Не единственная

Сердце колотилось, заполняя все тело, ощущения стали яркими, чувства и инстинкты собрались в один – уйти от погони. Она должна отстоять свою свободу, убежать. Воспользоваться преимуществом гибкого тела, ловкости и быстроты. Прошмыгнуть в щель, скрыться, отсидеться… А как только, господин Ансьер с охранниками перестанут бегать по улицам – пробраться к выходу из города. Не к воротам, а к тем заброшенным земляным валам, через которые они с братом Вери выбирались из города, чтобы поиграть за его чертой. А дальше… Дальше нужно как-то добраться до порта, попасть на корабль, идущий за море, и уплыть в те дальнее страны, где, по слухам, нет рабства. Где женщины сами решают, какому мужчине принадлежать. И принадлежать ли вообще.

Аньис бежала так быстро, как только могла, призвав на помощь все умения, наработанные в детских играх. Иногда на нее кричали, в какой-то момент к ней протянулась пара рук, но она не обратила внимания и ускользнула, гибким ужом ушла от желавших помешать. Время от времени за спиной слышались крики:

– Держите, беглая рабыня!! Десять куарини тому, кто поможет!

Но никто, кроме той пары рук, не пытался ее задержать. Жители бедного района не хотели помогать королевской гвардии. Многие, напротив, отступали в сторону. Но и предложить убежище не пытались. Слишком опасно становиться на пути у людей короля.

Аньис проскальзывала между прохожими, бежала быстрее на свободных участках, сворачивала снова и снова, чтобы запутать погоню. Так, вот здесь повернуть, потом узкий переулок, зайти в него и нырнуть в подворотню – тут они с Вери играли в прятки. Даже зоркий брат не смог когда-то найти ее в темной каменной нише, куда она сейчас и нацелилась. Вряд ли отставшие амбалы окажутся сообразительнее его.

Дыхания не хватало, бок разрывало от боли. Понимая, что больше не может, Аньис остановилась и резко обернулась – погоня отстала. Даже криков, призывавших поймать ее за награду, не было слышно. Люди шли по своим делам и удивленно посматривали на запыхавшуюся девушку.

– Скорее, девочка, прячься, от кого бы ты ни бежала, – услышала она старческий хриплый голос. Сгорбленная растрепанная старуха указывала ей на тот самый узкий переулок.

– Спасибо, бабушка! – выдохнула Аньис и нырнула в переулок. Несколько мгновений озиралась, не в силах найти нужную арку, приказывала себе собраться, но сознание лишь сильнее затуманивалось усталостью. Глаза заливало потом. Наконец, когда из-за угла послышались крики, а сердце зашлось в панике на пределе сил, взгляд выцепил нужное место. Аньис бросилась в темную арку, пробежала через нее и на самом выходе скорее по наитию, чем разглядев в полутьме, шагнула в незаметную каменную нишу, где когда-то пряталась от Вери. Сбоку нишу охраняло от посторонних глаз небольшое деревце с пышной листвой и белыми цветами, растущее во дворике. Если не обойти его, не заглянуть под ветви, то нишу не разглядеть.

А крики за углом стихли. То ли погоня пробежала мимо. То ли Аньис, забившаяся в толщу каменной стены, перестала их слышать. Не в силах стоять, она присела на корточки, оперлась поясницей о холодный камень и попыталась отдышаться. «Что же мне делать дальше… Как добраться до порта одной, без денег, без еды и воды…» Теперь попытка бегства казалась ей опрометчивой. Она просто убежала, почему-то веря, что у нее получится. А ведь идти ей некуда. Никто не поможет. Конечно, Марша укрыла бы ее. Но у Марши есть муж, который никогда не поставит под угрозу благополучие семьи ради беглой рабыни. Отдышавшись, Аньис прикинула, кто живет поблизости. У кого она может попросить еды на дорогу, кто осмелится дать ночлег.

А ведь здесь недалеко до дома Садди, вдруг подумалось ей.

Садди! Вот оно, решение, сообразила она. Он хотел жениться на ней с самого детства. Когда ей было десять, а ему – пятнадцать, они играли втроем, он, она и Вери. Уже тогда Садди говорил, что хочет жениться на Аньис, когда она подрастет. Уже тогда он говорил ей, что она самая хорошая и красивая девочка, которую он знает. Садди. Наверное, он любит ее… Он умный, сильный и взрослый, ему уже девятнадцать лет. Он поможет ей, они убегут вместе! Конечно же! И поженятся там, за морем. Все у нее внутри расслабилось от облегчения, что она нашла выход.

Аньис была слишком молодой, чтобы поверить в провал. Ее семье жилось нелегко, девушка много работала по хозяйству и следила за младшими детьми. Последние годы у нее почти не было времени на развлечения. Но все же жизнь казалась благополучной. Даже в период безденежья, когда они довольствовались самой дешевой кашей из отрубей и приходилось в сотый раз латать одно и то же платье, когда мама плакала от бессилия, а отец вздыхал и отворачивался, Аньис знала, что все будет хорошо. Что трудности временны, да и какие трудности – это просто мелкие неудачи, а по большому счету в жизни все прекрасно. У нее большая дружная семья, она любит родителей и братьев с сестрами. Совсем скоро выйдет замуж, будет любить мужа и заботиться о нем, заведет детишек… А страшные истории о неудачах в семейной жизни, о неприятных ощущениях в постели и грубом обращении мужей с молоденькими женами, что иногда рассказывали подружки, Аньис пропускала мимо ушей. Ее все это не коснется, не может коснуться. У нее будет хороший муж и дружная семья, даже если им придется поголодать или столкнуться с другими житейскими проблемами.

И сейчас Аньис казалось, что все обязательно наладится. Страшная сказка закончится, жизнь снова станет благополучной и понятной.

Немного придя в себя, она тихонько выглянула из ниши, отодвинула ветки деревца, посмотрела наверх. Солнце начало клониться к закату. Как только стемнеет, нужно выбраться отсюда и незаметно пройти к дому Садди. В это время он обычно убирается в мастерской, она сможет застать его без отца.

* * *

В это время плотник Садди, сжимая кулаки от ярости, смотрел на горшечника Горри, бессильно опустившегося на стул. Как будто он хотел пригвоздить его взглядом к столу, на который тот опирался. Горшечник прятал лицо в единственной ладони, плечи его поникли. Он выглядел совсем сломленным. Так выглядит человек, который на все согласен, которому стало все равно. Может быть, только теперь он осознал, что натворил. А может быть, горе и стыд, которые он не позволял себе, пока дочь была рядом, накрыли его в полной мере под пышущим гневом и отчаяньем взглядом парня. Арсана тихо плакала рядом.

– Как вы могли?! – закричал Садди снова. Он уже много раз повторял эти слова, произошедшее не укладывалось у него в голове. Он снова сжал кулаки, казалось, сейчас он бросится на горшечника. – Вы ведь обещали ее мне! А что теперь, когда она убежала?! Что станет с ней, одной, в темноте…

Арсана заплакала еще сильнее, прижимая к коленям троих младших детей. Потом подняла на парня глаза:

– Мы даже не знаем, где ее искать! И что сделают с ней, если поймают!

– Я найду ее, – парень резко шагнул к двери. – И мы убежим за море, вдвоем.

– Стой, Садди! – Горри наконец поднял лицо и в отчаянии смотрел на бывшего жениха дочери. – Это бесполезно… Если даже ты найдешь ее, и вы убежите… Рано или поздно вас поймают… Тебя казнят, а моя девочка… Моя девочка! – Горри ударил кулаком по столу и сморщился перед новыми слезами. – Так и останется рабыней! Только в куда худшем месте…

– Не поймают! – Садди обернулся к нему и повторил с презрением в голосе. – Нас не поймают. А вот вы уже больше никогда ее не увидите.

И быстро вышел.

* * *

Аньис снова забилась в нишу. Сняла с пояса кушак, сложила его втрое и постелила на каменный пол. Села и обхватила колени руками. В голову пришла мысль о господине Эль, в подарок которому она предназначалась, если бы не сбежала. Теперь она никогда не увидит легендарного Первого Советника. Что она вообще знает о человеке, от которого убежала, еще до того как встретила…

Аньис знала, что именно благодаря господину Эль три года назад Альбене победила в войне, длившейся несколько месяцев, но унесшей тысячи жизней и искалечившей много судеб по обе стороны от границы. Официальным поводом войны с соседней страной Аль-Касла были объявлены притязания на алмазные шахты в приграничной области. Но ходили слухи, что у государя Ахтиона есть и другие причины воевать.

Аль-Касл оказался крепким орешком. За два месяца армия этой страны потеснила альбенийцев до самой столицы. Вот-вот и Альбене потерпела бы полное поражение. Но в критический момент к королю явился никому не известный молодой мужчина, назвавшийся господином Эль. Он привел с собой небольшой отряд боевых магов. Почему великий король Ахтион стал слушать (если не сказать больше – слушаться) неизвестного человека, оставалось загадкой. Но он явно сделал это не зря. Господин Эль перестроил стратегию войны, ловко использовал приведенных с собой магов и за два дня отбросил вражескую армию к границе. Еще через день военные действия перешли на территорию противника. А еще через четыре дня войска Альбене захватили столицу соседнего государства.

Сразу после войны Ахтион назначил господина Эль советником и назвал другом. Так он стал вторым человеком в государстве, а может быть, и первым, ведь, по слухам, король теперь не принимал ни одного решения без консультации с господином Эль. Среди богатого и бедного люда его славили спасителем страны и почитали как благодетеля. Жил он в пожалованном ему королем особняке казненного князя Паури. И жил одиноко, посвящая все время государственной работе – он также руководил корпусами военной магии и военного десанта. Или пропадал неизвестно где.

Почти никто не видел господина Эль, лишь государственные деятели и царедворцы. Поэтому среди простого люда о нем ходили слухи и легенды, а его имя упоминалось почтительным шепотом. Говорили, что он умный, беспощадный к врагам, но снисходительный к тем, кто принимает разумные взвешенные решения. А еще – что он очень хорош собой, и многие девушки мечтали выйти за него замуж или хотя бы стать официальной наложницей… Но, кажется, он вовсе не нуждался в женском обществе.

«Только я не мечтала, – подумала Аньис. – А вот как получилось… Впрочем, что теперь гадать, так ли он хорош собой, как говорят. Так ли силен и умен. Я никогда не увижу человека, которому меня хотели подарить. Я увижу Садди. И мы убежим, чтобы статью мужем и женой за морем, вдали от рабства и обычаев нашей страны».

Выглянув из ниши, Аньис обнаружила, что наступили сумерки. Пора, подумала она с волнением. Теперь нужно тенью пробираться по серым улицам, не привлекая внимания. А дальше будет Садди, он придумает, что им делать… Она шмыгнула в арку, дошла до ее начала и сделала шаг в переулок.

– Вот и попалась, крошка! – услышала она гогочущий грубый голос. Железной хваткой охранник в белой рубашке схватил ее за локоть. Аньис попробовала вырвать руку. Но мужчина лишь сжал ее второй локоть, заломил обе руки за спину, перехватил их своей необъятной лапищей и потянул вверх. Аньис застонала от внезапной боли и унижения. Ей показалось, что руки сейчас вырвет из плеч, в глазах потемнело.

– Ишь, крутишься, как кошка! Заставила нас побегать, маленькая тварь! – зло сказал он. – Не понимаешь своего счастья!

Вдруг раздался свист рассекаемого воздуха, Аньис сжалась, приготовившись к удару кнутом. Но кнут пролетел мимо и прошелся по плечу охранника. Амбал резко отпустил ее. Аньис шатнуло, и чья-то жесткая худая рука придержала ее за предплечье.

– Сколько раз говорил, что если будешь портить имущество, получишь кнута, – услышала она спокойный голос господина Ансьера. Лицо охранника скривилось в обиженной гримасе, как у ребенка:

– Но она вырывалась, господин!

– Неважно. Сейчас эта девочка – собственность короля. А за порчу королевского имущества можно лишиться головы. А ты, – Ансьер холодным равнодушным взглядом посмотрел на Аньис, продолжая придерживать ее, – должна понять, что сейчас любые выходки порочат твою семью. Продавая тебя, отец поручился: ты будешь хорошей рабыней, преданной и покорной. А бегство кидает тень на его репутацию. Ты ведь не хочешь, чтоб твою семью покрыл позор?

– Н-нет… – прошептала Аньис, пытаясь отойти от боли внезапного осознания. Она заложница. Попытка сбежать или непокорность не принесут свободы. Они лишь бросят тень на тех, кого она любит. И пусть отец продал ее – решил ее жизнь за ту четверть часа, что она отчаянно спешила домой. Но еще была измученная жизнью мать и братья с сестрами. Нельзя бросать тень на них.

– Н-нет… – повторила Аньис и снова пошатнулась. В глазах потемнело, послышался страшный шум, он заполнил собой все, оглушая, унося ее в какой-то туннель…

– Если девчонка умрет, ответишь по полной! – сквозь шум прорвался злой голос Ансьера, и Аньис потеряла сознание.

* * *

Садди позвал на помощь Вери, старшего брата Аньис. Да тот и сам собирался бежать искать сестру. Сначала вместе, а потом разделившись, они обежали все места, где, по их представлениям, она могла спрятаться. Но Вери не вспомнил про нишу в стене, а Садди лишь в самом конце догадался посмотреть темные дворики в глухом переулке. И все же он почти успел… Ему не хватило лишь несколько минут. Но эти минуты решили все.

Он увидел тоненькое тело девушки в руках здоровенного охранника из королевской гвардии. Тот, понукаемый сухопарым господином в белом костюме, нес ее к огромному экипажу, запряженному тройкой лошадей. Карета занимала половину улицы в ширину, и прохожие с опаской обходили ее с другой стороны.

Садди не сразу понял, что происходит. Затуманенный гневом и горем разум отказывался признать очевидное. А когда понял, бесчувственная фигурка Аньис уже скрылась внутри золоченого экипажа.

Садди бросился следом… Бежал, собирая последние силы, кричал – то ли угрожая, то ли умоляя. И даже догнал. Но получил удар в лоб от охранника, сидевшего на закорках кареты. Садди упал на мостовую, силясь не потерять из виду экипаж. Но тот скрылся за поворотом, а парень даже не мог встать, ноги его не слушались.

Глава 4

В этот вечер господин Эль отмечал с королем заключение крупной торговой сделки с заморским государством. Сегодня Ахтиону не хотелось шума, поэтому они были вдвоем. Если не считать трех девушек, что танцевали в дальнем конце зала под игривую музыку.

Двое мужчин полулежали в низких удобных креслах, небольшой столик между ними ломился от яств. Девушки грациозно извивались, прогибались назад до самого пола, свет магической люстры бросал отсветы на их блестящие костюмы, лишь немного прикрывавшие самые сокровенные части тела. Неожиданно музыка стихла, девушки остановились и, скромно опустив глаза, ожидали разрешения уйти.

– Хочешь какую-нибудь из них? – спросил король, указав на девушек и лукаво улыбнулся. – Любая из них – твоя. Хочешь на час, хочешь на ночь, хочешь – навсегда…

Господин Эль добродушно рассмеялся и отрицательно покачал головой. Король улыбнулся, тоже покачал головой, мол, так я и знал, и махнул рукой, давая танцовщицам разрешение уйти. Плавно покачивая бедрами, как это было принято в гареме повелителя, они удалились.