Поцелуй со вкусом граната

Пианистка плавно вступила, и я уже набрала в грудь воздух, чтобы начать петь, как в зале, погруженном в тьму, мелькнул свет из приоткрытой двери. По лесенке ближе к сцене спускался человек в до боли знакомой серой рубашке.

Зрители, сцена, песня – все было позабыто, ведь я разглядела лицо гостя. Прямо на меня, прищурившись, смотрел следователь Титов. И, прежде чем под слоем косметики и с красными волосами он узнает свою стажерку Кораблеву, я подхватила шлейф черного шелкового платья и сбежала со сцены, совершенно не испытывая вины за сорванную премьеру. Карьера в органах для меня важнее!

Я скинула туфли и понеслась по коридору, на ходу дергая ручки. За спиной послышался голос Артура, извиняющегося перед гостями, и сразу музыка, под которую, наверное, сейчас будут танцевать девочки.

– Постойте! – крикнул Титов, пытаясь найти меня, но я уже юркнула в гримерную.

Ворох одежды, зеркала, столики. Шкаф! Я залезла в шкаф и притихла, стараясь отдышаться до того, как Женя войдет сюда в поисках загадочной певицы, подозрительно похожей на его помощницу.

Ведь он не узнал меня? Я и сама себя не узнала, когда мне навели сценический марафет.

За дверью скрипнули половицы, и я затаила дыхание, молясь, чтобы никто не вошел. Раздались приглушенные голоса: один из них – точно Титова. Второй – такой знакомый, но едва уловимый. Покопавшись в памяти, я вспомнила день, когда получила работу. От воспоминаний щеки вспыхнули красным, и я поняла – хозяин вернулся из командировки.

Я ощутила смешанные чувства. Радость, граничащую с щенячьим восторгом, ведь мне хотелось снова увидеть его. Будто тот танец привязал меня к нему тысячью тонких прозрачных нитей. Но вместе с тем меня сковал страх, ведь я не должна испытывать ничего подобного к этому мужчине! И вообще я здесь ради дела. И именно поэтому я прячусь в шкафу от своего начальника.

Голоса стихли, и я уже собралась выходить из укрытия, как дверь отворилась, и в комнату кто-то вошел. Я уже начала на ходу сочинять отговорки, которыми закидаю Титова, когда он найдет меня в шкафу в груде перьев и блестящих платьев.

Только вместо яростного Титова в комнате оказалась девушка. Я отчетливо слышала, как осторожно каблуки касаются пола, будто незнакомке тоже нужно уединиться. Послышалась вибрация телефона, и голос Ренаты раздраженно прошипел:

– Я знаю, чего ты хочешь. Не надо звонить мне каждые полчаса. Я все сделаю. После работы! – девушка рыкнула от злости и, судя по звуку, швырнула что-то в стенку.

Дверь снова открылась, и послышались уверенные мужские шаги.

– Что с тобой? – взволнованно спросил Артур. Несмотря на сорванное мной выступление, он не казался злым.

– Ничего, – отмахнулась девушка, —расстроилась из-за номера.

Рената ничего не сказала о телефонном звонке, а ведь именно он довел ее до срыва. Надо узнать, что она скрывает.

– Расслабься. Скандал делает премьеру только ярче, ты же знаешь, – усмехнулся Артур, даруя мне прощение. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Ты нашел эту дурную?

– Нет, как сквозь землю провалилась, – ответил Артур, – я хочу, чтобы ты показала свой танец в финале. Хочу поставить яркую точку в этом вечере.

– Он еще не отработан, – сомневалась девушка.

– Он чудесен. Просто танцуй так, как чувствуешь. В этом изюминка танца, милая, – ласково подбодрил он, и Рената растаяла.

– Хорошо, иди прогрей публику.

Твердой поступью парень вышел из комнаты, а Рената, видимо, осталась готовиться к номеру. Ну и сколько мне еще сидеть в шкафу без возможности пошевелиться?!

Глава 4

Полицейский бросился догонять красноволосую русалку, и мне пришлось встретить его до того, как он ее найдет. Зная все тайные ходы и выходы в здании, я оказался перед следователем в тот момент, когда он занес руку над дверью гримерной.

Увидев меня, он убрал руку, и, сжав губы, сухо произнес:

– Бранас старший, я так понимаю? – обратился он по фамилии, которая связывала нас с братом.

Этому следователю уже довелось общаться с Артуром, как с хозяином бара, по вопросу пропавшей девушки, но лично со мной он еще не виделся.

– Пройдем в мой кабинет, – предложил я, развернувшись и двинув дальше по коридору, даже не сомневаясь, что полицейский последует за мной.

Оказавшись в кабинете, я кивнул гостю на кресло у моего стола. Когда тот сел, я плеснул янтарный виски в стакан и выпил залпом, стараясь заглушить мысли о беглянке. Нежеланный гость разнюхивал что-то на моем столе, думая, что я ничего не вижу. Как же наивно полагать, будто я оставил бы хоть какие-то важные документы в открытом доступе.

– Выпьете? – спросил я и услышал вполне ожидаемый ответ.

– Я на службе.

– Так почему вы несете службу в "Гранатовом Поцелуе"? – я долил еще виски и сел за стол, с презрением встретив холодный взгляд полицейского.

– Мы разыскиваем пропавшую Алену Яковлеву, – начал он, но я перебил.

– Полагаете, она прячется здесь?

– Здесь ее в последний раз видели.

– Насколько я знаю, она работала на моего брата, так что ничего удивительного в том, что ее здесь видели, нет, – кинул я равнодушно.

Крепкий алкоголь понес тепло по жилам, расслабляя тело и разум.

– Я приду с обыском, – пригрозил следователь, и я рассмеялся ему в лицо.

– Приходите. Только не распугивайте больше танцовщиц. Мой брат не выносит, когда кто-то портит его шоу, – в голове снова мелькнул образ девчонки, сбегающей со сцены, и я хищно улыбнулся, надеясь скорее отыскать ее и… И что, Бранас? Что ты с ней сделаешь?

– Есть еще кое-что, – следователь встал, поблескивая ненавистью во взгляде, – Воронцов найден в камере повешенным.

Полицейский выжидающе смотрел на меня, проверяя, дрогну я или нет. Но я хмыкнул, игнорируя знакомое имя, и многозначительно ответил:

– Кто бы он ни был, ему стоило бы с большим уважением относиться к дарованной жизни.

К жизни моего отца в том числе.

Воронцов вышел из игры. Еще одно имя можно вычеркнуть.

Полицейский ухмыльнулся и, чересчур сильно дернув ручку двери, покинул мой кабинет. Допив виски, я вышел следом за ним, чтобы убедиться, что ищейка не сует свой нос в каждую незапертую дверь моей крепости.

Когда я уже собирался вернуться в кабинет, передо мной медленно раскрылась дверь гримерной, из-за которой показалась моя наглая яркая девица.

Она осторожно выглянула в пустой конец коридора и, повернувшись в мою сторону, вздрогнула и процедила сквозь зубы грязное ругательство. Эти пухлые губки не должны произносить таких слов. Я с трудом прогнал мысль о своих пальцах, касающихся ее губ, и, склонив голову набок, тихо произнес:

– Он ушел.

В глазах Киры мелькнуло облегчение, которое она тут же попыталась скрыть за маской равнодушия.

– Не понимаю, о ком вы говорите.