Его Кара

Его Кара
Лила Каттен

Виктор:Мы те, кто мы есть.Нас определяют поступки. Нас закаляет жизнь.Она принцесса Итальянской мафии, я из Русской. Женщина, что не должна была принадлежать мне никогда, теперь моя жена – Кара Томмазини.И каким бы ни было её прошлое, мы вместе строим наше настоящее.Но брак – это не про чувства. Это сделка.Так было всегда.Кара:Нет ничего уродливей того, что когда-то было идеальным – мой девиз.Я потеряла мужа и сына 5 лет назад и снова выхожу замуж.Не по своей воле. Таков приказ моего отца, дона мафии, не имеющий никаких шансов быть оспоренным.Договариваясь о свадьбе, отец ни слова не сказал о моём прошлом, подготовив "сюрприз" будущему мужу.Но что это будет значить для меня?

Лила Каттен

Его Кара

Глава 1

Кара

В глаза бьет внезапный поток света, а слух пронзает громкий голос сестры:

– Просыпайся, Кара mia. Новый день на дворе.

– Боже, – простонав, накидываю на свою голову одеяло, защищаясь от внешнего мира. – Если ты сейчас же не выключишь солнце и не убавишь громкость, я буду вынуждена уйти в подземелье.

– Не будь занудой, сестренка, – кровать рядом прогнулась и на мое плечо легла легкая и нежная рука Бьянки. – Отец сказал маме, что у нас к ужину будут гости. Мы должны пройтись по магазинам.

– Вот и иди, – пробурчала в ответ, не позволяя явить себя миру и крепче схватилась за укрытие. – Возьми с собой подруг, Нонну, или даже маму, а я, пожалуй, останусь тут.

Сестра быстро вскочила и громко прокричала:

– Кара Томмазини, ты сейчас же встанешь, оденешься и поедешь со мной в магазин.

Затем она стащила с меня одеяло, и я застонала. Мне придется это сделать, иначе она просто не отстанет.

– Почему ты никогда меня не слышишь? – приоткрыла один глаз и заметила пристальный и весьма печальный взгляд Бьянки, направленный на мое тело. – Верни, – резко проговорила и, схватив покрывало рядом с собой, прикрылась переполненная гневом.

– Tesoro… – я не дала ей договорить, потому что вскочила и ушла в свою ванную, закрывшись изнутри с криком: «Вон из моей комнаты». – Кара… – услышала напоследок ее всхлип, но уже не могла вернуться обратно, тем более в прежнем настроении.

Шрамы на теле начали зудеть и болеть. Словно фантомные боли, но в такие мгновения они были настоящими, и агония пожирала меня с головой.

Я не могла справиться с болью своего сердца, и никто не был в этом виноват. Однако в такие моменты я не видела грани, и сама становилась источником боли, как сейчас с Бьянкой. Она страдает из-за меня, и каждый раз мне стыдно, потому что я как неисправная игрушка.

Провожу в ванной по меньшей мере сорок минут, затем выйдя, перемещаюсь в гардеробную и одевшись спускаюсь к завтраку.

По пути встречаю прислугу и поздоровавшись иду дальше.

Наш дом огромен. На то, чтобы прийти в столовую, уходит пара минут. За столом все молчат. Отец сидит во главе и о чем-то размышляет, не замечая ничего и никого вокруг. Мама рядом, смотрит на меня, подняв глаза в немом осуждении за мое опоздание, а сестра все такая же поникшая ковыряет в тарелке.

С правой стороны от дона Томмазини, он же наш отец, стоит его верный пес Карло и следит за всеми нами. Ненавижу есть, когда вся семья в сборе, потому что это, несомненно, означает присутствие этих вышибал.

– Доброе утро, – здороваюсь со всеми и привлекаю общее внимание.

Мария ставит передо мной тарелку и сразу же уходит.

Папа переводит глаза с меня на Бьянку, а после встает и ни слова не сказав уходит. Вслед за ним, отступая на шаг, уходит и охранник.

Мы ждем еще минуту, прежде чем начать говорить.

– Что это было? – тут же спрашиваю, но мама лишь пожимает плечами.

– Кара, как спалось?

– Спасибо мама, с прошлой ночи ничего не изменилось: кровать была мягкой, воздух морской, одеяло теплое.

– Я волнуюсь за тебя, – со всей своей грацией итальянской женщины ставит чашку на стол и смотрит долгим взглядом.

– Ты волнуешься за меня все двадцать девять лет.

– Я твоя мать.

– А Нонна (бабушка) волнуется за тебя.

– Она моя мать.

– Но ты каждый раз просишь ее не делать этого.

Она улыбается, и я посылаю ей ответную улыбку.

Я знаю, о чем шла речь на самом деле не о сне, но ничего нового я не могу ей сказать. Память жива, а боль сильна.

– Бьянка сообщила тебе о том, что у нас на ужин будут гости?

– Да, – перевожу глаза на сестру, которая смотрит в тарелку, еще ниже склонившись к той. Опускаю свою руку под стол и, потянувшись к ней, глажу колено. – Прости, – шепчу, когда она смотрит своими прекрасными зелеными глазами на меня.

Бьянка тут же меняется, становясь гораздо веселей, поняв, что я не сержусь и искренне извиняюсь.

Сразу после завтрака мы собираемся и втроем уезжаем по магазинам. Я позволяю им вовлечь меня в это тряпичное настроение. Так как мы – все три женщины дона Томмазини поехали за покупками, с нами еще больше охраны. Мама с сестрой выбирают платья, а я наблюдаю за двумя охранниками на входе в магазин и еще двоих расставленных по периметру бутика. Это так странно, что люди обращают внимание на этот факт. А ты привыкшая с рождения, наоборот, скорее испытываешь дискомфорт, если их нет рядом.

Мы не сопротивляемся этому факту жизни. Без них мы в большой опасности.

– Кара, – мама трогает плечо, и я отвлекаюсь от своих неувлекательных мыслей. – Ты что-нибудь выбрала?

– Да. Куплю это синее платье, – поднимаю руку с тем самым шелковым нарядом в пол, что примеряла первым и последним.

– Sole, всего одно?

– Да, мама.

Она решила не настаивать и отступила.

После примерки и покупки почти всего, что нахватали Бьянка и мама, мы остались на обед в семейном ресторане недалеко от бутиков, на которые мы сделали набег полчаса назад.

– Как думаете, что за гость к нам придет? – шепотом спросила сестра и мама шикнула в ее сторону, так как рядом стояла охрана.

В Семье не принято шептаться о делах мафии или мужчинах. Точнее, желательно делать это все, чтобы никто не услышал и не донес отцу, потому что заставить девушек не говорить на запретные темы просто невозможно.