Девочка Волка

Пожилой мужчина заулыбался.

– Серьезней не бывает, идем……

Так Руслан стал ходить в зал ММА, параллельно подрабатывал, чтобы себя прокормить. Тренировался упорно, через пару лет его стали выпускать на спарринги, отсюда пошли первые серьезные заработки. Руслана стали узнавать, появились женщины.

Не избалованный женским вниманием, он сразу обратил внимание на то, что некоторые, которые ему отказывали, уже сами готовы были прыгнуть к нему в трусы. Руслан брал от жизни все, что она ему давала, и женщин в том числе.

Благодаря чемпионатам он набрал популярность, со временем, когда перерос, понял, что надо двигаться дальше. На частных чемпионатах, куда его приглашали, благодаря своей популярности сколотил себе большое состояние. Но еще больше заработал, выбивая долги с должников. Это не обычные граждане, которые трудились на заводе или работали продавцами. Это были разношерстные, но все очень богатые люди, от бизнесменов, министров до политиков. Их было предостаточно, чтобы Волк сколотил целую бригаду, которые работали на него. Волка нанимали, и двадцать пять процентов от всего долга являлись его заработком. Людям, преданно работающим на него, он платил хорошо, не жадничал. Его нанимали по определенным каналам, нанимающие были не только из столицы, из многих городов России. Волк завязал со временем с этим темным бизнесом и решил перейти на легальный, как только накопил столько, чтобы он смог осуществить то, что задумал. План был таков: построить шикарный отель с казино в своей станице, откуда он родом, и облагородить пляж для привлечения туристов. По-тихому стал выходить и людей своих подтянул за собой.

На сегодняшний день тридцатисемилетний Руслан для детдомовского мальчика добился практически невозможного. Все жители станицы, а это сорок тысяч человек, считали его хозяином станицы. Практически все станичники его так и называли, не Руслан Тимурович, а Хозяин. Он дал людям работу, раньше они были вынуждены ехать за много километров в город продать то, что вырастили у себя на огороде, чтобы прокормить свои семьи. Кто же не останется верным такому хозяину. И все знали крутой нрав Хозяина станицы, он был жестким, никому спуску не давал. Не вышел из Волка детдомовский мальчик, так и живет в нем, помнит каждый прожитый день, помнит, что его не принимали и не воспринимали, пока не захрустели купюры у него в кармане. Никто его не ждал, никто не любил, всегда сам за себя. Поэтому так и не научился доверять. Но знал, что его люди преданы ему и уважают за лидерские качества. Всегда помнил об этом. Он чувствовал подвох по животному, оправдывая свое прозвище «Волк».

******

–Саня, давай на заднюю парковку, – сказал своему водителю. Черт бы побрал этого слизняка, который так легко отдал свою племянницу. Куда ее? Отель полный, придется к себе тащить. Нарушаю свои правила, никогда шлюх не тащил к себе домой. Глянул на девчонку, забилась в угол, вцепилась ручками в дверной поручень, думает, отдам ее пацанам. Я, конечно, могу быть ублюдком, но не до такой степени. Она мне сразу понравилась, волосы, хоть и растрепанные, но зато какие, как огонь, и глаза зеленые, – хороша бестия. По любому уже моя, долги я не прощаю никому, иначе потеряешь авторитет прежде всего у своих людей, а я его долго выстраивал. Но ее забрал только потому, что понравилась, как только ее увидел, раньше за собой такого не замечал.

– Выходи давай из салона, – обратился я к девчонке.

Посмотрела на меня оленьим взглядом и на что только надеется, на мое благородство?

Хм… глупая. Я не знаю, что это.

– Считаю до трех, если не выйдешь, придется идти голой. Ну, вот и умница.

Выскочила пулей из машины, идет рядом, но озирается по сторонам.

– Думаешь, что от меня можно убежать? Хм… не советую, Вика, от меня еще никто не убегал.

– Волк, – обратился ко мне мой человек.

– Говори, Лука, в чем дело.

– Куда того, что в багажнике привезли.

– Ах, да, этого червяка на конюшню… хотя нет, не надо, лошадей жалко, не достоин даже того, чтобы за ними навоз убирал. Давай на свиноферму, пусть моет свиней и убирает в свинарнике. Надень на него браслет, чтобы его границы были только на территории свинарника, столовой и его комнаты. Пусть работает.

Взял под локоть дрожащую девчонку и повел к своему лифту, ведущему в пентхаус.

Поднимаемся, девчонка опять запаниковала, да чтоб тебя.

– Прекрати уже вести себя, как истеричная сука! – не выдержал уже я.

– Я… не истеричная… и не… сука… понятно… просто… очень… боюсь лифта.

– Чего-о? – насупился я, глядя на то, как она опустилась на корточки и вся сжалась в комок. – Не понял?

Впервые сталкиваюсь с таким. Поднял с колен, повернул спиной и прижал к себе. Детский сад какой-то.

– Не дергайся, почти приехали, – сказал сопротивляющейся девчонке. Двери открылись, и я вывел ее из лифта и отпустил.

– Пошли за мной, – приказал я.

Засеменив сзади, позвала меня:

– Постойте… Волк.

Развернулся к ней.

– За мной – это значит молча.

– Да прекратите, в конце концов! Я все поняла, я готова отработать, Вы вряд ли меня отпустите, просить Вас бесполезно, иначе зачем бы везли меня почти четыре часа сюда. Повторюсь, я готова отработать, только не поступайте так со мной, не отдавайте вашим… вашим…

– Угомонись, – пробасил я. – Отработаешь и начнешь с завтрашнего дня, – подошел к ней вплотную и сказал. – По полной отработаешь, тебе меня не разжалобить и не мечтай, а теперь пошла быстро в комнату, – и указал пальцем на дверь в глубине пентхауса.

Побледнев, девчонка направилась туда, куда я ей указал, пошла как на заклание.

Проследил, пока она не скрылась за дверью. Сунув руки в брюки, посмотрел в потолок, сжав губы, шумно выдохнул через нос. Затем пошел в гардеробную, выудил свою футболку. Иду к девчонке, думая, что в ней примерно метр семьдесят плюс минус два сантиметра, бедра прикроет, как раз будет, как ночная рубашка. Захожу, сидит на кровати и смотрит в стену перед собой.

– Так, вставай, хватит себя вести, как овца на заклании. Убивать тебя в мои планы не входит. Наденешь это на ночь, ванная прямо по комнате, с одеждой после разберемся. Никто тебя сегодня трогать не будет, так что спи спокойно, пока у тебя есть такая возможность. Завтра получишь все инструкции, – кинул ей футболку и пошел к себе. и так всю ночь с этим прыщом провозился…

3 глава. Вика

Вика стояла в комнате, куда ее привели, и смотрела вслед Волку…

Она росла в любви и заботе своей матери, к сожалению, ее папа погиб. Отец Вики работал в МЧС, его бригаду командировали на операцию в горы, где произошел обвал. Когда Иван спустился в ущелье, там неожиданно произошел вторичный обвал, его так и не нашли, хотя поисковые бригады работали неделю. Убитая горем мать с маленьким ребенком на руках вынуждена была вернуться в отчий дом, ведь основным кормильцем был Иван. Бабушка Вики – Ирина Николаевна, была властной женщиной по своему характеру, отца Вики так и не признала своим зятем. Ирина Николаевна нашла для своей красавицы-дочки более выгодную партию, но мать Вики наотрез отказалась и ушла с Иваном. По-тихому расписались, жили в любви. Не богато, но на жизнь хватало. Вика помнит частые упреки бабушки по отношению к матери.

– А я тебе говорила, что никчемный он. И что теперь, вон помер и гроша ломаного не оставил. От такого жениха отказалась, богатый. Ну и что, что не любила его, зато была бы как у Христа за пазухой.

Мама не выдерживала, уходила в свою комнату, чтобы не слышать ее упреков и высказываний. Иногда встанет бабка Вики, упрет свои руки в бока, смотрит на внучку, поджав свои губы, и говорит:

– Ой… такая же рыжая, как твой отец. Нет, чтобы в мать пойти.

Махнет рукой и уйдет. У Ирины Николаевны кроме дочери был еще и сын, которого она очень любила, души в нем не чаяла, все для него делала. Может поэтому и вырос балбесом, который был ни к чему не пригоден. Только гулянки, выпивка, женщины и карты, одно только у матери своей деньги выклянчивал, а та давала. У Ирины Николаевны был небольшой бизнес – продуктовый магазин, где трудилась мама Вики. Она уделяла ему много времени, поэтому дела магазина улучшились, клиентов прибавилось, а просрочки не стало. Но несмотря на это, Ирина Николаевна перед своей смертью все завещала своему сыну. А сын, как только вступил в наследство, выставил магазин на продажу, гулял на широкую ногу, пока все не проиграл. Оставались еще украшения, и те в ход пошли.

В жизни так случается, что самые дорогие люди покидают нас. Мама Вики умерла от неизлечимой болезни, когда девочке было пятнадцать лет. Вика осталась с дядей. Девочка тяжело перенесла потерю матери. Вика понимала, что мамы больше нет. Она никогда больше не приласкает. Девочка не сможет поплакаться маме на мальчишек в школе, которые ее рыжей обзывают. А Вике так хотелось еще хотя бы разок прильнуть к маминой груди. Только мамочка могла понять и утешить. К сожалению, болезнь не спрашивает ни у молодых, ни у пожилых – здесь нет выбора.

Вика постепенно приходила в себя после потери близкого человека. Продолжала ходить в школу, параллельно заканчивала художественную, очень хотела по окончании школы поступить в художественный институт. Не получилось, не было финансовой поддержки. Жить ей на что, если поступит? Так что пришлось идти работать помощником на кухню по нарезке салатов. С дядей они общались от случая к случаю, когда тот появлялся дома. Друзей не было, пара девочек, с которыми она иногда пила кофе в кафешке. Было бы, конечно, больше, но Вика стеснялась, никто сейчас просто гулять не ходил, то по клубам, то по кафешкам, а туда, куда ее звали, везде деньги нужны, поэтому и отказывалась. Парням Вика нравилась, даже очень, но она ни с кем не встречалась, просто не хотела, не нравились ей. «Не ее это», – как однажды она сказала одной знакомой. Вот так девушка и жила, пока в ее жизнь не ворвался ураганом Волк и не внес глобальные коррективы, не без участия ее дяди, конечно.

*****

Прикрыв от усталости свои глаза, чувствую себя разбитой. Я как будто попала по ту сторону экрана телевизора. Меня отдали за долги, а точнее вместо долга родной дядя, то есть родной брат моей мамочки.

Я сошла с ума или это реально происходит со мной на самом деле? Другими словами, я в рабстве, как показывают в разных ток-шоу, что девчонок продают в сексуальное рабство, а теперь это происходит со мной. Я, конечно, безграничной любовью к дяде не пылала, но это мой дядя, и этого достаточно было для меня, чтобы я его уважала. А он так легко отдал меня на растерзание этому мужику, а тот в свою очередь отдаст своим бугаям.

Не так я себе представляла свой первый раз, я вообще его не представляла еще. Ни разу. Интересно, это уже истерика или я только себя завожу, разговаривая сама с собой, как чокнутая.

Как же страшно…я одна на белом свете и никого у меня нет… думала дядя, а оказалось… что… нет… одна… совсем… одна. Мамочка… как же… мне… тебя не хватает…

И на последних словах плотину прорвало, выла белугой, упав на кровать и уткнувшись в одеяло лицом. Рыдала, пока не уснула с мокрым от слез лицом.