Княжна Джаваха

Мои щёки горят… Разметавшиеся косы хлещут меня по спине… Я натыкаюсь на Абрека, седлающего Шалого…

– Скорей, скорей, едем, Абрек! – кричу я в исступлении.

Но вдруг взгляд мой замечает ненавистную маленькую фигуру, приютившуюся в тени каштана, и я бросаю новое оскорбление Юлико, – не королю воображаемой сказки, а настоящему Юлико с длинным носом и мышиными глазками:

– Слушай, князь-девчонка, если ты ещё раз осмелишься сплетничать на меня бабушке, то я затопчу тебя копытами моего Шалого! Слышишь?

И вихрем уношусь в горы…

Глава IV. Бэлла. Неожиданная радость

– Нина! Княжна-джаным! Сердце моё!

– Бэлла, радость!

– Золотая Нина!

– Бэлла! Бэллочка! Драгоценная!

Весь этот поток нежных имён вылился сразу с бурными поцелуями и горячими объятиями у ворот нашего сада, где стояли две чистокровные горные лошадки и два джигита в праздничных нарядах. В одном я узнала дедушку Магомета; другой, молоденький, быстроглазый, оказался моей хорошенькой тёткой, сестрой покойной деды, Бэллой, дочерью Хаджи-Магомет-Брека. Хотя моя тётка была старше меня лет на 6 или на 7, но мы были с нею закадычными друзьями. Бэлла редко бывала в Гори, и потому её громадные чёрные глаза так и сияли жадным любопытством.

– Золотая моя джаным, хорошенькая, изумрудная моя, яхонтовая… – тянула она своим певучим голоском, и смеялась, и целовала меня, и звенела запястьями под голубым, золотом шитым бешметом.

– А мы ехали… долго… ехали… всё горами… горами… останавливались только у духанов[29 - Духа?н – кабачок, харчевня.], а ночевали в аулах… – рассказывала она, поминутно пересыпая свою речь весёлым, детски-беспечным смехом.

– Как же ты без чадры[30 - Обычай татарок скрывать лицо чадрою.], Бэлла? – удивилась я, зная, что дед Магомет строго придерживается обычаев горцев.

– Тсс! – лукаво погрозила она пальцем и покосилась на отца, дружески обнимающегося с подоспевшим папой. – Чадра под бешметом… Здесь урусы, а ваши женщины не прячутся под чадрою… Я в гостях у урусов.

– Молодец, Бэлла! Ай да дикая козочка, – рассмеялся мой отец и повёл дорогих гостей к дому.

– А у нас новость, – шёпотом сообщала я моему другу. – Приехала чужая бабушка… такая важная и сердитая… А с нею брат… двоюродный… Такой кудрявый… вот увидишь, и злющий, как голодный волчонок.

– Голодный волчонок! – подхватила Бэлла и громко, раскатисто рассмеялась.

На крыльце нежданных гостей встретила бабушка со своим неизменным Юлико.

– Здравствуй, Хаджи-Магомет, добро пожаловать, – насколько могла любезнее, приветствовала она деда, своего давнишнего врага.

– Здравствуй, княгиня, – сурово, без улыбки ответил старик, не любивший её за её чрезвычайную кичливость.

– Здравствуй, госпожа! – прозвучал звонко голосок Бэллы, и смеющееся, полное своеобразной прелести личико предстало перед старухой.

– Эта хорошенькая девушка – твоя дочь, ага Магомет? – обратилась бабушка к гостю.

Тот молча кивнул головою.

– Ты счастлив, должен быть, ага, имея такую прекрасную дочь!.. – желая довершить любезность, продолжала бабушка.

– Будь благословенна Аллахом, госпожа, за твою доброту, – сурово произнёс старик и остановил ласковый и грустный взгляд на дочери.

«Верно, он вспомнил деду», – подумала я и не ошиблась.

– У меня была и другая дочь, такая же прекрасная и добрая, но волею Аллаха она в раю… – тихо произнёс он.

Всем стало грустно… Всем вспомнилась моя милая, незабвенная красавица мать.

– А вот это внук мой, княжич Юлико, – не без тайной гордости произнесла бабушка, выдвигая вперед своего любимца.

И вдруг весёлое личико моей молоденькой тётки сморщилось от смеха, и задрожали и запрыгали на её груди звонкие золотые монисты и ожерелья.

Она без церемонии трогала пальцами бархатный костюмчик моего кузена, его отложной воротничок, его длинные, как у девочки, кудри и хохотала до упаду.

– Косы девушки… шальвары мальчика… ай да джигит! – кричала она, не стесняясь, между бешеными приступами хохота.

Мы с отцом не могли не улыбнуться, смотря на эту весёлую и живую дикарку.

– Перестань, Бэлла! – строго прикрикнул дед, видя, что старая княгиня начинает краснеть от приступа досады и сам виновник этого смеха не знает куда деться от смущения.

Смех прекратился, но Бэлла долго не могла успокоиться. Много позднее, с возрастающим хохотом, говорила мне:

– Я думала, это кукла… а он живой, настоящий… Джигитом будет.

И мы обе, и тётка и племянница, полные веселья и жизненного задора, умирали со смеху.

– Знаешь, зачем я приехала? Джанночка, светик мой! – говорила мне она, увлекая меня на наше любимое место – под ветви старой густолиственной чинары, и быстро продолжала, не дожидаясь моего ответа: – Ведь Бэлла, не простая Бэлла, Бэлла счастливая… под хорошей звездой родилась… Бэлла замуж идёт за узденя… за богатого… всего много будет… и табун будет… и стадо будет… и золото… всё!

– Бэллочка! – воскликнула я в ужасе. – Ты замуж! Да ведь ты маленькая!

– Маленькая!.. – засмеялась она неудержимым смехом. – Так что ж? Мне лет много… Ещё весна… и ещё весна… и ещё… три весны и ещё… и Бэлла – старуха… и никто не женится на Бэлле… даже самый старый пастух…

– Да как же, Бэллочка, я-то? – чуть не с плачем вырвалось у меня.

– У-у, глупая джанночка! Ты моя подруга будешь, самая близкая… Сестра будешь… На свадьбе моей лезгинку плясать будешь. У-у, красавица моя, лань быстроглазая! Душечка!

И она опять целовала меня крепко и восторгалась мною с живостью и горячностью её азиатской натуры.

Мне ужасно странным казалось, что крошка Бэлла, семнадцатилетняя девушка, подруга моих детских игр, сорванец и весёлая шалунья, выходит замуж. Я боялась лишиться моей бойкой черноглазой подруги, но желание присутствовать на её свадьбе, плясать удалую лезгинку, которую я исполняла в совершенстве, а главное – возможность уехать на несколько дней в горы, где я не была ни разу со дня смерти деды и где меня видели в последний раз маленьким шестилетним ребёнком, – вот что меня обрадовало! И, не отдавая себе отчёта в том – будет ли или не будет счастлива Бэлла, захваченная мыслью о предстоящих мне удовольствиях, я запрыгала и закружилась, хлопая в ладоши, вокруг моей хорошенькой приятельницы.

– Ай, Бэлла, ты княгиня будешь… настоящая княгиня! Ваше сиятельство…

И мы снова обнимались и хохотали, приводя бабушку в негодование нашими дикими проявлениями восторга.

– А когда же мы поедем? – приставала я к отцу за обедом, лукаво переглядываясь с сидящей против меня Бэллой.

– Завтра я отпущу вас с Юлико… Дедушка Магомет, – обратился отец к своему тестю, – ты возьмёшь с собою маленького княжича?

– В доме старого Магомета рады гостям! – ласково ответил мой дед. – А разве княгиня побрезгует моим гостеприимством?