Вынужденный контракт

Сижу на диване, на который меня толкнул Алан. Думаю дать волю слезам, пока никто не видит меня. Все, что сейчас сказал мой будущий муж о моем отце, правда. Мы не были с ним близки, и он свою работу любил больше чем меня, так и есть. Что я могу сказать в его защиту?! Да ничего!!! Был у меня отец, а папы не было. Мама меня бросила, я была еще совсем ребенком, не помню ее. Знаю, что у нее случилась какая-то большая любовь, от которой ей сорвало голову настолько, что она смогла бросить собственное дитя. Отец же ушел в работу, а я только с нянями… они мне стали ближе, чем отец. Отталкивал словами, когда я бежала к нему показать ему свою картину, которую я сделала из бисера. Отмахивался, говорил: «Да красиво… иди к няням, ты видишь, папа занят». И так всегда было. Для меня стало все понятно, когда я на его день рождения сделала четки из бирюзы. Реакция была та же, что и с картиной. Моим успехам в основном радовались няни. Отец мне ни в чем не отказывал. Все, что я не просила, мне доставляли. Только гулять не разрешал вечерами и всякие там вечеринки. Думала, стану совершеннолетней, в этот день с друзьями оторвусь… не получилось. Странное чувство посещает, чувство безразличия. Но обиды на будущего мужа нет, это странно, ведь он только и делает, что задевает и принижает меня. Может это от того, что он высказал за меня моему отцу то, что сидит у меня глубоко внутри, и я не осмеливалась сказать это ему в лицо, из-за боязни перед ним, ведь он не лучше моего будущего мужа. Тоже управлял мною и говорил, как и что мне делать, но я, все равно, его люблю. Он мой отец.

Положила платок на диван, пошла искать ванную, она меня всегда успокаивает, жаль – нет наушников и телефона. Обойдусь и без них…

После ванной быстро перебралась в гардеробную, не хочется, чтобы меня застали в таком виде. Действительно, гардероб был весь набит одеждой для меня, чего только не было. Удивило скорее, что Алан нежаден, ну это вроде ничего такого для богатого человека, однако… Мой взгляд упал на комбинацию черного цвета с частично розовым цветом на лифе. Боже… какая красота, никогда не думала, что эти два цвета могут так сочетаться. Надела ее, как же красиво, тоненькие бретели совсем немного розового гипюра сверху лифа, к низу чуть расклешенное, до середины бедра с разрезами по бокам и на них крошечные розовые бантики. Провела по тонкой материи ладонями, мне нравится. Даже в трудных ситуациях надо искать положительные эмоции. На этой положительной ноте я направилась спать…

Утром я уже не была уверена в своих словах, что говорила себе перед сном, пытаясь себя подбодрить. Явился мой диктатор, застав меня врасплох, я была еще в постели. Не успела укрыться. Попыталась натянуть на себя одеяло, но резким движением его выдернули у меня из рук.

– Что ты пытаешься от меня спрятать? М-м… Юля? Это глупо, не находишь?

– Отдайте одеяло, я себя неловко чувствую.

– Почему это? Я твой будущий муж, и передо мной ты будешь чаще раздетая, чем одетая. Привыкай, – сказал, окидывая мои ноги своим любопытным взглядом так, что я от смущения поджала пальчики на ногах. А он вернул к ним свой взгляд, и какое-то время, смотрел на них и только потом поднялся выше. Не выдержав давления с его стороны, чувствую, как покраснели мои щеки, сжала руки в кулаки и зажмурила глаза. Это был и страх, и смущение, все вперемешку. Он первый мужчина, который видит меня в таком виде. Через какое-то время сказал глухо:

– Не бойся, я тебя не трону… но только до брачной ночи, – прочистив свое горло, уже привычным для себя, грубым голосом сказал:

– Хочу, чтобы ты понимала, я не собираюсь с тобой цацкаться. Пришел тебе сказать, что через неделю, в субботу мы женимся. Ты должна быть счастливой невестой, никаких капризов, а тем более – слез, чтобы я не видел. В брачную ночь будь послушной и ласковой, никаких девичьих выкрутасов терпеть не намерен. Поняла?!

Мое сердце зашлось в бешеном ритме, но я открыла глаза:

– Поняла…

– Отлично… твоему отцу сегодня отправят приглашение.

Я кивнула. Помню, что отец говорил, что он собирается покинуть страну и уехать навсегда. Я не держу на него зла, а тем более, он болеет. Я не могу злиться на него – он же мой отец. Благодарна уже за одно то, что он мне дал жизнь, а с остальным надо справляться самой, видимо… Услышала только, как дверь где-то вдали закрылась. Ушел и хорошо… Подтянула одеяло к себе, согнув ноги в коленках, опершись на них подбородком, замотала себя в одеяло, оставив торчать из него только глаза…

В таком состоянии я просидела недолго, минут двадцать. Сидела бы еще, если бы до мозга не дошло, что надо вставать. Все-таки, это нехорошо – столько находиться в комнате, что обо мне подумают родители Алана… Умылась, оделась. Нашла красивое боди, похожее на водолазку с закрытой шеей. Надела его и юбку в пол, все мятного оттенка. Заплела косу и подумала, что возможно надо надеть платок на голову, вроде ничего не говорила ни Аза, ни Алан… но ведь его мама, Аминат Ишаховна, носит платок. Нашла на полке стопку красивых платков. Подобрала мятный, в тон своему наряду. Завязывать я особо не умею, у нас одна девушка ходила в школу с покрытой головой, очень интересно повязывала, так что я имею представление, как это делается. Вообще, конечно, я знаю, что в Осетии десять процентов мусульмане, а девяносто – христиане. Семья Алана христиане, но вот мама платок носит, видимо, это не зависит от религии. А вообще, у меня много знакомых мусульманок, и чего я не интересовалась, как надо платок повязывать. В общем, повязала так, чтобы узелок оказался под косой. Так и вышла гордой походкой навстречу идущему работнику, который меня проводил к моей будущей свекрови…

– Доброе утро, – поздоровалась я с мамой Алана и еще двумя женщинами, завтракавшими за столом. Предположительно тетушки Алана, которые придирчиво обсматривали меня, пока Аминат Ишаховна не пришла на помощь.

– Юля, присаживайся рядом со мной.

Я прошла за стол.

– Как тебе спалось?

– Спасибо, хорошо, – растерявшись, я не знала, что сказать.

– А где Алан? – не знаю, зачем я вообще спросила.

– Он с мужчинами поехал оформлять подготовку к назначенной свадьбе. Познакомься с тетями Алана. Это – тетя Дегиза, – полноватая женщина маленького роста с пухлыми пальцами, унизанные перстнями и маленькими сверлящими глазами, видимо у них это семейное, сверлить глазами. – И тетя Сарука, – она, наоборот, видно, что расположена к полноте, но держит себя в форме. Миндалевидной формы глаза, маленькие губы, более сдержанна, чем первая тетушка. Она с интересом меня рассматривала, скорее из любопытства.

– Очень приятно, Юлия, – они обе, только слегка кивнули головой. Передо мной поставили сытное блюдо, которое я с утра не ем и, наверное, никто не должен.

– Что такое доченька, не нравится?

Я встрепенулась при этих словах, так не привычно было слышать слово «доченька».

– Эм… нет, что Вы… – а что мне надо говорить в ответ, тоже «мама»? О боже… как в этой ситуации поступить, промолчать или что? Мне на колено легла ладонь Аминат Ишаховны.

– Успокойся, можешь называть меня просто Аминат, когда решишь, что пришло время тогда и назовешь «мамой». И я, к сожалению, не знаю твоих предпочтений, спрашивала у Алана. Но ты же его знаешь, сказал, что ты все ешь, особенно любишь мясо с утра.

Да уж… с ним и не то полюбишь. А он оказывается шутник, что же мне свой юмор не показывал.

– Вижу, что неудачно он пошутил. Ну, я ему дам, пусть только придет. Скажи, Юля, что хочешь?

– Я с утра каши ем, в основном, овсяную или гречневую с молоком.

Аминат Ишаховна посмотрела на помощницу, стоявшую неподалеку от стола, та кивком головы дала понять, что все организует. И действительно через пятнадцать минут на столе стояла дымящаяся каша и кружечка зеленого чая.

– Нравится тебе твоя невестка? – спросила Дегиза, поигрывая перстнями на пальцах.

– Хорошая девочка, но главное, чтобы моему сыну нравилась, а не мне, – сжала она в поддержку, мою ладонь своей.

Я себя крайне неловко чувствовала. После трапезы, моя будущая свекровь сказала:

– Иди, прогуляйся по двору, и если тебе не хочется, необязательно покрывать голову платком.

Я кивнула, встала из-за стола и пошла на внутренний двор. Двор так же красив, как и у Алана, видимо, его мама принимала участие в дизайне двора, ну или один и тот же дизайнер оформлял. Хотя, я все таки думаю, что здесь работа именно Аминат Ишаховны. Услышав за спиной шаркающие, приближающиеся шаги, обернулась. Ко мне приближалась тетушка Дегиза.

– Что ушла из-за стола, или компания не по душе тебе пришлась?

– Нет, что Вы… я просто…

Но она, не дав мне договорить, подняла свою пухлую руку в перстнях в таком жесте, чтобы я замолчала. Что собственно, я и сделала.

– Ты вся такая кроткая, хм… вижу, знаешь, как свою будущую свекровь расположить к себе. Шустрая, однако, а всего-то восемнадцать лет. Думаешь, я поверила в эти сказки, что мне наговорила Аминат со своими помощницами. Что ты сделала, что захомутала такого мужчину? Он ведь закоренелый холостяк, и слышать не хотел о женитьбе. А я ему таких красавиц сватала, с таким приданным, да ты им и рядом не стояла. Так чем ты его взяла? Отвечай!

Противно было ее слушать, тоже мне сваха.

– Забеременела, что ли?! Так я и знала! Так и знала! Ай, Аминат… как она ловко скрыла… ай, Аминат… – и пошла прочь от меня, долго еще бубня себе под нос, пока не скрылась из поля моего зрения.

Ничего не поняла, но осадок от нее неприятный остался. Пришла, сделала какие-то свои выводы, и с ними же ушла. Спасибо, что хоть не тетушка Дегиза – мама Алана…

8 глава. Юля/Алан

Юля

Неделя пролетела. Все суетились перед свадьбой. Такой день… я была опустошена и не готова выходить замуж. Этот день войдет в ряд самых худших дней в моей жизни. Будь Алан хоть чуточку мягче, и считался бы с моим мнением, возможно мы бы со временем притерлись… Во мне борются две личности, одна покладистая и тихая, а другая… нет, вовсе не бунтарка, но готова сказать свое твердое «нет». Глубоко вздохнув, я мысленно вела с собой беседу. Я прекрасно понимала, что в обоих случаях я проиграю ему. Если он захочет, то сломает меня. И за такого человека я выхожу замуж. Не тот день я выбрала, чтобы жалеть себя. И только я сказала это, как вошли женщины, много женщин, такая суета, словно король Англии женится. Все началось. Меня стали одевать, вернее сначала раздевать, а потом одевать. Макияж, прическу собрали в косу с красивым плетением, пустив по ней нитку жемчуга. Ногти на ногах и руках покрыли светлым лаком. На ноги – чулочки на резинке, белые туфли на среднем каблуке. Дошло дело до платья. Мне было все равно, в каком платье я буду. Но стоило мне его надеть на себя, я просто влюбилась в эту красоту, оно было сшито в национальной манере. Безумно красивое, если можно так высказаться. Не пышное, но в пол, и сделано трапецией книзу, верх облегает по фигуре. Юбка, вышитая жемчугом, на талии – национальный пояс. На голову мне надели национальный головной убор с длинной фатой, которой меня накроют позже. Весь наряд, в целом, был выполнен безупречно. Только закончили меня одевать, как раздался голос тетушки Дегизы:

– Ой! Ну, вы посмотрите на нее! Она же даже на невесту непохожа! Во-первых – не наша, а во-вторых – кожа да кости! И с чего это, наш Алан, решил на ней жениться? Может, ты чего скрываешь от всех родственников, а Аминат? Принудили парня… точно вам говорю… мое сердце чувствует, сам не свой ходит. Скажи лучше нам правду, Аминат, на каком она месяце?!

Ропот голосов прошелся по всей комнате, кто-то ахнул, кто-то просто стоял ошарашено. Боже… только этого не хватало, зачем она это делает, ведь явно же, что она специально это сказала, чтобы все услышали… Даже я это поняла.

– А ну, немедленно замолчи! Не порть нам праздник и не придумывай того, чего нет! Тебе что-то не нравится? Тогда можешь покинуть этот дом! Чернить моих детей не позволю, даже тебе! Постыдилась бы!

К тетушке как-то все разом потеряли интерес и устремили свое внимание на меня и мою свекровь.

Аминат Ишаховна подошла ко мне, улыбнулась по-матерински, огладила ладонями мою голову, не прикасаясь к ней ладонями, невесомо.