он сам его пока что не обрел!
Тут Время упадает как орел,
когтит аккорды на глазах у всех.
Аплодисменты. Бешеный успех…
04.11.06
• Первое исполнение было в 1937 году.
Байрон в Венеции
Поэт в путешествии – разве не суть,
что долог, опасен и призрачен путь.
Вот Байрон в Венеции. Пушкин в Крыму.
Тайком пробираются, по одному.
Натягивать долго пришлось удила,
чтоб рысь не догнала и власть не взяла.
Чтоб душу утишить. Чтоб свет повидать.
Чтоб в Греции землю крестьянам отдать.
От крымских степей да в одесский лиман,
где грезы и слезы, любовь и обман,
где стансы, романсы, восточный напев,
где строфы «Онегина» ветер напел.
Венец златоуста – нисколько не мил,
когда за тобою немеряно миль,
житейское море неволит гребцов…
Как схожа недоля великих певцов.
Хрустальная в небе сияет луна.
Вот Байрон в Венеции выпил до дна.
В чернильце пусто. Европа во зле.
И слезы Августы застыли в стекле.
15.11.05
Качели
«… качает черт качели недрогнувшей рукой…»
Ф. Сологуб
Когда ножи точили, дрались, сбивали с ног,
раскачивать качели никто из них не мог.
Когда свой хлам латали, стирали и пекли,
качели улетали далёко от земли.
А если пьяно пели и поднимали визг,
с качелей вниз летели и разбивались вдрызг.
Когда же было тихо и праведно в дому,
могли легко и лихо взлетать по одному.
А если на пределе работала душа,
то в небеса летели, от ужаса визжа.
И это ужас сладкий, и трепетанье жил,
кто до качелей падкий, стократно пережил.
20.05.05
Под грецким орехом
А. Радашкевичу
Тут поэт препирается с веком,
ибо с вечностью накоротке.
Это друг мой под грецким орехом —
в гамаке.
Шелест листьев касается слуха,
и взлетает, как птах в небеса.
Прорастают быстрее бамбука
сокровенные словеса.
В облаках слюдяные прорехи.
Слово страсти на части разъяв,
обнажил он, как в грецком орехе,
мозговую, вселенскую явь.
Вновь в зените зеленое лето.
Вызревает, как плод золотой,
плодотворная праздность поэта
под орехом и под звездой.
29.07.08
Вдвоём
Жизнь до того пустая – аж в голове звенит!
Волчья прошла стая, мощная, как магнит.
В сердце взошла озимь. Время дало сбой.
Грянулись волки оземь – стали, как мы с тобой.
В поле юлит вьюга – аж трещит голова.
Нам бы любить друг друга, в волчьи вступив права: