Демон, которого я создала

Кай не моргнул.

– Я – воплощенная воля моей создательницы. Ее мечта, обретшая форму. Ее защитник.

Ответ был идеален. Точно подобранный, лишенный какой-либо опасной индивидуальности. Но Вайри не удовлетворилась. Она искала трещину.

– Мечты редко бывают такими… цельными, – она сузила глаза. – И уж точно не обладают такой силой эманации. Ваша аура, мистер Кай, пахнет не магией творения. Она пахнет магией рождения.

От этих слов у меня похолодела спина. Она видела слишком много.

– Профессор, – я попыталась вмешаться, но Вэнди подняла руку, заставляя меня замолчать.

– Я назначаю дополнительное сканирование в обсерватории, – объявила она, ее тон не допускал возражений. – Завтра, на рассвете. Магические потоки в это время суток наиболее стабильны. Мы должны быть абсолютно уверены в стабильности вашего творения, адептка Несс. Ради вашей же безопасности.

Она произнесла это с такой заботой, что это прозвучало опаснее любой угрозы. Ее подозрения были официально оформлены в «меры предосторожности».

Сделав последний оценивающий взгляд в сторону Кая, профессор Вайри развернулась и скрылась в зелени, оставив после себя тяжелое молчание.

Я выдохнула, которую не замечала, что держала. Сердце бешено колотилось.

– Она что-то заподозрила, – прошептала я, обращаясь больше к себе, чем к Каю.

– Она не заподозрила, – тихо, почти беззвучно произнес он. Его глаза были прикованы к месту, где исчезла Вайри. – Она знает. Она чувствует, что я не совсем то, чем должен быть. Что я выхожу за рамки.

Он наконец посмотрел на меня, и в его взгляде не было ни страха, ни злости. Было странное, почти голодное любопытство.

– Она боится меня. Не как ошибку, а как нечто новое. Неизвестное.

– Завтра в обсерватории… они все увидят, – в голосе прозвучала паника. – Увидят связь между нами. Увидят, что ты не просто артефакт.

– Пусть смотрят, – его ответ был таким тихим и спокойным, что от него стало еще страшнее. – Может быть, пора перестать прятаться, Мира. Может быть, пора показать им, на что действительно способна твоя магия.

В его словах не было вызова. Была уверенность. Та самая, что рождается не из заложенных в него слов, а из обретающей силу воли.

Профессор Вайри начала свое расследование. Но она не понимала, что ее любопытство – не скальпель, а вода на проклюнувшееся семя. Оно не остановит рост. Он лишь ускорит его.

И завтра на рассвете мы все должны были увидеть, что же именно начало прорастать в тени академических стен.

Наступившая после ухода Венди тишина была оглушительной. Ее слова о сканировании висели в воздухе, как приговор, отложенный до рассвета. Я чувствовала, как по моей спине бегут мурашки. Обсерватория. Они будут копаться в самой сути Кая, в нитях, что связывают его со мной. Они увидят все.

– Не надо бояться, – голос Кая прозвучал неожиданно мягко, нарушая мою панику. Он смотрел не на меня, а в ту сторону, где скрылась Вайри. В его глазах читалось не беспокойство, а… интерес. – Страх затуманивает разум. А ей нужна ясность. Она ищет брешь в моей броне. Значит, нужно показать ей не броню, а то, что под ней.

– Что под ней? – скептически выдохнула я. – Пустоту? Хаос? Пьяные каракули на пергаменте?

Он наконец повернулся ко мне, и уголки его губ дрогнули в легкой усмешке.

– Философию.

Прежде чем я успела что-то возразить, из-за поворота аллеи снова появилась профессор Вайри. Она шла медленно, будто что-то обдумывая, и ее взгляд снова упал на нас – тяжелый и оценивающий. Она не могла уйти. Она была одержима загадкой, которую представлял собой Кай.

– Профессор, – Кай сделал шаг навстречу ей, его движение было плавным и лишенным всякой угрозы. – Вы упомянули о моей ауре. О том, что она пахнет рождением, а не творением. Это напомнило мне один спорный тезис из «Апокрифических свитков Арнама», о котором, я полагаю, немногие помнят.

Вайри замерла, ее брови чуть приподнялись от удивления. «Апокрифические свитки Арнама» – это не просто редкий трактат; это считающаяся утерянной еретическая работа о природе демонической души, которую не изучают в академии.

– И что же говорится в этих свитках? – спросила она, и в ее голосе прозвучал неподдельный интерес ученого, столкнувшегося с редчайшим артефактом знаний.

– Там говорится, – Кай говорил тихо, почти интимно, вкрадчиво, что заставляло прислушиваться к каждому слову, – что разница лишь в источнике искры. Творение зажигает искру извне, отнимая ее у других стихий. Рождение же разжигает ее изнутри, из самой пустоты. Автор утверждал, что это не вопрос происхождения, а вопрос… намерения. И что любая достаточно сильная воля может родить жизнь, а не просто слепить ее подобие.

Он произнес это с такой уверенностью и такой глубиной, будто не цитировал пыльный манускрипт, а делился личным откровением. Его бархатный голос обволакивал слова, делая их живыми и опасными.

Профессор Вайри слушала, завороженная. Ее строгое лицо смягчилось, губы чуть приоткрылись. Она смотрела на Кая не как на подопытного субъекта, а как на равного – на носителя сакрального знания, с которым ведут спор в тишине древней библиотеки.

– «Воля, рождающая жизнь из пустоты»… – прошептала она, и в ее глазах вспыхнул огонь. – Эту теорию считали безумием. Опровергли еще столетия назад.

– Все великие истины до своего признания считались безумием, – парировал Кай с легкой, почти невесомой улыбкой. – Разве не ваши исследования о взаимодействии магических полей изначально вызывали… недоверие?

Он знал и это. Он вскрыл ее собственную уязвимость, ее академическую гордость и боль, и сделал это с изяществом придворного дипломата.

Венди Вайри замерла. Гнев, подозрение, профессиональный интерес – все это смешалось на ее лице и растворилось в чистом, неподдельном восхищении. Она «таяла» прямо на глазах. Ее щеки чуть порозовели, а осанка из агрессивно-напряженной стала просто внимательной.

– Вы… невероятны, – вырвалось у нее, и она тут же поправилась, стараясь вернуть себе профессорскую строгость, – То есть… ваша база знаний. Она феноменальна для… творения.

– Я – отражение того, что вложила в меня создательница, – Кай склонил голову в мою сторону, но его взгляд не отрывался от Вайри.

И вот тогда ее взгляд – полный внезапно вспыхнувшего интереса к Каю – резко переметнулся на меня. Но это был уже не взгляд подозрения. Это был взгляд презрения. Горячего, острого, почти яростного.

В нем читалось одно: «Как такая посредственность, такая неудачница, могла создать нечто столь гениальное? Она не могла. Она что-то украла, сжульничала, она не достойна его».

Она видела в Кае глубину, интеллект, магию – все то, чего, по ее мнению, у меня не было и никогда не будет. И ее зависть к нему превратилась в чистую ненависть ко мне.

– Да, – холодно произнесла Вайри, ее голос снова стал гладким и опасным. – Ваша создательница, несомненно, удивила нас всех. Жду вас завтра на рассвете в обсерватории. Не опаздывайте.

На этот раз она ушла по-настоящему. Но атмосфера не разрядилась. Она лишь изменилась. Теперь в воздухе висела не только угроза разоблачения, но и тяжелый, неприятный груз ее презрения.

Я стояла, чувствуя себя пустой и обворованной. Он использовал мои знания, мои наработки, которые я когда-то листала в отчаянии, чтобы блеснуть перед ней. И он добился своего. Он очаровал ее. Но ценой этого стало полное уничтожение и без того шаткого уважения ко мне.

Кай обернулся ко мне. Очарование и глубина исчезли с его лица, сменившись на привычную мне легкую иронию. Но теперь в ней угадывалась иная нотка.

– Ну что? – тихо спросил он. – Сканирование откладывается?

– Нет, – прошептала я, глядя на него с новым, щемящим чувством. – Оно стало еще опаснее. Потому что теперь она хочет тебя не просто изучить. Она захочет тебя заполучить. И убрать с дороги ту, кто, как она думает, тебя недостоин.

Он помолчал, и в его глазах мелькнуло понимание. Понимание и что-то еще… темное, удовлетворенное.

– Значит, игра становится интереснее.

Я поняла, что только что стала свидетелем не просто защиты. Это была первая атака Кая. И он провел ее безупречно.