом». Все только что вошло в свою колею после злополучного происшествия с их похищением; она и Селта давно оправились, повеселели. Гема, внезапно вернувшаяся из за границы, теперь снова поехала туда долечиваться с тетей Людой.

Даня собирается на днях в Петроград на несколько концертов, после которых начнется продолжительное концертное путешествие по России.

Сандро этой осенью готовится в военное училище в Тифлисе.

Валь продолжает посещать свое реальное в Гори.

Селтонет вся поглощена Селимом, который с окончанием лагерного времени снова участил свои посещения. Их уже обручил горийский мулла, и через год их свадьба.

Словом жизнь в «Гнезде» идет своим чередом. И вдруг…

«Друг» решила остаться в питомнике, заменив тетю Люду, которая теперь живет с Гемой в Давосе. И с отъездом двух членов тесной, дружной семьи, оставшиеся друзья еще ближе сплотились вокруг «друга».

Ранняя осень, мягкая, чарующая осень Кавказа, с ароматом созревших плодов, со студеными лунными ночами, с бархатным, затканным звездами, небом, уже давно вступила в свои права. Облысели тополя, опали розы. И старые чинары растеряли свою пышную листву.

А все-таки хорошо и теперь в джаваховском доме. Каждый вечер, по окончании трудового дня, дружная семья княжны Нины собирается в кунацкой. Читают по очереди вслух, спорят о прочитанном, слушают игру Дани на арфе. Глаша учится с «другом» прилежно каждый день. И даже требовательная, суровая Нина не может не выразить своего одобрения девочке. Действительно, от прежней Дели-акыз не осталось и следа. Послушная, скромная, разумная Глаша совершенно неузнаваема после «события».

– Совсем образцовая стала! Лучше и не надо. Исправилась девчонка, посидев изрядно на хинколе да чуреках у своего аги! – подтрунивает над нею Валь.

Словом, все наладилось, все шло прекрасно, и вдруг – телеграмма: «Немедленно приезжай… Больна. Хочу повидаться».

Глаша читает и перечитывает эту роковую бумажку десятки раз, а в душе у неё целая буря.

За ужином полученная телеграмма является предметом долгих споров и рассуждений.

«Друг», Сандро и Даня настаивали на необходимость ехать Глаше немедленно.

– Твоя тетка больна. Грешно ее оставить без ласки, – говорит своим обычным тоном, не допускающим возражения, Нина.

– И ведь это твоя единственная родственница, сестра твоей матери, так неужели же можно еще колебаться, – присовокупляет Маруся.

– Права, как всегда, многоуважаемая! – комически вздыхает Валь.

– «Друг», поручи мне Глашу. Я еду в Петроград, и она побудет там со мною! – предлагает Даня.

Глаша смотрит во все глаза и вдруг радостно вскрикивает:

– С Даней? С Даней хоть на край света! Еду, хоть сейчас! Еду из Гори! – чуть не прыгает она.

– Поезда уже не будет нынче, – улыбается Сандро. – На чем ты поедешь?

– Для неё закажут экстренный! – шутя говорит Валь, – или подадут аэроплан.

– Ну, вот видишь, как все хорошо складывается. Поедешь с Даней. Ты ведь так любишь Даню, – говорит Глаше «друг», – и с нею же возвратишься обратно.

– Что же ты молчишь?

– Она проглотила язык от восторга! – роняет Валь.

– Смотри, Глаша, не застрянь в столице, – грозит ел пальцем Сандро, – там театры, оживление, толпа…

– Ей не надо театров… Она сама тоже может задавать представления, – намекая на что-то вставляет Валь.

– Валентин! – строго хмурит княжна густые брови.

– Не буду, «друг». Валь, больше ни гугу…

Селтонет и Сандро смотрят на Глаши.

– Неужели она уедет? – говорит Селта, успевшая горячо привязаться к девочке, с которой она так много пережила в те злосчастные дни. – Мне будет скучно без тебя, сердце мое!

«Я буду с тобою», – говорят глаза Селима, и Селтонет отвечает ему за это благодарным взглядом.

В этот вечер долго не расходятся спать в джаваховском доме. Решено, что Даня и Глаша выедут завтра. Медлить нельзя. Если бы не было ничего серьезного, Стеша не давала бы телеграммы. Так сказал «друг» и так решили. И девушек снарядили на следующее утро.

Глава XI

Вот оно, смутно знакомое огромное здание за высокой оградой.

Глаша, проведшая несколько суток в вагоне, усталая и полусонная, об руку с Даней, входит в подъезд.

Знакомый подъезд. Знакомый швейцар. Знакомая лестница. Вот, под нею и каморка, в которой она провела несколько месяцев. Тогда она была еще крошкой, сейчас она почти взрослая.

Навстречу им попадаются институтки… Сердце Глаши вздрагивает.

Вспоминаются те добрые «тети», которые когда-то так горячо заботились о ней. Эти – другие. Они Глашу не знают, не знает и Глаша их.

Миновали коридор… Подошли к лазаретной двери…

– Где лежит девушка Стеша? – обращается Даня к встречной лазаретной служанке в полосатом платье.

Та кланяется и ведет их в палату.

Даня входит первая. Просторная, светлая комната; ряды белых кроватей, белые же столики и шкафчики.

Кругом безлюдно. Больных нет. Но от удобного, большого кресла отделяется худенькая фигура в белом халате и делает движение вперед.

– Глашенька! – несется навстречу Глаше слабый, надтреснутый голос.

– Тетя Стеша, милая!

Глаша сама не может понять откуда у неё взялись эти теплые слова, эта нежная стремительность, с которой она рванулась к поднявшейся с кресла тетке и обняла ее.