Вынужденный контракт

Опешив, я встала и сказала то, что очень давно хотелось.

– А вам не кажется, что вы не должны лезть в наши отношения?

– Нет, ну ты слышала, Розочка, как она дерзит… хамка?

– Хм… а я всегда знала, что она наглая особа.

– Вы так и не сказали, что вам нужно?

– Как что! Собирались же сегодня в город с тобой.

– А вам после того, что вы здесь мне высказали, какая я плохая хозяйка и так далее, все еще хочется со мной в город? – и так хотелось продолжить, что вот у меня и без того охоты не было, а после всего услышанного и подавно! Разумеется, я себя сдержала, к чему мне упреки, я их сегодня уже достаточно выслушала.

Тятя поправила на себе наряд, прочистила горло, словно слова, которые она должна сказать, даются ей с трудом, но все-таки сказала:

– Юля, детка, раз мы договорились, надо поехать.

Снова «детка», после этого я вправе считать, что она сумасшедшая. Я не успеваю за сменой ее настроения. Тяжело вздохнув, посмотрела на нее.

– Куда вам надо?

– Ну, куда еще женщине надо, в торговый центр «МАК».

– А почему именно в него, он далеко, часа два езды.

– Там есть то, что мне нужно, не отказывай, поговорим по дороге, может тетя Дегиза и неправа в чем-то.

«В чем-то?» – кричало все во мне.

– Вот в дороге мне и расскажешь, как у вас у молодежи сейчас принята к мужьям относиться.

– Ладно, – удивленно ответила я.

– Ну тогда иди, собирайся, а то, пока доедем, нам надо быть к двенадцати.

– А у вас, что там, время назначено?

– А… нет-нет… надо еще собраться, я же завтра уезжаю.

– Ладно, пойду собираться…

Я надела свободный брючный комбинезон желтого оттенка, как и просил меня мой муж, и легкие мокасины. Рассматривая себя в зеркале, удовлетворенно кивнула и поправила свою косу. Обычно Алану нравится голубой или сиреневые оттенки, а тут желтый. Я открыла баночку с витаминами, положила в рот, рассасывая витамины. Взяла желтую сумку, положила в нее карточку, телефон. Эм… надо бы позвонить Алану, рассказать о незнакомце… Он, наверное, сейчас занят, а тут я: «Здрасте». Дождусь уже вечера, не пожар же. Успокоив себя, выхожу из гардеробной и направляюсь вниз…

Выехали из дома на моем белом внедорожнике, тетушка сразу подняла перегородку, что отделяет пассажиров от водителя. Некоторое время двигались в тишине, я чувствовала, как она меня сверлит взглядом, хотя я и прилипла к окну.

– Скажи мне, – начала она. – Ты беременная?

Ее вопрос меня напряг, медленно повернула свое лицо к родственнице и постаралась, как можно спокойнее, ответить.

– Нет, с чего вы взяли?

Она тихо засмеялась, сложив руки на животе, который вибрировал в такт, а мне слышался скрип старой и ржавой двери вместо смеха.

– Думаешь, я тебе поверю? Не научилась еще врать, молодая еще. А ты молодец… захомутала прям. То есть все, никуда не денется, закрепила свое положение ребенком, – она говорила, а я смотрела на жестикуляцию ее рук, от их движений шли блики от перстней с камнями.

Вздохнув, я спокойно сказала:

– Не понимаю, вы о чем?

– Не понимает она… Да как ты не поймешь, не наша ты… посмотри на себя, – окинула меня недобро. – Поди и не выносишь ребенка. Не годишься ты для нашей семьи.

Спокойно Юля, это просто больная женщина, которая застряла во времени, когда Алан был маленьким мальчиком. Я не стану опускаться до оскорблений, тем более, что эта женщина уезжает уже завтра. Может она добивается того, чтобы вывести меня из себя – не будет этого. Мой ребенок – это мое сокровище, и я, как будущая мама, должна думать о своем малыше.

– Все надо брать в свои руки… – бормотала она себе под нос.

– Давайте проведем этот день как родственники, вы же не за тем меня попросили поехать меня с вами, чтобы унижать?

Ответа я не услышала, так и ехали молча. Думаю, точно не пойду сегодня к ювелиру, настроение испорчено напрочь…

Подъехали к ТЦ.

– Ну, давай-давай, шевелись, пошли уже, – командует она. – А ты стой здесь, ты нам не нужен, – обратилась в приказном тоне к охраннику, который остался стоять на своем месте.

Сказала она, а стыдно стало мне. Разве так можно обращаться к людям, она же женщина прежде всего… Нет, мне ее никогда не понять.

– Успокойтесь, пожалуйста, я иду, – никогда не считала себя медлительной, но рядом с этой женщиной я словно черепаха. И откуда столько прыти в ней, с ее излишним весом и возрастом. Мы вошли в ТЦ, к лифтам не пошли. – Куда мы бежим, вы можете мне объяснить?

– Уже почти пришли. Заходи, сюда.

Бутик женского нижнего белья. Не поняла, она что, меня пригласила чтобы я выбрала ей белье? Ой… ну все, это выше моих сил. Я прошла вглубь помещения, прошлась…

– Вы где? – пытаюсь говорить тихо, хотя в бутике, по все видимости, никого нет.

– Я здесь, смотрю комплект, иди сюда, – нНичего не оставалось, подошла к ней.

– Вот, глянь, пожалуйста, не вижу ценника. Сволочи, так мелко пишут, а у меня зрение уже не то.

– А он не мал вам?

– Нет… я в подарок беру.

– А… тогда понятно, – я нагнулась ниже посмотреть цену, в этот момент на мое лицо легла мокрая тряпка с чем-то едким, хват тети в локте был настолько крепок, что я не смогла вырваться. Все произошло очень быстро, я не успела сообразить, пыталась бороться, но тщетно, она намного сильнее. В голове мелькнуло, перед тем как я потеряла сознание: «Алан… мой малыш…».

Алан

Мы были в ТЦ и заняли все позиции задолго до появления моей жены. Маячок показывал, что Юля уже в пути. Мы ждали в примерном месте, а потом позвонил полковник и сказал, «что пришлось привести весомые аргументы», чтобы наемники стали говорить и столько всего рассказали, что Аббасову лет на пятьдесят хватит. Ну и еще то, что Юлю должны заманить в бутик женского белья на первом этаже, а черный выход из магазина выходит в проулок.

– А вот этого мы не знали, отличная информация. Все подчистили, разумеется, людей Аббасовских здесь нет, только в бутике никто не знал. Мои там всех и накрыли. Бутик этот был как прикрытие, он тут проворачивал свои черные дела. Ну, это меня не интересует, есть компетентные органы, которые уже занимаются этим, после того как я проведу свою операцию. Войдя через черный ход, слышу как моя тетушка ругается на родном языке и набирает в телефоне номер, который, разумеется, по понятной причине не отвечает. Ходит взад-вперед, то и дело сокрушается.