Его Кара

Марк подгребает к маленькому квадратному окошечку, которое совершенно не внушает доверия. Воды в низине выше колена. Еще немного и уровень воды поднимется еще выше и вся эта жижа просочится в окошко, и не избежать ему потопа.

Но это неважно уже. Он ее нашел!

Мужчина впихивается внутрь всем своим корпусом вперед ногами, ощущая, как его тело сдавило в районе бедер и тут же задаваясь вопросом, а что собственно ему мешало пройти в это подсобное помещение через здание? Зачем обязательно было лезть?

Он пытается выбраться наружу, но уже поздно. Он застрял. Рывок вперед. Тщетно. Рывок назад. Пустое. Мимо проплывают картинки будущей приятно проведенной дивной ночи, где он барахтает своими ножками в воздухе с одной стороны и утопает своими ручками в холодной водичке – с другой.

Будет совсем забавно, если его хладный труп утопленника найдут застрявшим в окне своей же больницы. Это будет просто идиотизмом века. Он попадет сразу на первое место в списке самых тупых смертей. Премию Дарвина за это дают?

Хотя там Влад… Он же снова не лег поспать? По камерам видит его?

Марк задерживает дыхание и предпринимает еще одну попытку вырваться из плена оконного проема, которое решает его все же выпустить на волю. Марк сползает вниз уже в помещении, пролетая немного и приземляясь на пол.

– Ай, – шипит он, спружинивая на своих двоих и касаясь рукой пола.

Приземление оказывается удачным. Но пятка правой ноги, принявшая на себя вес его тела немного зудит от прыжка. Вроде не старый. Вроде занимается. Если еще там вывих пятки…

Его встречает запущенное складское пыльное помещение со стремянкой в углу и мешками побелки по центру. Помимо стройматериалов здесь складируется еще и строительный инструмент, оставшийся после ремонта.

Марк присматривается. Она точно здесь. Он слышит ее прерывистое дыхание. Девчонка старается не дышать, чтобы скрыть свое присутствие, но потом не выдерживает в какой-то момент и рваный хрип разносится по маленькому помещению. Легкий сип и возня слева за кучей картонных коробок, сваленных после переезда привлекает его внимание к себе особенно. Врач поворачивается на звук и замечает быструю тень в ночном полумраке, юркнувшую в сторону двери.

Если бы не фонари, размещенные в парке, которые кто-то все-таки догадался наконец включить, присоединяясь в своей к ним с Максом помощи, то ее бы не было совсем видно.

Марк не спешит к ней. Это помещение закрыто на замок. Лично им.

Темноволосый мужчина наблюдает за тем, как юная подаванка изо всех сил бьется в деревянную дверь, пытаясь ее взломать. Она налегает на нее плечом, бросается всем телом и даже бьет об нее ногой. Та чуть поддается, продавливаясь, но каждый раз упорно возвращается на место.

Кара изрядно матерится и периодически оборачивается назад, отмечая сокращающуюся дистанцию между ними.

– Я сам закрывал эту дверь, – делится он с ней, вытирая капли с лица ладонью. – На два оборота.

Кара бросает на него злобный взгляд и все равно возвращается к своим попыткам. А Марк лениво приближается.

– Чего тебе в палате не сидится? – не унимается он, настраивая ее сразу на дружелюбное провокационное общение. – Полежала бы пару недель, да домой пошла с вердиктом «здоровая». А ты чего чудишь?

Уже нет у нее такой возможности. Упущена. Пациенты с попыткой самоубийства подлежат более долгому лечению.

– Я не чудю, – рвется из нее.

Она дрожит от холода. Только сейчас он это замечает, когда девчонка чуть приостанавливается в своем порыве. Девушка замирает у двери спиной к нему. Ее бьет сильная дрожь.

– Зачем вены резать вздумала? Ты в курсе, что это уже попытка самоубийства и после нее тебя уже так просто не выпустят отсюда?

Вся одежда промокла насквозь. Еще бы. Она же снаружи чуть ли не брассом плавала, пока он не пришел. Еще и в самую заводь залезла.

Марк ухмыляется. Ну, дурочка совсем!

В помещении сильно прохладно, что он невольно обхватывает себя руками, чтобы согреться.

– По-другому никак было, – отвечает она упрямо.

И молчит. Больше от нее не добиться ни слова, – она уже более спокойна, чем минутой раньше.

Кара смотрит на него без страха с толикой смятения. Неуверенность скользит в ее взгляде, и печаль проявляет себя следом.

– Если расскажешь в чем дело, то я постараюсь помочь, – шепчет он, приближаясь.

Дрожь усиливается. Она не способна ее унять. Все время подергивает плечами. А сейчас до него доносится постукивание ее зубов.

На ней синяя больничная сорочка, прилипшая к телу и показывающая все ее достоинства. Мужчина невольно ощупывает ее своим взглядом.

Девушка перед ним без белья. Оно и не мудрено. Многие душевнобольные имеют свойство мочиться в постели и правилами было добавлено отсутствие белья в тяжелых случаях. А у нее случай сразу стал тяжелым после попытки самоубийства…

Он смотрит на ее ноги. Еще и босая. Ее бы в горячий душ…

Ее девичье тело выглядит идеально. Как в его сне. Длинные изящные слегка загорелые ножки, очерченная талия, и особенно привлекает его внимание ее грудь с ореолами ее затвердевших сосков. Пульс учащается, а Марк смотрит на ее личико с аристократическими чертами, стараясь не выдать своих эмоций.

В глаза бросается вздернутый носик, полные губы, миловидное личико.

– Ты не поверишь, – говорит она удрученно, потупив взгляд.

Она страшится с трудом удерживая плечи прямыми, а голову поднятой.

– Поверю, – уверяет он, вставая совсем рядом и протягивая ей руку.

Кара следит за ним, но особых опасений не проявляет, оставаясь на месте. Это заметно по ее взгляду. Он неуверенный, робкий.

Все ее эмоции сразу видно, ей даже говорить ему не нужно о своих сомнениях. В ее мыслях полнейший бардак. Вдруг девушка выдыхает:

– Он избивал меня… – вдруг говорит она с надрывом.

Первое откровение, которое вводит его в ступор. Не видно ее лица, она так быстро его опустила. Но судя по всему это не шутка и не попытка заморочить ему голову. В голосе слышна дрожь.

– Отец? – уточняет Марк, делая еще шаг вперед. Последний. Он стоит впритык к ней и его рука опускается на ее плечо медленно и плавно. Опасаясь спугнуть, он не спешит ее обнимать, давая привыкнуть к своему присутствию поблизости.

Марк помнит из своей практики, что большинство его пациентов раздражало именно вторжение в личное пространство. Практически 85% пациентов из 100% с психическими заболеваниями первоначально реагировали именно на это.

Она поднимает голову и смотрит на него своими доверчивыми глазками. Спокойный невозмутимый взгляд останавливается на ее бледном личике. Ее сердечко так сильно бьется в ее груди, что он ощущает его отдачу в своей руке.

– С малолетнего возраста, – выдает она продолжение с явным трудом, не отвечая на поставленный вопрос.

– Отец? – задает он снова важный вопрос.

Но она молчит. Молчание – знак согласия в этом случае или нет?

Марк слегка приобнимает ее и подталкивает рукой ближе к себе, давая возможность ей самой решать: обнимать его или нет. Через секунду девушка оказывается в его объятиях, утыкаясь ему в грудь и это – достижение новой вершины. За короткий срок он сделал так, что Кара доверилась ему.

Она не плачет. Просто стоит и молчит. Но Марк уверен, эта его поддержка ей сейчас жутко необходима. Ее дрожащие пальчики упираются в его грудь и он чувствуется каждый из десяти. Девушка вцепилась в него, как в спасительный буй, плавающий в гордом одиночестве посреди океана и дарующий ей временное облегчение. Спасение.