Вакцинация

– Люсенька, никто не умер, все нормально. Это даже хорошие перемены. Уверен. Как только появится возможность, ты узнаешь обо всем самой первой.

20 апреля; четверг; 18:24

Вечером за ужином Алексей нервно поглядывал на часы, был задумчив и молчалив. Его жена привыкла к тому, что завтраки и ужины проходят достаточно холодно и обыденно, без трепетных разговоров об увиденных снах или пережитых событиях дня. Последние три года их брак трещал по швам и держался лишь на взаимном согласии жить как соседи. У этих соседей были обязательства друг перед другом, выполнение которых стало фундаментом для неких новых отношений, отдаленно напоминающих семейные и совершенно не похожих на близкие родственные. Но все же Воронцовы жили вместе, праздники проводили вместе, да и для остального мира были обычной семьей без особых конфликтов и разногласий.

Как-то года два назад Алена прогуливалась с дочерью недалеко от интерната и случайно увидела в окне кофейни, расположенной ровно напротив его работы, своего благоверного с какой-то дамой. В груди все сжалось до боли, тело начало трясти. Но, недолго думая, Алена завернула в эту кофейню, подошла к супругу поприветствовать и порадовать мужа встречей с Анечкой, все еще надеясь, что интуиция ее зря пугает. Как ни в чем не бывало Алена, держа Аню на руках, с широкой красивой улыбкой подошла к Алексею и все прочитала в его глазах. Он тут же засуетился, начал всех между собой знакомить, неуклюже оправдываться. Дама оказалась новым фельдшером Людмилой с каким-то странным отчеством. Алена отметила, что новый фельдшер оказался более, чем привлекательным, и не могла поверить в то, что супруг ей изменял. Но в голове сложился такой простой пазл: бесконечные задержки на работе, положительные изменения во внешности Алексея, длительные перерывы в близости. Изменял. Вот с этой новой сотрудницей, с которой они в обеденный перерыв якобы обсуждали варианты борьбы с сезонным гриппом воспитанников интерната, поскольку в остальное время оба страшно заняты.

Алена окончательно поняла, что муж отдалился, спустя некоторое время после знакомства с его любовницей. Алексей расслабился и перестал скрывать, что домой он возвращается исключительно из-за дочери.

***

«Восемнадцать сорок пять. Какого черта время так тянется?

Интересно, что будет сегодня?

Что, если я где-то допустил ошибку?Они тогда выберут другой интернат, а меня могут вообще убрать, я же слишком много знаю. Да, я обязан убедить их в том, что все чисто! Все так, как в их инструкциях. Было бы, конечно, удобнее, если бы эти инструкции были на бумаге или в электронном сообщении. Я бы подсматривал, убеждался, что все делаю верно, и, может, был спокойнее. Или…

Ну, конечно же, они следят за мной! Сто процентов, у них везде есть жучки. И в интернате, и тут тоже. То есть, пойди что не по плану, меня бы тут же отстранили от дела. Точно! Значит, все в порядке.

Вот я параноик!

Ладно, что может быть сегодня? Дозировки, метод применения вакцины?

Ох, как же тянется время…»

Мысли огромными составами неслись по лабиринтам разума, сбивая друг друга на ходу. Наконец, зазвонил мобильный. Долгожданный звонок со скрытого номера буквально заставил Алексея подпрыгнуть. Трясущимся пальцем он еле попал на зеленую кнопку приема вызова.

– Ал.., – в горле пересохло, собственный голос показался ему чужим и хриплым, – Кх-кх, алло? – выдавил он более четко и максимально, на его взгляд, уверенно.

Алексей услышал, как с ним поздоровался какой-то мужчина, который представился неким аналитиком и спросил о его самочувствии.

– Да, и вам доброго вечера. Как я себя чувствую? Не совсем понял.

Мужчина аналитик пояснил, что для чистоты эксперимента они обязаны отслеживать его эмоциональное состояние. Им это нужно с целью предупреждения срыва испытаний из-за возможных отклоняющихся от нормы эмоциональных всплесков куратора – так они называют Алексея в данной операции. Якобы такие всплески могут привести к нежелательной утечке информации или внедрению им собственных нововведений, которые в данном вопросе совершенно неприемлемы.

– Да я вроде бы ничего. А что можно называть отклонением от нормы? – решил уточнить Алексей и узнал, что проблемы с аппетитом, сном, замкнутость, агрессивность, желание поделиться проблемами и многое другое, часть из которого, как он отметил для себя, в его поведении уже присутствует, и есть отклонение от нормы.

Также он услышал, что теперь о его состоянии будут справляться ежедневно, полученную информацию фиксировать в какой-то протокол личного дела и отслеживать динамику эмоций. В случае выявления критических показателей, операцию могут приостановить или прекратить вовсе. Но чтобы не допускать таких крайних мер, ему порекомендовали попить какое-нибудь успокоительное на основе трав, поскольку его сознание должно быть свободным от эмоций, спокойным и уравновешенным. Из всего этого Алексей сделал вывод, что разговаривает с каким-то психологом или вроде того.

– Нет, я в порядке. Плоховато спал ночью, ну, так у меня и раньше такое бывало. Работа с неблагополучными детишками и без того вызывает бессонницу. Так что, да, я в норме.

Психолога, наконец, сменила та самая дама со спокойным убаюкивающим голосом, которая говорила с ним вчера. Выяснилось, что она является разработчиком вакцины.

Алексею были даны четкие инструкции по внедрению препарата и методикам исследования. Наконец, у него появилась возможность поделиться частью информации с Людмилой Агаповной. В связи с сезонным гриппом фельдшер, то есть его Люся, будет обязан вести протокол учета состояния каждого ребенка и передавать этот протокол Алексею вечером для отчетности в министерство здравоохранения. По сути, ему практически не придется врать. Разница лишь в том, что обследование детей будет вовсе не из-за гриппа, а с целью определения усвоения вакцины.

Алексей повторил все инструкции, попрощался и, нажав красную кнопку в телефоне, завершил разговор. Было очевидно, что он почувствовал сильное облегчение после общения с Еленой Аркадьевной. Психолог со своими хитрыми вопросами насторожил Алексея, но новость о том, что в операцию вступает его возлюбленная, явно порадовала директора.

Итак, операция начинается.

Глава 2

21 апреля; пятница; 07:16

– Что там опять происходит? – проговорила Лена, самой себе, но вслух, – Какой-то грохот, как будто под нами что-то упало.

Она заправила за ухо упрямую белокурую прядь, закрывавшую правый глаз, и посмотрела на настенные часы, которые покосились. Зевая, Лена лениво поднялась с постели и поправила часы, после чего ее внутренний червь, заставляющий раскладывать предметы ровно и правильно, свернулся клубочком и задремал.

Лена Панфилова отличалась наблюдательностью и перфекционизмом. Так как она жила в этой комнате третий год, то, естественно, изучила каждый ее миллиметр.

– Я не слышала, я только проснулась.

У Маши Мироновой темнели круги вокруг глаз. Впрочем, как у всех обитателей этого дома.

– Тут постоянно что-то где-то падает и скрипит. Дом-то старый.

Маша, как и все дети, живущие в интернате, называет его Домом, поскольку мало кому удается выходить за его стены до наступления совершеннолетия. По большей части у всех воспитанников интерната еще жив хотя бы один из родителей, но, как это часто случается в так называемых неблагополучных семьях, им нет никакого дела до своих детей.

– Я проснулась раньше тебя и точно слышала шум. Ладно, ты сегодня как спала? – Лена еще не отошла от своего ночного кошмара и хотела получить любую информацию, позволяющую побыстрее избавиться от остатков воспоминаний о нем.

– Отвратительно. Мне всю ночь снился огромный ворон, который пытался выбить окно. Вон то, около Юльки. Говорят, если сразу рассказать кому-то страшный сон, то он не сбудется, веришь? – Маша потянулась и почувствовала ломоту в худощавом теле, но особенно – резкую боль в левой руке, – Ащ-щ-щ, еще рука болит адски, отлежала что ли.

Юлька Савинова в это время крепко спала. Все в комнате удивлялись и завидовали ее способности отрубаться по щелчку, как только лицо касалось подушки. Хоть из пушки стреляй – ухом не ведет. А, учитывая, что ее весь прошлый вечер рвало, сейчас она спала как танк.

– Эй, можно тише!? Тут как бы люди спят! – пробухтела Светка Ларионова из угла комнаты, повернулась лицом к стене и натянула на голову одеяло, высунув из-под него пухлую ногу. Но теперь утреннему сну Светки помешал шум резко открывшейся двери, в которую вошла старший воспитатель.

– Тааааак! А ну все вста-а-али! Скоро обед, они спят, как лошади. Быстро подъем, десять минут на сбор в столовой, – скомандовала воспитатель и захлопнула дверь так, будто та была виновна во всех ее бедах. Аборт в ранней молодости и два выкидыша в последующем, болезненный развод с несостоявшимся отцом, ушедшим вскоре после второго выкидыша к другой женщине – все это сильно пошатнуло ее представления о сказочной любви в большой семье. Женщина сильно располнела, подурнела, и даже лицом, пронизанным глубокими морщинами злобы, стала похожа на чудовище. Так совпало, что большинство работников Дома объединяли проблемы в личной жизни, что, к несчастью воспитанников, выливалось на них бранью или поркой.

Девчонки повскакивали, шепотом матерились и думали только о том, как бы не опоздать на завтрак.

Юлька заметила мелкую трещинку на уличном стеклопакете своего окна – как камешком отбили. И странный свет шел от окна – не солнечный, не пасмурный, а все оттенки синего, темно-синего. И еще: во рту она ощутила привкус крови, хотя никаких ран не обнаружила. Обо всем этом Савинова быстро забыла.

21 апреля; пятница; 07:29

В столовой, как обычно, было шумно. Девяносто восемь детей разного возраста каждое утро завтракали группами по двадцать пять человек с разницей в пятнадцать минут. Все строго по графику. Один из поваров – их было всего четыре на весь Дом, и работали они посменно по двое в смену – уже был на выдаче завтрака, а второй приступил к приготовлению обеда.

Первая группа детей закидывает остатки деревянной манки в рот. Несъедобную кашу они запивают чаем, в который высыпали весь сахар, что был на кухне к завтраку, за исключением пары пакетов отсыпанного поварами сахара, которые уже уложены в их личные сумки. Повара Дома считают так: «Зачем сластить кашу, если можно как следует пересластить чай? Запьют, а в животе все перемешается».

Далее, печеньку и яблоко – в карман, ведь вторая группа уже подходит за грязной посудой, чтобы на выдаче еды сдать ее и получить свою порцию еды в чистой. Распорядок питания, мягко говоря, похож на армейский, а точнее – на тюремный. В Доме, если не считать переслащенный чай, все сладости достают только на проверках.

Уже на входе в столовую Юльку замутило.

– Что за тошнотворный запах? – спросила она подруг.

Миронова выпучила глаза и низким, вороватым тоном спросила:

– Какой запах? Савинова, эй, ты в норме? Ты и так всегда белая, а сейчас чет совсем бледная, как дохлая. Кэти Макграт[1 - Кэтрин Элизабет Макграт (англ. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) Katie McGrath) – ирландская актриса и модель. Наиболее известна по ролям леди Морганы (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D0%B0) в британском телесериале «Мерлин (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1%80%D0%BB%D0%B8%D0%BD_(%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB))», Люси Вестенра в сериале «Дракула (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%83%D0%BB%D0%B0_(%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB,_2013))» и Лены Лютор в сериале «Супергерл».] теперь вообще отдыхает со своей белой кожей, – девочки часто сравнивали Юлю с красавицей Кэти за схожесть сочетания белой кожи и жгуче черных волос.

Пока все усаживались за стол, мимо прошёл Лешка Кондаков и успел стащить у девчонок два куска хлеба.