Увидеть свет. Роман

– Звучит неплохо.

– А тебе нравится твоё имя, Виктория?

Она наклонила голову к плечу и выгнула одну бровь.

– Моя фамилия… Картинина.

Он помолчал, а после произнёс

– Мы своих имен не выбираем, Виктория Картинина. Твоё имя тоже неплохо звучит.

– К счастью или к несчастью для меня, пока неизвестно – сказала она. – А моя любовь к рисованию только усугубляет ситуацию. Я люблю что-то рисовать. Это моя страсть. Я всегда мечтала открыть свою студию для рисования и небольшую галерею, но я боюсь, что, если это сделаю, люди сочтут, что я решила зарабатывать за счёт своей фамилии и моё желание рисовать так же сочтут несерьёзным. Они решат, что работа художником вовсе не работа моей мечты и не моё призвание.

– Может быть, и так, но какое это имеет значение? Всё зависит от того, как ты сама себя покажешь.

– Полагаю, ты прав. – Она поймала себя на том, что шепотом произносит «Галерея Виктории Картининой», и заметила, что он улыбается. – На самом деле это замечательное имя. Но у меня диплом по бизнесу. Это не станет помехой, как ты думаешь? Я работаю на самую крупную маркетинговую фирму в России. Когда то давно я закончила художественную школу и работала художником оформителем, пока училась в колледже.

– Иметь собственный бизнес – это замечательная идея, – сказал он.

Вика подняла бровь.

– Если только он будет прибыльным.

Он кивнул в знак согласия.

– Почему твои родители решили тебя так назвать? – Продолжил он свои расспросы.

– Виктория – это имя родители решили дать мне не просто так. Отец как раз победил в каком то конкурсе, в тот день когда я родилась. Поэтому, это имя первым пришло им на ум.

– Твои родители, должно быть, настоящие чудаки.

– Мой отец умер не так давно.

Роман посмотрел на неё:

– Отличный ход. Это точно не выдуманная история.

– Я говорю серьёзно. Поэтому я сегодня сюда и пришла. Думаю, мне просто нужно было подумать о прошлом, о родителях.

Он с подозрением смотрел на неё какое-то время, чтобы убедиться, что она его не разыгрывает. Он не извинился за свои слова. Вместо этого в его глазах появилось чуть больше любопытства, как будто он ей поверил.

– Вы были близки?

Это был сложный вопрос. Она опустила подбородок на руки и снова посмотрела вниз на улицу.

– Не знаю, – ответила Вика, пожав плечами. – Как дочь я его любила, но как человека просто ненавидела.

Она чувствовала, что он какое-то время смотрел на неё, а потом сказал:

– Мне нравится твоя честность.

Она покраснела от этих слов.

Оба молчали, пока он не заговорил:

– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы люди были более открытыми?

– Это как?

Роман поддел большим пальцем кусочек отслоившейся штукатурки, потянул, пока она не отвалилась, и бросил вниз.

– У меня такое чувство, будто все притворяются не такими, какие есть на самом деле, хотя в глубине души мы все далеко не белые и не пушистые. Некоторым из нас просто удается это скрывать лучше, чем другим.

Либо он уже был под кайфом, либо любил заниматься самокопанием. В любом случае Вику это устраивало. Больше всего она любила разговоры, в которых не было настоящих ответов.

– Не думаю, что скрывать что то – это плохо, – сказала она. – Суровая правда не всегда красива. Бывает ложь во благо, её называют благородной ложью. Скажем, солгать тяжело больному человеку о том, что его дела не так уж плохи, чтобы уберечь его от лишних волнений.

Его взгляд задержался на ней.

– Суровая правда, – повторил Роман. – Мне это нравится. – Он развернулся, ушёл на другую сторону крыши, где стоял небольшой ряд пластиковых кресел, как на стадионе. Он уселся в одно из этих кресел. Вика подошла и заняла место через одно кресло от него. Некоторое время они сидели молча, любуясь звёздами и ночным небом.

– Скажи мне какую ни будь суровую правду, Вика.

– О чём именно?

Он пожал плечами:

– Мы сейчас не будем говорить о лжи во благо. Расскажи о чём-то не очень хорошем, чем ты не гордишься. Что поможет мне в душе почувствовать себя не таким уж неудачником.

Он смотрел в небо, дожидаясь её ответа. Её глаза пробежались по линии его челюсти, по изгибу щёк, по контуру губ. Его брови задумчиво сошлись на переносице. Вика не понимала почему, но, казалось, что ему был нужен этот разговор. Она подумала о его вопросе и попробовала найти честный ответ. Когда она его нашла, тогда отвернулась от него и тоже уставилась в небо.

А после начала свой рассказ:

– Мой отец часто бил мою мать. Меня – нет. Но когда они ссорились, он настолько выходил из себя, что поднимал на неё руку. Когда это случалось, в последующие дни, он старался это компенсировать. Он приносил маме цветы или водил нас в кафе или ресторан. Иногда он покупал мне что-нибудь, потому что знал, как я ненавидела их ссоры. Ребёнком я ждала, когда они поссорятся. Ведь я знала, что если он её ударит, то следующие дни будут замечательными. – Вика помолчала. Она не признавалась в этом даже самой себе. – Разумеется, если бы я могла, то сделала бы так, чтобы он никогда её не бил. Но в их браке побои были неизбежны, и это стало нормой для нашей семьи. Когда я подросла, я поняла, что, не реагируя на это, я становлюсь такой же виноватой. Большую часть своей жизни я ненавидела отца за то, что он такой плохой человек, но я не уверена на сто процентов, что я лучше его. Возможно, мы оба плохие люди.

Роман задумчиво посмотрел на неё.

– Вика, – многозначительно произнёс он, – плохих людей не существует. Мы просто люди, которые иногда поступают плохо.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но его слова заставили её замолчать. Наверное, это в каком-то смысле было правдой. Не существует абсолютно плохих людей, как нет и абсолютно хороших. В каждом человеке есть и хорошее и плохое, только в разных пропорциях. Некоторым из нас просто приходится больше потрудиться, чтобы не совершать ничего плохого ни в желаниях, ни в мыслях, ни в действиях.

– Теперь твоя очередь, – напомнила она ему.

По его реакции она поняла, что ему не слишком – то хочется играть в свою же игру. Роман тяжело вздохнул и провел рукой по волосам. Он открыл рот, собираясь заговорить, но тут же закрыл его. Немного подумав, он наконец произнес:

– Сегодня я видел на стройке тело маленького мальчика. – Его голос звучал уныло. – Ему было всего пять лет. Они с 7-летним братом пошли играть на стройку. Младший брат оступился и упал с третьего этажа.

У Вики сжалось сердце. Пожалуй, для неё это было слишком тяжёлой правдой.