Жемчужина гарема

Рано или поздно встанет этот вопрос. И никуда не деться – дочь графа Грейзо должна выйти замуж за влиятельного аристократа для укрепления семейных связей. И дай Бог, чтобы мое сердце было согласно с тем, что предложит жизнь.

Я слетела вниз по лестнице, громко стуча каблуками. Постучалась, и, дождавшись хорошо знакомого «Заходи, Аленор», – отец странным образом всегда распознавал, когда к нему стучусь я – вошла в комнату.

Мой отец граф Беалор Грейзо стоял у окна, сложив руки на груди, и смотрел в окно. Обернулся при моем появлении. Сердце не обмануло меня…

Что-то было не так.

Высокий, сухопарый, но жилистый и сильный, он сохранил армейскую выправку с молодых лет, когда сражался во славу короля. Седые волосы, зачесанные назад, лицо со строгими, хищными чертами: орлиный нос, нависающие брови. И глаза, сверкающие ярким холодным светом, как алмазы. В детстве я побаивалась его взгляда. Слишком острый, слишком прямой для маленькой девочки, которая хотела ласки и защиты.

Но сейчас в этих глазах было даже не сожаление. Сейчас в них была боль. Я ощутила ее, как только вошла. Все же я была его дочерью… И движения его закрытой за семью печатями души чувствовала лучше, чем кто-либо.

И мне стало его жаль. Этого несгибаемого и непобедимого человека, который не дал мне достаточно тепла и ласки, который даже не каждый день интересовался моими делами. Но он подарил мне счастливую юность – дикую, необузданную, свободную…

– Доброе утро, отец, – я чуть склонила голову. – Что случилось?

– Доброе утро, Аленор, – начал он – как-то с трудом, через силу. На несколько секунд повисло молчание. Тревога стала сильнее.

– Что случилось, отец? – решительно повторила я, унимая бьющееся сердце.

– Аленор, – он повернулся так, чтобы не смотреть на меня. – Я хочу предупредить тебя. Скоро придет время выходить замуж. Я хочу, чтобы ты подготовилась, – я заметила, что он незаметно выдохнул, как человек, который наконец отважился сказать затаенное.

А мое сердце опустилось, и в горле забилась ниточка обиды и досады.

– Но, отец! Помните, мы с вами говорили об этом год назад! – сказала я. – Вы согласились не отправлять меня в столицу до того, как мне не исполнится двадцать! Осталось еще полтора года!

– Нет, Аленор, – нейтральным тоном ответил он и посмотрел на меня. – Я не об этом, – пожевал губы, потом четко с расстановкой произнес: – Ты не поедешь в столицу ходить по балам и раутам, чтобы знакомиться с молодыми аристократами и рассматривать предложения руки и сердца. Вопрос о твоем браке решен… Давно, еще до твоего рождения. И жених приедет сюда через две недели, чтобы познакомиться с тобой. Я хотел предупредить тебя, чтобы ты подготовилась…

– Что? – переспросила я.

Мне словно дали пощечину. Это не укладывалось в голове… Так ведь не бывает! Свобода, делай, что хочешь… соблюдай немногие правила своего отца-графа, а в остальном дыши полной грудью!

И вдруг оказывается, что тебя сговорили. Когда-то давно. И ты прожила свою юность, не зная об этом. Не подготовившись. Не имея понятия, что где-то там у тебя есть жених…

Отец не мог поступить со мной так подло – скрывать, а теперь, когда жених чуть ли не стоит на пороге, сказать правду!

Но часть души точно знала: все так. Да, твой отец подарил тебе свободу, которой не было у старших сестер. Чтобы отнять ее одним махом, в один момент. Ведь, выходит, моя судьба была предрешена от рождения…

– Что? – не дождавшись ответа, переспросила я. Он снова пожевал губы, а левая рука сжала локоть правой так, что побелели костяшки.

– Аленор, послушай… – теперь его голос смягчился, стал даже просящим. А боль в глазах полыхала в полную силу.

Да, наверное, это больно – открыть своему ребенку такую правду! Гнев внутри меня закипел, сменяя тревогу и обиду. Вот для чего все было! Все эти поблажки, вся эта свобода… Чтобы в нужный момент хорошо «продать» меня?! По сделке, заключенной много лет назад?!

– Аленор… Да, у меня был договор о твоем браке еще до твоего рождения. Но я надеялся, что этого удастся избежать. Что жених… откажется. Так не вышло… Прости меня, тебе придется выйти замуж. И очень скоро…

Я выдохнула. Отец просит прощения? Разве такое может быть… Гнев не улегся, но упал на один тон. Я уже могла слышать то, что он говорит.

– Почему вы не сказали мне прежде? – спросила я.

– Да потому, Аленор… что… я надеялся этого избежать… – с надрывом произнес отец.

– И кто мой жених?

Его лицо передернуло, молния горечи сверкнула из глаз.

– Потом. Я скажу тебе это потом… Кажется, ты собиралась охотиться? Вот и поезжай на охоту. Приди в себя, привыкни к мысли о замужестве. А вечером мы с тобой поговорим…

– Нет, я хочу знать сейчас!

– Аленор, это не обсуждается. Мне тоже… еще нужно привыкнуть к мысли, что ты… знаешь правду…

– Малодушие, отец. Это малодушие, – я сделала шаг к нему и посмотрела в глаза.

Боль и сожаление. Но они не могут искупить того, что моя судьба сломана. Ведь вряд ли я смогу полюбить навязанного мне мужа. Меня ждет жизнь с нелюбимым. И он вряд ли позволит мне мужские увлечения. Он посадит меня в своем имении рожать детей и вышивать. В лучшем случае меня ждет жизнь светской дамы, выбирающей платья к очередному балу. – Вы должны сказать мне сейчас. Вы уже начали – так доведите дело до конца!

– Я не могу, Аленор, – молния боли в его глазах, и я сделала шаг назад.

– Тогда… – я отошла к двери. – Я сегодня не буду ночевать в замке! Я не хочу вас видеть! И я удивлюсь, если к утру вас не сожрет совесть!

Слезы резко хлынули из глаз. Плотину прорвало, я зарыдала и бросилась к двери…

– Куда ты, Аленор?! – услышала я встревоженный голос отца.

– На охоту! И я пристрелю любого, кому вы поручите следить за мной!

– Где ты собираешься ночевать?! Одна? Без камеристки?!

– В охотничьем домике! – выдохнула я сквозь душившие меня слезы. – Там, по крайней мере, нет вас! И пусть никто не подходит туда даже на пушечный выстрел! Слышите меня!?

Я знала, что это жестоко. Но не могла по-другому.

– Ладно, спусти пар, Аленор… – услышала я его ставший тихим голос. И еще более тихое: – Пока можно…

Хлопнув дверью, я кинулась к выходу из замка. Мой конь, мое ружье. Они нужны мне срочно!

Только скачка и азарт охоты помогут мне. Выпустить пар, прожить гнев. И, может быть, тогда я смогу обдумать услышанное.

В глубине души я знала, что смогу простить отца, кем бы ни оказался мой жених. Просто нужно время, чтобы эмоции улеглись и перестали выворачивать мне сердце. Тогда я смогу подумать о главном: что мне делать?! Ведь принять такую судьбу – значит потерять себя навсегда.

* * *

– Куда ты, Аленор? – я не заметила Тори, стоявшего на нижних ступенях парадного входа в замок. Сын капитана отцовской гвардии, мой друг детства, называл меня на «ты», да и вообще мы дружили. Правда, в последний год я заметила, что в голубых глазах друга появилось новое выражение. Я бы назвала это обожанием, лаской, может быть…

Тори мне нравился, но мы оба знали, что, кроме дружбы, нам не позволено ничего больше. Слишком большая пропасть в положении. И так счастье, что я могла общаться с детьми гвардейцев.

– На охоту, как собиралась! – ответила я. Слезы остановились, но хриплый голос выдавал мое состояние.

– Что случилось? – Тори встал у меня на пути, в его лице светилась решимость не пускать меня никуда, пока не узнает правду.